Борис Конофальский - Оазисы

Наконец он отбрасывает пустой флакон.

«Ну, ребята, вы рассредоточились?»

Он поднимает дробовик и стреляет. Он стреляет не в небо, не во врагов, которых, кстати, и не видит даже, он стреляет в бархан, в песок. В тот бархан, на котором отчётливо видит чёрную нору.

Если хочешь разозлить степных ос, ничего лучше придумать нельзя, как попытаться засыпать, обвалить их нору. Жакан ударил точно, чуть выше входа. Сверху на выход из норы посыпался песок. Маловато. Надо ещё, чтобы твари осатанели от злости. Он целится, жмёт на спуск. Щелчок! Осечка, да что такое!

«У этого Коли что, каждый второй патрон с браком?»

Он быстро взводит курок, снова целиться, жмёт на спуск. Выстрел.

«У него капсюли дрянь».

Картечь разметала песок вокруг входа в нору. Вот, это был хороший выстрел. Он видел, как почернели края гнезда, он не мог слышать, но отчётливо представлял, как воздух вокруг того бархана наполняется зловещим гулом. Рой выходил защищать гнездо. Он даже, кажется, видел тёмное облако, что начинало кружиться рядом с барханом.

«Отлично, давайте-давайте, у вас будет много еды сегодня».

Геодезист перезарядил оружие, сполз по песку вниз. Вот теперь главное – не попасть под пулю в течение десяти минут. Он огляделся, убедился, что рядом никого из врагов нет и, согнувшись, стал отходить на север, к дороге, внимательно оглядываясь на каждом шагу.

Ему, вроде бы, послышалось, как кто-то заорал. Он даже приостановился. Очень хотелось бы, что бы этот звук не был желаемой иллюзией. Впрочем, почему иллюзия, осы разлетаются от гнезда метров на двести, сначала разведчики, они ищут врага, обидчика, а потом, когда находят, дают знать всем остальным. И минуты не пройдёт, как к тебе полетят осы солдаты. Если от разведчика ещё можно отмахнуться тряпкой, то, когда на тебя полетит десяток других ос, тут тебе уже ничего не поможет.

Сухо хлопнул выстрел. Не рядом. Горохов упал на песок, осмотрелся. Нет, никого не видно. Выстрел был негромкий, далёкий.

Это неспроста. Никто, конечно, не будет стрелять в ос, но люди делают много нелепых движений, когда сталкиваются с этим бичом всего живого в степи. Видно, до кого-то они уже добрались.

Он снова встаёт и, пригнувшись, идёт дальше на север. Проходит сто метров. У невысокого бархана он останавливается, ложится на песок, поднимает голову и наблюдает.

Отсюда ничего не видно. Ос с такого расстояния не рассмотреть, а ловкие мужики где-то там, за барханами. Со звонким жужжанием прилетает оса. Прилетела и, продолжая монотонно жужжать, повисла в воздухе в метре от него.

Висела в одной точке, головой к Горохову. Висела так неподвижно, что её рукой, кажется, можно было коснуться. Висела – размышляла или принюхивалась. А он не шевелился, чтобы не провоцировать её. Она была так к нему близко, что он отчётливо видел в конце её противного тела серую иглу миллиметров в пять длинной, даже на вид эта игла была очень твёрдой. Он видел её не всю, геодезист знал, что половина этой неприятной иглы спрятана в неприятном теле.

«Ну, ты что, дура, не чувствуешь, что ли, чем я облился?»

Оса всё чувствовала, ближе она не подлетала. Провисев так не менее половины минуты, она, наконец, полетела на юг. Там для неё имелись более приятные цели.

Когда оса улетела, краем глаза геодезист заметил движение. Он среагировал на движение, мало ли, может, это враг, угроза. Сначала, даже пригнул голову к песку. Но когда пригляделся – сразу успокоился.

Прямо на него шел, вихляясь как пьяный, человек. Он перелез через высокий бархан, то и дело, отклоняясь всем корпусом назад, ноги его заплетались, его шатало из стороны в сторону.

Горохова кусали осы. Один раз, совсем в детстве. Ну, тот случай он помнил плохо, его просто нашёл брат, с которым они в степи собирали кактусы. А вот последний раз, когда его укусила такая же тварь, какая только что висела тут перед ним, то он почувствовал, как ему не хватает воздуха. Боли не было, место укуса просто быстро онемело, а вот воздуха ему сразу стало мало. Хотелось делать и делать вздохи, делать глубокие вздохи, но это не помогало. Воздуха словно не было вокруг. И от ощущения, от страха, что ты задыхаешься, начинается быстро колотиться сердце. А потом без всякой причины твои руки тебя престают слушаться, а ноги слабнут и запутываются на ровном месте. Ты словно идёшь против сильного ветра, хотя воздух кругом неподвижен. Твоя рука даже не может поднять оружие или отмахнуться от снова кружащей вокруг тебя осы.

У этого типа оружия не было, и он, раскачиваясь или зависая на месте с поднятой ногой, шёл на бархан, за которым прятался Горохов.

Почти белый, новенький пыльник с карманами, полевая шляпа, респиратор, очки – всё у него было добротное, а из-под респиратора торчала чёрная, словно крашеная, борода.

«Молодец, молодец, давай, давай, давай. Уже почти ушёл от гнезда этих тварей, тебе почти удалось… выжить».

Горохов смотрел на него с интересом.

«Судя по тому проворству, с каким ты задираешь свои непослушные ноги, тебя цапнула всего одна оса, тебе почти удалось».

Наконец, этот мужик дошёл до бархана и на удивление быстро влез на гребень, тут геодезист уже схватил его и легко опрокинул на песок.

– А-а… – заорал мужик, но даже и не пытался сопротивляться.

Горохов присел рядом и ещё раз осмотрелся. Вокруг никого, степь и тишина. Он быстро и со знанием дела обшарил карманы, пояс, подмышки мужика в надежде найти оружие, оно бы ему не помешало, но у этого урода ничего нет. Даже плохонького пистолета или подсумка с патроним и гранатами. Видно, скидывал все, чтобы бежать было легче. Даже рации у дурака не было, совсем голову потерял. А Горохов очень надеялся на рацию.

Геодезист ставит колено ему на грудь, упирает ему в скулу ствол обреза:

– Вот и всё, бандит, до свидания.

Он, конечно, не будет стрелять, он пугает мужика. А пугать он умеет.

– Не… не убивай… – выдохнул тип.

– Заслужи. – Коротко сказал геодезист. – Не убью.

Он услыхал жужжание, резко обернулся. Две крупные осы повисли в метре от него. Их с собой притащил этот тип. Но осы повисли в метре от него, висели и не приближались.

«Принюхиваются? Что, дуры, не по нутру вам инсектицид? Даже старый и выдохшийся не по нутру?»

Осы не улетают. Это раздражает, но нужно делать дело:

– Кто послал? – Сухо и коротко спросил Горохов, поглядывая в сторону ос.

– Ахмед.

«Ах, Люсечка, Люсечка».

– Кто сказал, где я?

– Проказа. – Сипит мужик.

– Что? – Не понял Горохов. – Кто?

– Люся-банкирша, – говорит бандит.

– И что она сказала вам, что я банк ограбил?

– Нет… – говорит мужик через вздох. – Нет… Сказала, что ты ходил и у всех про санаторий спрашивал.

– Ах, вот как, что ещё?

– Ахмед сказал тебя взять, а Люся сказала, что ты опасный… Чтобы с тобой не чикались, если зарогатишься – сразу тебя кончать.