Борис Конофальский - Оазисы

Но и выцеливать нет нужды, до Тарзана всего три метра.

Спусковой крючок. Выстрел. Дым.

«Нет, не так уж ты и крепок».

Стальные картечины попадают как надо, и они, разрывая голову боту и выбивая бурые ошмётки из неё, бьют в бетонную стену позади него, и рикошетом с визгом и щёлканьем разлетаются по залу. У Тарзана нет верхней часть головы. Он валится, опрокидывая стол на пол.

Он не обратил на то внимания поначалу, но, несмотря на утро, в кабаке на удивление много народа, раздаются крики, люди начинают прятаться под столы. Ему не хотелось бы задеть кого-то, но сейчас нужно делать дело.

Несмотря на отсутствие лица, Тарзан вскакивает, разбрызгивая вокруг себя бурую кровь и, чуть запнувшись об официантку, уверенно идёт к выходу из кабака, но налетает на угол стола, что стоит посреди зала, и валится на пол.

Горохов на него не смотрит. С ним всё ясно, даже если ты жив, но у тебя нет лица с глазами, то ты вряд ли может представлять угрозу.

Номер два – бандит со «Шквалом».

Эта чёртова мясорубка не должна начать стрелять. Тут просто негде укрыться от длинной очереди. Нет, нельзя давать ему выстрелить, иначе Горохову не дожить до того момента, пока патроны у него в автомате кончатся.

Он помнит того бандита, высокий, сильный, бронежилет носит на голое тело. И ещё шляпа с широкими полями. И сейчас он сидит левым боком к геодезисту за самым лучшим столом в кабаке. Сидит, смотрит зло на геодезиста и уже тянет своё страшное оружие к себе. Семь метров, но он в бронежилете. В руку, в голову? Нет, Горохов целится ему в бедро, оно прекрасно ему видно, а там толстенный сосуд с кровью.

Спусковой крючок – выстрел! Дым!

Картечь разорвала ему ногу почти у паха и сломала стул, бородатый рухнул на пол.

Номер три – бандит с карабином.

За столом с ним сидели ещё два бандита. Один растерялся, пытается спрятаться под стол, а второй вскакивает, у него полуавтоматический карабин. Он судорожно пальцами дёргает скобу предохранителя, но никак не может её сдвинуть. Горохов бросает ружьё, теперь ему оно ни к чему. Левой рукой выхватывает из-за пояса обрез.

У болвана нет бронежилета, и он стоит почти в полный рост. Нет нужды торопиться, он ещё даже предохранитель не снял. У геодезиста куча времени, стрелять только наверняка. Стоп…

Боковым зрением он видит шевеление слева от себя. Золотозубый подонок… Так и есть, он тянет из кобуры подмышкой пистолет.

«Сволочь. Так и знал, что будешь мешать».

Геодезист перекидывает обрез через левую руку, почти не целясь, жмёт спуск, даже не поворачивая головы. Всего три метра до этой туши в грязной майке.

Выстрел – дым!

Жакан бьёт золотозубого под правое ребро. В печень. Вся туша вздрагивает волной, роняет пистолет на пол. Он не жилец. А ещё удивлён. Они всегда удивлены. В их мире в них не должны попадать пули. Они должны убивать, а их… Нет-нет нет. Ведь это ещё и больно.

Кровища. Крупные капли разлетаются повсюду. Долетают до пыльника Горохова, но ему не до них, он переводит ствол обреза на того урода, что уже сдвинул скобу предохранителя. Он начинает поднимать оружие.

«Ну, молодец, только ты всё равно не успел».

Горохов жмёт крючок спуска.

Он желал себе хоть немного удачи перед тем, как постучать в дверь кухни. Но оружие, которое он взял у двери, было худшим из всех возможных. Уже там можно было понять, что сегодня удача – это не его.

Щелчок! Ни грохота, ни дыма! Осечка!

Его обрез не мог быть испорчен. Он сам его делал и проверял сам, как и мотоцикл, как и револьвер, как и всё остальное, что понадобиться в трудном деле. Это патроны!

«Будь ты проклят, Коля-оружейник, за такие патроны!»

Бандит с карабином уже опускает ствол.

Горохов делает шаг влево к барной стойке. Это его и спасает.

Выстрел из карабина был точен. Да и кто тут промажет с дистанции шесть-восемь метров. Не сделай геодезист шаг, так получил бы пулю в правый бок или бедро, а так пуля бритвой вскрыла карман пыльника и ударила в стену позади него. И на пол полетели, посыпались его патроны для обреза. Поганые патроны Коли оружейника.

А бандит снова целится в него, ведёт стволом. Не раздумывая, геодезист падает на пол, за стойку, почти на дохлую тушу золотозубого бармена.

Дальше всё пошло так, как ему никогда не нравилось. То есть, не по плану, совсем не по плану.

Всё, всё вокруг было залито кровью золотозубого бармена. Туша его лежала горой между стеной и стойкой. Горохов валится прямо на его и сползает по туше к стене, быстро достаёт револьвер. Левым локтем и боком он лежит прямо в луже крови. Он не знает, с какой стороны: со стороны его ног или головы появится враг. И тут прямо в стойку со стороны зала начинают бить пули и картечь. Под стойкой стоит небольшой сейф, составлены стаканы, там же рядом стоят бидоны. Горохов видит, как в пластике барной стойки появляется дыра диаметром в палец – это ударила пуля, тут же дыра диаметром в кулак – это проломила пластик картечь. Тело бармена резко вздрогнуло. Труп получил порцию картечи, не будь его, картечь досталась бы ему. Хорошо, что золотозубый тут так удачно улёгся. А на него падают куски пластиковых стаканов, ему на лицо летят прозрачные капли водки из больших прострелянных бидонов, а пули и картечь всё бьют и бьют в барную стойку, оставляя дыры. Одна из пуль пробивает заднюю стенку сейфа и выбивает его дверь, разбрасывая мелкие деньги по полу.

Может, это заставило Горохова взглянуть на входную дверь. И очень, очень вовремя он это сделал. Наконец, проснулись те два лентяя, что дремали на веранде перед входом в кабак. Один из них распахнул дверь и что-то проорал, он явно не понимал, что происходит.

Горохов чуть приподнялся, пытаясь опереться, он скользил левым локтем в луже крови, но в итоге смог поднять правую руку с револьвером и выстрелить.

Пуля ударила бандита в лицо, под правый глаз, он умер, ещё не упав на землю. Второй, что стоял за ним, резко повернулся, но вместо того, что бы уйти за края двери, за стену, попытался бежать от неё, Горохов выстрелил ему в спину, в центр, промеж лопаток.

Неожиданно удачно и быстро удалось решить проблему двух уродов, что охраняли вход.

«Вот только всего два патрона осталось».

И тут снова пуля, пробив стойки и разбросав новую партию стаканов, ударила в тушу бармена.

Кажется, они всё уже должны были расстрелять, остановиться и начать перезаряжаться. Но тут к «бахающему» звуку дробовика и чёткому бою карабина, прибавилась звонкие хлопки крупнокалиберного пистолета.

Тут Горохов чуть приподнял голову и увидал, как немного, сантиметров на тридцать, приоткрылась дверь кабинета Ахмеда. Он видел только самый верхний угол двери. Пистолет стрелял, судя по звуку, из проёма двери. Мало того, что этот деятель постреливал из-за двери, так он ещё стал орать что-то, спрашивал у своих, кто за стойкой, пытался разобраться в ситуации, в общем, руководил. Нет, так, не пойдёт, так они ещё начнут думать и предпринимать какие-то осознанные действия, а не дырявить стойку, расходуя боеприпасы.