Борис Конофальский - Оазисы

У неё на лице полуулыбка, наглая такая, и глаза эти её зелёные тоже такие наглые.

«Опять это слово! Это она точно мне!»

– У нас на балансе только операционный минимум, сто восемьдесят девять рублей, мы его отдать не можем, – твёрдо говорит Людмила.

«Это тебе за дорогушу , пусть муженёк знает».

Горохов сразу предлагает Людмиле, прямо при банкире.

– Отдайте цветнину Альбине, а её деньги заберёте себе.

– Люда, я не понимаю, о чем говорит господин уполномоченный? Какая цветнина, о чём он? – Чуть растеряно спрашивает Брин, глядя на свою жену.

– Ладно, – чуть подумав, ответила красавица, она даже не удостоила мужа взглядом. – Как скажешь, дорогуша.

«Она что взбесить меня хочет, зачем она фамильярничает?»

– Я не понимаю, – продолжает Брин, он уже заметно нервничает, – какая цветнина, Люда? Вы что, знакомы с уполномоченным?

Она смотрит на него устало:

– Брин, не устраивай истерик. Я тебе потом всё объясню.

– Мне говорили, что ты во время моего отсутствия встречалась с каким-то мужчиной. – Пищит муж.

– Вам не о чем волноваться, у нас были исключительно деловые контакты, – говорит Горохов спокойно.

– У моей жены были деловые контакты с государственным наёмным убийцей, и мне не о чем волноваться? – Невесело улыбается банкир. – Серьёзно? Не о чем?

– Уполномоченные Чрезвычайной комиссии – это не наёмные убийцы. – Замечает холодно геодезист. – Мы просто исполняем приговоры Комиссии. Мы государственные чиновники.

– Тебе понятно? – Смеётся Людмила. – Они просто государственные чиновники. А ты, дорогуша, сообщил об этом Ахмеду, когда отрезал ему голову?

– Я зачитал ему номер приговора, – сообщил Горохов.

– Да уж, лучше вы были любовниками, – говорит банкир, и на лице его отчётливое предвидение большой беды. – О чём вы говорили, Люда? О чём ты могла говорить с таким человеком?

– Успокойся, Брин, уж с какими ты ублюдками общаешься, так лучше никому не знать, – резко говорит Людмила и морщится. И тут же добавляет уже Горохову: – Ладно, отдам ей цветнину, а её деньги заберу себе.

– Люда! – Восклицает банкир.

Но она его не слушает, она берёт с вешалки пыльник, накидывает его прямо на бельё:

– Пойдёмте.

И открывает дверь, но Горохов не уходит, он поворачивается к банкиру:

– Банкир Брин, у меня есть мнение, что вы в своём банке проводите мошеннически действия с чеками, об это я сообщу в своём рапорте.

– Кто вам это сказал? – Брин указывает пальцем на жену. – Это она вам сказала эту глупость? Я ничего не проводил…

– А ещё, по моим данным вы являетесь соучастником убийства и ограбления старателей. – Перебил его Горохов. – Об этом я тоже укажу в своём рапорте.

– Что? – банкир растерянно смотрит на Горохова, потом на жену. – Люда, Люда скажи ему.

– Что мне ему сказать? – Резко спрашивает его жена. Она стоит уже у двери и, кажется, ненавидит своего мужа.

– Ну, ты же его знаешь, сделай что-нибудь. – Лепечет банкир.

– Что? Что сделать? – Почти кричит на него Людмила. – Денег ему предложить или себя? Ты, Брин, совсем тупой? Ты не знаешь, что уполномоченные неподкупны?

Она распахивает дверь:

– Пойдёмте уже.

Горохов и Альбина выходят на лестницу, а Людмила с шумом захлопывает дверь и начинает спускаться.

Она даже не застёгивает пыльник, запахнула его и идёт вниз, наверное, идти недалеко. Так и есть, Людмила останавливается под лестницей, у двери в подвал дома:

– Стойте тут.

И через минуту выходит из подвала с той самой сумкой, которую Горохов ей передавал, она тащит её с трудом и небрежно бросает на пол.

– Вот, ваша цветнина, – Людмила присаживается на корточки, достаёт из сумки моток оловянной проволоки, прячет в карман, – это моё, тут и так больше, чем на тысячу, так ты мне говорил?

Горохов заглядывает в сумку, да, там лежат свинцовые решётки и жгуты блюмингового кабеля – большое богатство. Он берёт сумку и, не говоря ни слова Людмиле, идёт к двери, чтобы покинуть дом.

– Эй, уполномоченный, – окликнула его жена банкира, захлопывая дверь в подвал. – А что будет с Брином? Вы его тоже прикончите?

– Не обольщайтесь раньше времени, его судьбу решит трибунал. – Сухо ответил Горохов.

– А ко мне у тебя претензии есть? Нет? Я ведь тебе помогала, – не отстаёт Людмила.

– Будем считать, что нет.

– Ну, тогда держи. – Она протягивает ему пластиковую коробочку.

У Горохова сразу, сразу улучшилось настроение, как только он увидал эту коробку в руке белокурой красавицы. Это была стандартная коробка на двадцать пять патронов для его любимого револьвера.

– Патроны? – Он даже не решился её сразу взять. – Откуда у вас они?

– Для тебя искала… Коля оружейник говорил, что ты ищешь такие. Вот, нашла.

Геодезист теперь схватил коробочку, разорвал плёнку, раскрыл коробку. Да, стандартная упаковка, настоящие, заводские патроны. Они никогда не дают осечек, пули утоплены в гильзы, но при этом откалиброваны для точности.

– Вот за это спасибо, – говорил он, снаряжая револьвер. – За это спасибо.

Смешно, конечно, это звучало, но он говорил искренне. Просто, когда его револьвер был заряжен, он чувствовал себя лучше, увереннее. Но Горохов никогда бы не стал уполномоченным, если бы верил во всё так легко. Он взглянул на Людмилу:

– На всякий случай, хочу вам сообщить, что эти патроны никогда не дают осечек, и если вдруг…

– Успокойся, дорогуша, это патроны спёр со склада компании твой дружок Бабкин, – говорит она. – Если только он их мог испортить…

«Ладно, поверю».

Он молчит, прокручивает барабан револьвера. Это пощёлкивание ему очень нравится. Кажется, он невольно улыбнулся. Кошачьи глаза банкирши это заметили. Людмила смотрит на Альбину и говорит, удивлённо поднимая брови:

– Мужчинам иногда так мало надо для счастья.

Альбина ей не отвечает, тогда Людмила продолжает:

– Слушай, уполномоченный, – она подходит к нему совсем близко, её пыльник расстёгнут, – ты ведь приехал сюда за Ахмедом, так чего ты интересовался ботами, «санаторием» и все таким?

– А вот это вас не касается, – сухо говорит геодезист и прячет револьвер в кобуру.

Альбина открывает дверь, и они с ней выходят на солнце, а Людмила остается в прохладе дома. Она смотрит им вслед.

– Отвратительная баба, – говорит Альбина, – всегда теперь её не могла.

Она косится на Горохова, ожидая, что он с ней согласится, но Горохов молчал. Ему Людмила не кажется отвратительной. Никогда не казалась. Может, противная, злая и опасная, но никак не отвратительная. С такими-то ногами. Дальше они идут молча.

А на площади пыль такая, что не продохнуть, там уже собрались десятки машин, это по большей части торговцы, что приехали с караваном.

Горохов находит грузовик поновее, у грузовика два человека. Один осматривает колесо, второй просто стоит рядом.