Борис Конофальский - Оазисы

– Кто хозяин машины?

– А что нужно? – Почти грубо откликается один из мужиков.

– Даму до Соликамска не довезёте? – Кричит геодезист, пытаясь перекричать шум.

– Четыре рубля, – кричит в ответ торговец.

Горохов бросает на землю тяжёлую сумку, подходит к нему ближе. Тут торговец его разглядел, пред ним стоял очень грязный и хорошо вооружённый человек, стоял в шаге от него. И в руке у этого человек была сильно запылённая человеческая голова.

– Я уполномоченный Горохов, мандат сто шестьдесят, прошу вас взять эту женщину с собой, здесь ей угрожает опасть, из личных средств могу выделить вам рубль. – Говорит Геодезист громко и чётко.

– О! Ну, раз так, – отвечает торговец, а сам то и дело скашивает глаза на мёртвую голову. – То возьмём.

– Конечно, возьмём, – добавляет второй, тоже глядя на голову, – только вы, дамочка, в туалет сходите, мы через пять минут уже выходим, сразу за разведкой пойдём, пойдём быстро, остановка будет только в лагере, это пять часов езды. Где ваши вещи? Эти?

Он берёт сумку с цветниной и рюкзак Альбины. Относит их в машину.

Альбина смотрит на Горохова испуганно:

– А может вы что-то перепутали? Может, мне остаться?

Горохов достаёт рубль, отдаёт его торговцу, а ей говорит:

– Вон лавка Коли-оружейника, он вас пустит. Давайте быстрее.

– А вы… Как я вас найду в Соликамске? – Спрашивает она.

– Главпочтамт, Горохову до востребования. Другого адреса у меня нет, – отвечает он. – Ну, бегите в лавку, они вас одну ждать не будут.

Она кивает и быстро уходит, растворяется в клубах пыли.

Он помог ей залезть в кабину грузовика, пожал руку, целоваться она не захотела, ну и ладно. Он дождался, когда грузовики торговцев тронутся и, поднимая ещё б о льшую пыль, наконец, уедут с площади. Она смотрела на него, но не плакала, просто была печальна. Махала ему рукой, а он махнул ей в ответ. Хорошо, что она не заплакала. Жаль, что не поцеловала. Наверное, он слишком грязен и небрит для такого дела.

Пыли на площади сразу стало меньше, остались лишь огромные водовозы с прицепами, что тянулись вдоль главной улицы, но они не создавали суеты, просто стояли. Мимо них ходили конвойные солдаты, а техники и водители готовились к маршу.

А Горохов ни к чему не готовился, просто, оказавшись около магазина Коли-оружейника, взял и зашёл в него.

Наглый молодой парень стоял за прилавком, это был тот самый парень, что дал ему в долг флакон с инсектицидом, он, кажется, не узнал Горохова сразу.

У геодезиста уже пальцы устали всё время держать выскальзывающую бороду бандита, и он небрежно бросил голову на прилавок. Сначала была тишина, парень изучал то, что лежало перед ним, а поняв, что это, заголосил, как маленький:

– Па-а… Папа… Сюда иди!

Дверь в подсобку открылась, и из неё вышел Коля-оружейник, а за ним ещё какой-то мужик с оружием.

Они оба были с оружием, оба уставились на голову Ахмеда, которая лежала на прилавке, а Горохов смотрел на них. Смотрел и молчал. На лице теневого главы города была тряпка, такие тряпки носят прокажённые, чтобы их вид не отталкивал людей. А ещё у него были очки для коррекции зрения, они висели на самом кончике носа. И Коля, наконец, поднял глаза на геодезиста.

Горохов, может быть и вежливым, и корректным, когда нужно, может и шутить, но с этим вот он шутить не думает. Одним движением руки он срывает тряпку с лица оружейника.

– Э! Ты чё? – Орёт тот мужик, что был с Колей.

Он хватается за оружие, за дробовик, но Горохов уже выхватил револьвер, его ствол уже лежит на краю прилавка и нацелен в брюхо борзого мужика.

Коля делает рукой знак мужику, чтобы тот успокоился, но сам продолжает молчать.

Горохов знал, что нет у него на морде почти никакой проказы, чуть распухшая верхняя губа, чуть посиневший бугор под носом, в общем, ерунда, за двадцать рублей любой врач это всё выведет.

Коля таскает тряпку, чтобы прикидываться бедным, простым трудягой.

– Каждый второй патрон, что ты мне продал, давал осечку.

– Плохие капсюли, хороших капсюлей сейчас найти трудно. Бертолетову соль приходится делать самому.

«Брехня, думаешь, ты хорошо умеешь врать?»

Горохов глядит оружейнику прямо в глаза:

– Ты знал, кто я?

Оружейник только покачал головой.

– Знал, знал. – Уверен геодезист. – Говори, кто тебе сказал о моём приезде?

– Да не знал я, не знал наверняка, только догадывался. – Отвечает оружейник. – Знал, что этот дурак, – он кивает на голову, что лежит перед ним, – доиграется. Знал, что рано или поздно за ним приедут. Когда увидел вас, просто подумал, что это можете быть и вы.

– И не предупредил его?

– Он всем надоел.

– Надоел? – Горохов смотрит на оружейника пристально. – Ты, Коля, думаешь, что ты очень умный, думаешь, ты годами тут куролесил, деньгу зашибал всяким разным, как только мог. Вокруг города в каждом бархане по трупу, а ты решил, что пора подчистить за собой, думал, Ахмеда кончили, и всё, взятки гладки? Ты чистенький теперь, на него всё свалишь. Нет, не думай. Я буду писать рапорт, и напишу, что всем тут заправлял ты, ведь ты давал добро Ахмеду на грабежи и убийства старателей. Всех, что тебе ничего не были должны, можно было грабить, а твоих должников грабить было нельзя. Их ты сам и без оружия грабил. Так вы и работали.

Лицо у оружейника сало бледным, губы вытянулись в нитку, капли пота появились на висках. Страшным стало лицо. Но Горохов его не боялся, он почесал щетину на подбородке и продолжил:

– Ты лучше не жди, пока за тобой приедут, езжай через пару недель в Трибунал сам. Может, сможешь там договориться. Если за тобой пошлют человека, то уже не отбрешешься.

– Я… – начал Коля.

Но Горохов ударил стволом револьвера по прилавку:

– Заткнись. Ничего мне не предлагай и не вздумай пугать – убью сразу. У меня нет на тебя ордера, но я сочту твои угрозы реальными и убью.

Он повернулся к сыну оружейника, который весь их разговор слушал с ужасом, молодой не мог припомнить, что бы хоть кто-то в таком тоне говорил с его отцом, и от этого ему было жутко:

– Юноша, немедленно мне все долговые книги сюда, – Горохов опять постучал по прилавку стволом револьвера. – Сюда.

Юноша уставился на отца, а Коля оружейник едва заметно кивнул.

Парень достал из-под прилавка две больших книги, положил их рядом с мёртвой головой.

– Кажется, вы дали мне инсектицид в долг и под большие проценты, – говорил геодезист, беря одну из книг и начиная её листать, – а вы не имеете банковской лицензии, поэтому вам запрещено устанавливать процентные ставки и взимать с покупателей проценты, даже если вы кому-то даёте товар в долг. Ваши книги я конфискую.

Ему никто не возражал.

Тогда он спрятал револьвер в кобуру, взял книги, голову и вышел на улицу, как говорится, не попрощавшись.