Борис Конофальский - Оазисы

«Теперь не уйдёшь!»

И бьёт её в лицо, как учили, вкладывая корпус в удар.

Такое впечатление, что он со всей своей дури ударил кулаком в крепкий мешок, набитый мокрым песком, аж кисть заболела. Таким ударом он валил на землю мужиков, что были на голову выше и на полцентнера тяжелее него. А эта зараза только откинула свою симпатичную башку, с которой слетела аккуратная белая шапочка, и сделала два шага назад. И всё. Тут же девица встрепенулась, подняла кулаки и снова кинулась к нему. Только вот Горохов уже был готов. Револьвер в руке, курок взведён. Выстрел. Он не промахивается. Он вообще промахивается редко. Всю жизнь стреляет, а тут выстрел в упор. Никто не промахнётся. Он видит, как на белоснежной форме бота расплывается красная клякса. Прямо в центре корпуса. Пуля десять миллиметров, любой сразу сложился бы, как тряпичная кукла. А эта… Пуля её не остановила, не задержала даже. Она снова тут, рядом.

«Не врала, значит, Альбина, рассказывая, что ботам пары пуль мало».

Санитарка бьёт его кулаком в лицо, он закрывается, чуть не роняя револьвер, а эта тварь вдруг резко бьёт его левой ногой в правый бок, да так сильно, что ему кажется, что он слышит, как хрустнули у него рёбра. Каким-то чудом удержав оружие в руках, он летит на пол.

«В корпус и в башку стрелять бессмысленно… Тогда куда?»

Он решается, больше у него вариантов не было. Ещё не успев упасть, он делает выстрел. А потом, упав и превозмогая боль в боку, ещё раз стреляет.

Оба выстрела были точны. Правая брючина её штанов от середины и ниже была залита кровью. Две пули он всадил ей в колено, она не могла опереться на ногу и пошатнулась, неуверенно взмахнула руками, ища равновесия. Нога вывернулась в обратную от естественного состояния сторону, но санитарка устояла.

«Тварь!»

И тогда он выстрелил третий раз в её разбитое правое колено, теперь она вообще не могла стоять ровно, и Горохов, понимая, что нужно её добивать, последнюю пулю, что была в барабане револьвера, загнал ей в её целое, левое колено. Её ноги сложились, и она уселась на них сверху. Сидела и подёргивалась, предпринимая попытки встать, но всё бесполезно, ноги её не слушались. Её милое, забрызганное кровью лицо не выражало ни удивления, ни сожаления. Бот быстро оценивал ситуацию, глядя на геодезиста. Недолго. Она упала на живот и поползла к Горохову, нет, не поползла, а рывками кинулась к нему и сразу почти схватила его за ботинок. Еле-еле он успел убрать свою ногу из-под её крепкой и цепкой руки. Он отползал от неё по белому пластику приёмного покоя, а она ползла за ним на свих сильных руках, каждыми движением приближаясь.

Заряжать револьвер было некогда, но совсем недалеко, у кресла, лежал его обрез. Стиснув зубы от боли в правом боку, он дотягивается до обреза, хватает его и одним привычным движением взводит курки, как раз тогда, когда её пальцы вцепились ему в лодыжку левой ноги.

– Убери-ка от меня лапы, – рычит геодезист и нажимает на спусковой крючок.

Грохот выстрела, её голова дёрнулась, картечь выбила её глаза и разнесла затылок. Санитарка уселась на полу, всё ещё шаря перед собой руками. Горохов, удивлённо глядя на это, снова нажимает на спуск.

Щелчок! Осечка!

«Ну, Коля, сволочь, будь уверен, что всё, что смогу, про тебя в рапорте напишу, и половина всего этого будет из-за твоих патронов».

Геодезист, торопясь, шарит в левом кармане, ища патроны для дробовика, находит и быстро снаряжает оружие, но стрелять ему уже нет необходимости. Бот, как сидел, так и сидит на коленях, он всё ещё пытается шевелить руками, ищет своего врага, но это, кажется, последние движения. Вся комната забрызгана его кровью, сам Горохов тоже в этой крови, но это полбеды. Он чувствует себя не очень хорошо. Помимо острой боли в боку, у него болит нога выше колена. Там, видимо, будет здоровенный синяк. Он пытается набрать в лёгкие воздуха, чтобы выяснить границы боли. Нет. Глубокий вдох не получается. Рёбра справа сломаны.

«Бьёт она страшно».

Горохов опирается на дробовик, тяжело встаёт и подходит к ней. Санитарка, кажется, всё ещё жива, но геодезист на неё не обращает внимания. Он подбирает свой револьвер, на ходу заряжая его, выходит из приёмного покоя, идёт вниз по лестнице. Голову Ахмеда он брать не будет, ему сейчас не до неё. Перед выходом он взглянул на сидящего на полу бота, который, несмотря на свои страшные раны, всё ещё не сдох.

«Когда их научат стрелять – нам всем конец».

Он вышел на улицу, а там жара, суета. Приехал тяжёлый водовоз с прицепом, затормозил, подняв огромную тучу пыли, и встал в конец колонны. Никто и знать не знал, что свирепый бот только что чуть не убил Уполномоченного Чрезвычайной Комиссии.

Горохов огляделся. Искать доктора уже бессмысленно, он уехал и, возможно, сейчас катит по дороге на юг, к «санаторию». Рёбра болели – не вздохнуть, не то он повздыхал бы от расстройства. А ведь так всё хорошо складывалось, но кто мог знать, что у доктора такая охрана. Разве можно было предположить, что эта милая девочка в приёмной окажется такой опасной тварью.

Горохов пошёл, припадая на правую ногу, к Валере.

«Ты погляди, как ногу отбила, не наступить толком».

Он был уверен, что у него на ноге огромных размеров кровоподтёк.

Так, неспеша и прихрамывая, он дошёл до дома Валеры. Тот открыл ему дверь. Его необычные глаза таращились с удивлением на Горохова, когда тот ввалился к генетику домой.

– Эт-это вас в «Чайхане» т-так по… побили?

– Нет, к «Чайхане» я был готов, там всё прошло почти по плану, а вот с доктором Рахимом…

Горохов пристально смотрит на генетика, тот стал отворачиваться.

– Вы знали, что санитарка у доктора Рахима – бот-охранник? – С трудом скидывая с себя пыльник, продолжает геодезист.

Валера изобразил жест, который Горохов никак не смог перевести на простой человеческий язык, он то ли голову склонил налево, то ли плечами пожал. В общем, Валера странно дёрнулся и промолчал.

– Так знали или нет? – Не отставал от него геодезист.

– Ду-думал, но не знал. Я доктору Р-а-ахиму не был бо-ольшим другом. Он со мной не в-всем делился. Я ду-ду-думал, что она бот.

– Ду-ду-думал, – невесело повторил геодезист, приспуская штаны.

Всё правое бедро от колена было синим.

– Она бьёт ногой как кувалдой, сам не понял, как живым оттуда вышел. Надо было поделиться своими думами. Мы ведь с вами теперь, вроде как, партнёры. Кстати! А откуда вы знаете про «Чайхану»?

– С… соседка ск-казала, что все-ех людей Ахмеда побил кто-то. Я сразу на ва… вас подумал. – Генетик подошёл к нему, поднёс лампу и отсмотрел ногу. – Да, это… Си-ильно она вас била…

– Она мне ещё и рёбра сломала, – сказал Горохов, задирая рубаху и кольчугу.