Илья Рясной - Майор Казанцев и Европейский Халифат

В этой террористической активности наблюдалось трогательное единство всех врагов России. Халифат сдружился на этой почве со своими конкурентами по окучиванию фундаментального Ислама типа Аль Кайды и Братьев Мусульман. А следом за этим у них всех возникло полное взаимопонимание с украинскими нациками, которые не могли пережить Второго объединения Украины и России. Туда же лезли с предложением своих услуг и безмозглые поляки, многие из которых не могли жить спокойно после того, как значительная часть территории была объявлена Российским протекторатом. Они мстили за очередной раздел Польши. Для них внешне и правда ситуация чем-то походила на начало Второй Мировой войны. Когда Халифат вторгся на запад Польши, Россия стремительно ввела свои войска на ее восток. Но вот только тем самым она спасла от уничтожения и унижения миллионы братьев-славян, за что те платили ей черной неблагодарностью, входя в сговор с Халифатом и участвуя в террористической войне против нас.

А в остальном в этом мире было все то же самое, что и в прошлом. «Фрактал». Старьевщик. Только здесь не было эпидемии и осточертевших мне намордников. Но зато было ощущение войны.

В центре овального кабинета, похоже, использовавшегося для коммерческих переговоров с клиентами, стоял круглый стеклянный стол и пять металлических, не слишком удобных, стульев. Но заняты были только два. На одном развалился лениво я. На другом возвышался своей массивной фигурой Звеньевой.

Да, в этой реальности Звеньевой был жив. Странно все как-то мешалось в моей голове. Будто миксер измельчал и перемешивал воспоминания. Я же прекрасно помнил горящий лимузин. И знал, что в нем сгорел мой куратор. И вместе с тем он сидел передо мной. Живой, здоровый. И в кусках воспоминаний ясно очерчивалось, что ничего с ним не приключилось. И что он вызвал меня по каналу экстренной связи. Наверняка, не для того, чтобы поблагодарить за службу. Скорее ради того, чтобы этой службой загрузить еще больше.

Держался Звеньевой странно, не в привычной для себя манере. Он будто был подавлен, растерян и не решался перейти к делу. Мы обменялись парой ничего не значащих приветственных фраз.

Неожиданно Звеньевой поднялся. Подошел к стеклянной полке в углу. Там на подносе стоял пузатый изящный графин, наполненный коричневой жидкостью, а вокруг него водили хоровод коньячные бокалы. Взял поднос. Поставил на стол перед нами.

После этого, так же молчаливо, он налил из графина по трети бокала себе и мне. Поплыл изумительный коньячный запах. Похоже, это продукт был из достойных и дорогих.

- Да гори все огнем, - проворчал Звеньевой и накатил себе еще коньяка – почти до краев. - Ну, будем!

И в три глотка опустошил бокал.

Все это было странно. Раньше за ним не наблюдалось склонности к спиртным напиткам. Видимо, его что-то сильно выбило из колеи.

Я в два глотка разделался со своей порцией. В период адаптации некоторое количество спиртного позволяет сохранить разум.

Звеньевой внимательно посмотрел на меня. Коньяк его совсем не брал. Взор был цепкий и какой-то пронизывающий. Будто прожигал насквозь. И еще – он будто что-то хотел сказать, но не решался.

- Говорите прямо, в чем проблема, - решительно потребовал я.

- Одно поведай, - сдавленно произнес Звеньевой. - Ты перешел из той реальности и помнишь все?

- С чего вы взяли? – у меня внутри все похолодело.

- Есть основания считать, - заверил он. - Так я слушаю. Да или нет?

Я замялся. Голова шла ходуном. Значит, о переходах известно, во всяком случае, Звеньевому. Выходит, такое случалось и до меня, иначе, откуда информация? Может, и сам куратор переходил не раз. Гадать можно сколько угодно. А вот что отвечать?

Я собрался с душевными силами и произнес, будто нырнул в ледяную прорубь:

- Да.

- И как там? – буравил меня глазами куратор.

- Лучше, чем здесь.

- А как… Впрочем, стоп, - поднял он руку. - Молчи.

- Есть причина? – спросил я.

- Изреченное слово напитывает силой сущее, - как-то тяжеловесно произнес Звеньевой, будто припечатал. - И порой может сотрясти его. Так что не нужно нам изрекать, что там. Есть сейчас только здесь. И с этим здесь надо работать. И твоя работа, Старьевщик, старая. Найти Предмет. Важный Предмет.

- Какой?

- Копье Лонгина.

- Копье судьбы? Которым римский легионер пронзил сердце Спасителя? Это же легенда, - озадаченно проговорил я.

- Если бы это была легенда, - вздохнул Звеньевой. – Тогда не пришлось бы тебя посылать в самый центр урагана.

Он сообщил, что Поиск предстоит в истекающей кровью Европе. Где войска России ведут победное наступление на Халифат. Но до победы пока еще далеко.

Как обычно, в прикрытие мне выделили группу Лешего. Наша легенда – отныне мы оперативно-боевая группа отряда спецназначения Генштаба России «Медведь». Командир группы - майор Казанцев. Заместитель по боевой работе – Леший. Код приоритета о наших особых полномочиях направлен всем заинтересованным лицам и прошит во множестве документов и компьютерных хранилищ.

Вот и устроили мы турне по всей Европе в этом качестве. Сперва проехались по освобожденным территориям. Потом было две глубоких заброски в оккупированные Швецию и Бельгию.

Изначально Копье лежало как вроде бы и реликвия, но не очень большой степени достоверности, во французском аббатстве Везле. Специалисты косились на него с недоверием. Его происхождение считалось совершенно недоказуемой легендой, в которую верят только истовые христиане, да и то далеко не все.

Подлинное это Копье или нет, меня интересовало мало. Это был Предмет, который нужно найти. Значит, в любом случае он имел значение.

Звеньевой, напутствуя меня перед вылетом из Москвы на аэродроме Чкаловский, обронил:

- Главное, помни. Это твой главный Поиск. Серьезнее вряд ли будет.

Главный Поиск. Я слышу это во всех мирах. У меня складывалось ощущение, что Поиск везде один, он как иголка пронизывает листы Миров. А вот Предметы разные. Но все связано в единую систему. Какая-то цепочка событий, которая стягивает пройденные мной миры. Но это интуитивные такие слабые толчки Истины. Разобраться же во всем этом – вообще за гранью моего понимания. Поэтому надо меньше думать. И больше искать. Потому что я Старьевщик, а не философ Платон с его теориями истинных и отраженных миров…

Все европейские культурные сокровищницы с пришествием Халифата целенаправленно разграблялись. Некоторые ценности удалось эвакуировать в безопасные места. Группы Сопротивления спасали их, рискуя жизнью. Многие герои погибли за раритеты, которые были символами старой Европы.

Куда делось Копье Лонгина вместе с другими реликвиями аббатства Везле? Мы пытались это установить. И наткнулись на глухую стену. Узнали только, что Халифат не сильно поживился в аббатстве. Группа Сопротивления и здесь опередила его, вывезя наиболее ценные вещи. Кто вывозил? Куда? Неизвестно.