Кирилл Корзун - Выбор клинка [СИ c издательской обложкой]

Оттарабанив кончиками пальцев на лакированной столешнице короткий и незамысловатый ритм, я мягко улыбнулся:

— Моим людям необходимо будущее. Постоянное место работы, регулярная заработная плата, уверенность в завтрашнем дне и… Ваше имя, дядя Дай. Оно дарует им защиту против тех, кто захочет отомстить мне, обрушив свой гнев на людей рода Хаттори. Я теряю всего лишь деньги. Придётся на время затянуть пояс потуже, а там, глядишь, и трофейные деньги подоспеют. И… я благодарен вам. За всё, что вы сделали и продолжаете делать. За то, что выполнили мою просьбу без долгих споров.

— Составленный твоими юристами договор опасен. Я могу и не вернуть тебе корпорацию, — Охаяси Дай вернул мне не менее добрую улыбку. — На что ты рассчитываешь? Или это испытание?

— Честь и дружба, — пожав плечами, легкомысленно ответил я, ни капли не сомневаясь в принятом решении. — Но я вынужден просить Вас о прощении. Ведь мой поступок в клане могут расценить как трусливую попытку прикрыться именем Охаяси и коварный обман.

— И как людям клана стоит расценивать твой поступок? — с любопытством спросил Дай, бросив на меня хитрый, с лёгким прищуром взгляд.

— Акт доверия. Мне больше нечего добавить, дядя Дай.

— Наглец… — констатировал глава клана, пару раз хлопнув в ладони. — Жаль, что твоя судьба сложилась столь запутанно. Анеко могла бы стать отличной женой для столь выдающегося молодого мужчины.

— Боюсь, что ронину не пристало заключать помолвку с юной девой из рода с кристально чистым именем, — спокойно кивнул я, соглашаясь со сказанным и тут же озвучивая контраргументы.

Охаяси Дай откинулся на спинку своего кожаного кресла и на какое-то время снова замолчал, вновь препарируя меня долгим пронзительным взглядом. Встретившись с ним глазами, я чуточку вздёрнул подбородок и дёрнул уголком рта, обозначая ухмылку.

— Ты гордишься своим статусом… — заключил глава клана и точь-в-точь повторил мою нехитрую мелодию, оттарабанив её костяшками пальцев.

— Он дарует мне право самому выбирать то, как поступать. Вне зависимости от общественного мнения и традиций.

— Право выбора? Сомнительное приобретение. Что ты о нем знаешь, Леон?

— Лишь то, что всё это время я был его лишён. Теперь же, никто не повлияет на мои решения — можно уберечь своих людей от беды и доверить наследие родителей другу, не оглядываясь по сторонам, не опасаясь шёпота и пересудов. Это ли не выбор?

Вопреки моим ожиданиям от собеседника не последовало согласия. Дай неторопливо развернул кресло и плавно, с едва заметной долей неохоты встал из него, чтобы пройтись по своему кабинету. Глава клана Охаяси предпочитал редкий среди наших соотечественников стиль — смешение традиционных деталей интерьера с классическими европейскими, из-за чего помещение выглядело в духе эпохи Реставрации Мэйдзи.

Сделал несколько шагов до стойки с мечами, Дай после недолгих колебаний остановил свой выбор на ничем не примечательном тати. Скромные лакированные ножны чёрного цвета, без узоров и накладок, ярко выделялись среди всех прочих, а скромная оплётка длинной рукояти не могла похвастать даже цветными нитями в тесьме. Тихий скрежет клинка, покидающего ножны стал вступительным аккордом к нашему разговору.

— Путь Воина неизменно ведёт нас от рождения до самой смерти, — размеренный речитатив Охаяси взломал повисшую в воздухе тишину. — Это путь познания, путь обретения силы. Воспитание Воина определяет его поступки, позволяя отмести всё лишнее и преодолевать возникающие перед ним преграды. Его дух закаляется в страданиях, что причиняют непростые решения.

Глава клана плавно развернулся, выполняя несложное ката — свистящий в воздухе изогнутый клинок обозначил три вида защиты и три направления атаки.

— Воин лишён права выбора. Его долг — защищать тех, кто в этом нуждается. Защищать, даже если это означает его неминуемую встречу со смертью, — я продолжил его мысль, поднимаясь из кресла и делая шаг навстречу устремлённому мне в грудь мечу. — Но самурай ограничен в методах!

— Самурай, как ты верно заметил. Не Воин, — парировал Дай, сверкнув глазами и смазанным от скорости движением возвращая клинок в ножны. — Этому мечу семь сотен лет. Выковавший его мастер во время создания оружия руководствовался лишь одной мыслью: да будет мир! Что плохого в подобном ограничении? Чем большую силу ты обретёшь, а в этом я не сомневаюсь, тем меньше у тебя останется выбора. Ведь обратить Силу возможно лишь на добро или… зло.

— Добро или зло?! — эмоционально спросил я, несогласно мотнув головой. — Убийство всегда будет злом. И раз для защиты своих людей мне придётся убивать вновь, я не хочу притворяться тем, кем давно не являюсь! Я не хочу прощать убийц и предателей! Добро бессильно что-либо изменить…

— Постигшее тебя разочарование не должно менять взглядов. Не должно сталкивать с Пути. — попытался возразить Дай, взяв меня за плечо, встряхивая и заглядывая в глаза.

Его слова сумасшедшим и многократным эхом отражались в моём сознании, повторяясь вновь и вновь, перебивая мысли и заглушая голос моего разума до тех пор, пока дух не взбунтовался.

— Довольно с меня! Довольно! Я всю свою жизнь живу по кодексу! — закричал я ему в лицо, не сдерживая гнева и хлынувших из глаз слёз. — Хватит! Моя семья отдала за них жизни! Они погибли, потому что так велела Честь! Так велел Долг! Мои люди сражались вопреки всему и шли со мной на смерть! Ради чего? Ради предательства?! Тогда я больше не хочу быть Воином, которого предают те, кого он защищал. И у меня будут свои методы!!!

Стоявший напротив меня мужчина остался бесстрастен, не впитывая, но отражая выплеснувшиеся на него эмоции. В нём не было ни сочувствия, ни понимания, ни всепрощения…

И я был благодарен ему за это.

— Прошу простить меня, дядя Дай. Видимо, мне больше не достаёт Силы быть Воином. Позвольте мне покинуть этот дом. Меня ждут те, кто нуждается в моей защите…

— Не важно кто ты: Самурай или Ронин. Пройти Путь до конца позволяет лишь сердце. Сейчас твоё сердце кровоточит болью и пылает сомнениями. Это только твой Путь. И ты должен пройти его сам, — столь же бесстрастно произнёс Охаяси Дай на прощание и обозначил поклон. — Надеюсь, что мы с тобой ещё увидимся, Воин…

До сих пор не существует науки, способной доподлинно объяснить природу души и чувств человека. Именно «душа» является самой яркой его отличительной особенностью от прочих разумных существ. Никто ещё не доказал факта её отсутствия. Ведь в существовании этой самой «души» мало кто по-настоящему сомневается, признавая за жизнью право на нечто непостижимое разумом.