Руслан Муха - Меняя Судьбу

Я низко поклонился, коснувшись кончиками пальцев листвы:

— Славься Род, Славьтесь Гарваны, Славьтесь предки, — как можно тише приветствовал я род. Закончив с церемониями, торопливо зашагал к стволу древа, положил ладонь на него, коснувшись шершавой коры, и закрыл глаза, мысленно призывая родовых духов:

«Предки, отзовитесь. Мне нужны ответы».

Тишина. Только вдали где-то ухнул филин. Никто не спешил говорить со мной.

— Это вы меня вернули? Сколько у меня времени? — спросил я уже вслух.

И снова мне никто не ответил. Озадачено я поднял голову, взглянув на вершину древа, через поблескивающие ветви виднелось звездное небо. Почему же прародители не говорят со мной?

Какое-то время постояв, мысленно взывая к ним, я понял, что все бесполезно. То ли на мое возвращение роду пришлось потратить слишком много сил и теперь они не могут говорить со мной, то ли были на это какие-то другие причины.

Подул холодный ветер, заставивший меня ежиться и кутаться в халат. Я решил, что пора возвращаться, ответов сегодня явно не получу. И только я направился к двери, ведущей из внутреннего дворика в дом, как над головой послышался шелест крыльев и прямо мне на плечо уселся ворон.

— Гарыч, ты? — обрадовался я старинному другу.

Ворон повернул голову, уставив на меня свой мудрый взгляд, и прямо в ухо каркнул:

— Гарыч!

— Тише, разбудишь всех, — заулыбался я, гладя пальцем ворона по крылу. — Рад тебя видеть, дружище.

Ворон крутнул головой, уставившись на родовое древо.

— Не хотят говорить со мной прародители, — шепотом пожаловался я Гарычу, ворон качнул клювом, будто бы отрицая мои слова.

— Думаешь, не могут? — спросил я.

В ответ он медленно и гортанно протянул:

— Не могут.

— Может ты еще знаешь, на сколько меня вернули? — усмехнулся я.

Гарыч вперил в меня черные глаза, такой у него серьезный взгляд стал — какой-то даже сердитый.

— Неужели знаешь? — вкрадчиво спросил я, чувствуя себя совершенно нелепо. Дожился — жду ответов от ворона, который попросту повторяет за мной слова.

Гарыч потоптался по плечу, царапая меня легонько когтями через халат, а затем, резко оттолкнувшись, взмыл вверх, улетев к башне воронятни.

***

До утра я просидел в своей комнате, погрузившись в размышления. Во мне появилось куда больше уверенности, чем прошлой ночью. Я не исчезну, теперь я начну заново и попытаюсь исправить все, что в моих силах. И главное — во что бы то ни стало, я должен спасти родителей.

Как только я окончил военную академию, то отправился в Варганское княжество в попытке выяснить, кто убил родителей. Потому что ни расследование имперских следователей, ни расследование, которое проводила бабка — не дало никаких результатов. Казалось, что убийцы появились из ниоткуда и исчезли в никуда.

Они не оставили следов, ни одной улики или зацепки, что и подтвердилось во время обыска поместья. Все дело базировалось исключительно на словах работников и моих. И если бы не свидетели, можно бы было и вовсе решить, что отец убил домработницу, после мать, а затем повесился сам на родовом древе.

Так же были совсем неясны мотивы тех, кто послал убийц. У отца и рода не было врагов. По крайней мере, таких, которые бы пошли на заказ убийства. Ни бабка, ни дяди не смогли даже предположить, кому и зачем это понадобилось. Мы не были богатым родом, не было у нас и чародейского могущества, клан с нами особо не считался, наша семья держалась в стороне от интриг и вообще светской жизни. За что нас захотели уничтожить?

Поданные княжества отца уважали, и, пока он правил, в наших краях было спокойно и народ не бунтовал. Да и в Империи сейчас относительно спокойные времена, не считая мелких военных конфликтов у границ, которые никогда не прекращаются.

В юности, когда я думал о смерти родителей, я исключил варианты, что лишить жизни родителей могли простые выходцы из народа. Если бы это было в русле борьбы с аристократией, были бы и другие попытки нас уничтожить. Но после смерти родителей все прекратилось. А значит, целью убийц были персонально они. Имелись у меня и другие предположения, много предположений, но ни в одном из них я не мог быть уверен.

Теперь же у меня появилась возможность узнать об этом у родителей напрямую. Только они могут знать о своих врагах лучше, чем кто-либо? И об этом я собирался расспросить их уже сегодня. Правда, отцу вряд ли понравится эта тема, учитывая, как он вчера отреагировал на мои слова.

Не зная, чем себя занять до утра, я принялся за тренировку. За годы службы порядок действий был отточен до автоматизма. Жаль только, нельзя было выйти на улицу, а в комнате слишком не разгонишься, да и привычных брусьев и утяжелителей не хватало.

Разминка, растяжка, потом основное — силовые нагрузки, затем пятиминутка на медитацию и расслабление мышц. Не размяв с утра тело, весь день чувствовал себя разбитым и сонным. А это хлипкое тело прямо-таки просится, чтобы его привели в порядок.

Вот только физическое состояние оказалось настолько никудышным, что уже через десять минут активной тренировки сердце колотилось словно сумасшедшее, дыхание никак не удавалось угомонить, а голова кружилась так, что еще немного и организм, в отместку за такие изуверские издевательства, грозился опрокинуться в обморок. Прежнюю норму тренировок, привычную Псу, я, естественно, физически не смог выполнять.

Да уж — нелегко и придется начинать все заново. Первые месяцы в военной академии мне было очень несладко, и обмороки — это не самое страшное, что со мной приключалось. По утрам во время подъёма я в буквальном смысле не мог встать с постели, так болели мышцы. За что нередко получал нагоняй от командира и становился предметом насмешек у сверстников.

Я падал на стометровках, не в силах подняться, нередко расшибал колени и нос. Благо меня спасала регенерация оборотня, и в дни, когда мне было позволено обращаться (это было раз в неделю) я мог восстановиться.

Но все это меня закалило.

Чем больше я тренировался, тем легче мне все давалось. А занятия по контролю научили меня не только управлять мощью стихий в бою, но и восстанавливаться без оборотничества. Мое тело крепчало, а вместе с тем и росла чародейская сила. Уже ко второму курсу я изрядно раздался в плечах и оброс мышцами, а сверстники все меньше осмеливались надо мной подшучивать. К третьему курсу они и вовсе стали меня побаиваться и сторониться.

Но если мне предстоит прожить жизнь заново, а в военную академию я точно не собираюсь — войной я сыт по горло, то всё равно в такой физической форме я оставаться не мог. Значит, нужно приводить это дохлое тело в порядок.

Когда сердцебиение пришло в норму, я еще какое-то время поработал над растяжкой и закончил все медитацией, использую технику воздушно-огненного контроля — это когда собираешь и нагреваешь воздух вокруг себя. Ничего особенного в этой технике нет, да и пользы от нее немного, хотя мы все поголовно таким образом и грелись в военных походах. Но мозги хорошо очищает и позволяет расслабить мышцы.