Андрей Валентинов - Нестор [litres]

Соль невольно кивнула. Снова ихтамнеты! Впрочем, если Сталин победит, послушные историки оформят все красиво. Когда пала Окситания, торжествующие враги объявили «чистых» сатанистами. Бред, но ведь до сих пор повторяют.

«…Тем временем части Красной армии продолжают наступление. На северном фасе фронта русскими взяты Вилейки, Барановичи и Лида, на южном – Луцк, части РККА находятся в одном переходе от Львова. Вместе с тем, военные обозреватели отмечают, что на центральном участке, в районе Пинских болот, продвижение крайне незначительно. Снизилась и активность советской авиации. Последний налет на Варшаву оказался крайне неэффективен, польское ПВО сообщило о 25 сбитых советских бомбардировщиках…»

Дослушала новости до конца, но про Берлин сообщений не дождалась. Наверняка о столице Рейха рассказали в начале выпуска. Пожалела, но не сильно. Еще узнает! Главное, чтобы кончилась эта ночь…

Светящиеся стрелки на циферблате еле двигались, но время все-таки шло. Со стороны цеха кто-то проследовал к забору, отодвинул щит, выглянул… Быстро, чуть ли не бегом, направился назад. Соль, опустившись ниже, зависла над улицей. Справа ничего, только тьма. А слева – маленькие, еле заметные огоньки. Не фары – подфарники. Кто-то едет!

Перчатка-гироскоп… Выше, еще выше. А теперь кулак сжать – и полная скорость!

– Свои, – кивнул командир. – Должны подъехать три машины. Мы выдвигаемся. Улетайте!

Возле двери уже собралась небольшая толпа. Лица тонули во тьме, но Соль поняла, что почти все – женщины и дети.

– Эвакуируем всех, – понял ее камрад. – Сейчас группы прикрытия отходят, штурм отбили. Да исчезните вы, наконец, или нет?

– Есть!

Свечкой вверх, прямо в темное небо, сквозь дождь. Но не слишком высоко, только чтобы не заметили. Приказ выполнен, непослушная семиклассница исчезла…

…Но рыцарская дама покинет бой последней. Пусть все сначала сядут в машины. Пусть отъедут подальше.

Соль вдруг поняла, что подогрев надо выключить.

Жарко!

Ни аптечки, ни бинтов. Отто Ган, недолго думая, сбросил пальто и пиджак, снял рубашку. Камрад Критцлер пытался протестовать, но доктор уже рвал рубаху на длинные лоскуты. Александр Белов подтащил наполовину пустое ведро с водой. Общими усилиями рану промыли и перевязали.

– Ну, что вы, камрады! – огорченно гудел Критцлер. – Царапина же!

Замполитрука видел – не царапина. Здоровяк стоять уже не мог, да и сидел плохо, опираясь рукой о железный пол. А между тем, передышка подходила к концу. Эсэсовцы вновь пробирались вдоль забора, стараясь держаться в мертвой зоне.

Доктор Ган лег к пулемету.

– Стреляйте без команды, – велел Александр, вскидывая карабин. – Я попытаюсь выцелить главного.

Р-рдаум!

Попал? Нет, промахнулся.

Д-дах! Да-дах! Дах! – откликнулся пулемет. В ответ две пули влетели в окно. Пристреляться успели и те, и другие.

Негромко, нараспев проговорил Отто Ган, вглядываясь в сумрак и водя стволом пулемета.

Да-дах! Д-дах! Дах!

Подумал и добавил:

– Жаль, у катаров в Монсегюре не было пулеметов. Эх! Одна танковая рота наверняка решила бы судьбу крестового похода против Грааля. [73] Я полагаю, что пара вертолетов значительно изменила бы ход Аустерлицкого сражения. (Андрей Вознесенский)

Д-дах! Дах!

– Камрады! Камрады!..

Белов резко обернулся. Увлеченный боем, он даже забыл о лестнице. Кто пришел, не разглядеть, понятно лишь, что габаритами гость ничуть не уступает Критцлеру.

– Приказ, камрады! Эвакуация. «Эсэсы» на грузовике с другого хода подъехали, может, успеем еще…

– А здесь? – Александр указал стволом вниз.

Камрад негромко хохотнул.

– А здесь артиллерия прикроет. Окопная. У меня три гранаты! Уходите, ждут вас.

Замполитрука, закинув за спину карабин, поглядел на доктора, затем на сидевшего на полу Критцлера.

Дотащим? Дотащим!

– Я за вторым пулеметом был, – сообщил Штимме, перевязывая кровоточащее запястье. – Бой оцениваю позитивно, главное, народ увести успели. Ты, Белов, в автобусе старший будешь. Шофер знает, куда везти, а еще я паренька с вами пошлю. Непростой он, все ходы-выходы ведает.

Автобус вместе с легковушкой и мотоциклом ждали за проломом в заборе. От врагов оторвались – три гранаты взорвались прямо в набежавшей к входу толпе. Со стороны дальнего въезда тоже прогремел взрыв, но там, как пояснил гамбургский пролетарий, сработала мина.

– Для вас, доктор, приказ особый, – обернулся он к доктору Гану. – И между прочим, тайный. Так что отойдем.

Двоих раненых, включая камрада Критцлера, уже погрузили в автобус. Остальные, десять человек при оружии, стояли рядом. Мотор уже гудел. Александр понял, что ждут команды – его команды. Вздохнул, набрал побольше воздуха.

– Проверить оружие! Поставить на предохранитель…

Подождал немного.

– В машину!

Штимме поймал его уже у двери.

– Через несколько дней я тебя найду. Как меня кличут, не забыл?

– Дезертиром, – улыбнулся Белов. – Дезертир Митте!

Тот приосанился.

– Точно! И, между прочим, заслужил. А ты, значит, Нестором будешь.

Замполитрука только моргнул в ответ.

– Сам же назвался, – пояснил пролетарий. – Насчет разведчика заострять не станем, а Нестор – подходит.

И протянул руку.

Соль примерилась и аккуратно опустилась на крышу дизельного W138. Не ногами, чтобы тонкий металл не помять, а просто легла ближе к мотору. Протянула руку, постучала по ветровому стеклу.

– Доктор Га-а-н!

Тот словно иного и не ждал. Открыл дверцу:

– Влетайте, фройляйн!

Влетать все же не стала. Вначале спорхнула на землю, потом выключила аппарат. Села на переднее сиденье справа.

– Извините, что я такая навязчивая, доктор, но…

«Мерседес» рыкнул и тронулся с места.

– …Мне очень нужно поспать несколько часов. Могу прямо в машине, только на заднее сиденье переберусь. Ой, а куда ваша рубашка делась?

Отто Ган улыбнулся.

– Знаете, фройляйн Соль, я начал к вам привыкать. Не знаю, хорошо это или плохо.

– И я не знаю, – задумалась она. – Наверно, и хорошо, и плохо. Но я посплю, и мы с вами расстанемся… Знаете, когда наши прилетят, постараюсь, чтобы вас взяли на Клеменцию. В столичном университете катаров тоже изучают. Переберетесь туда, заживете спокойно.