Илья Лислап - Пират

Нам пришлось немного подождать, и в зале появился судья, но не «в живую», а в виде голограммы. В проблему он въехал мгновенно:

— Значит максимум инкриминируемого не рабовладение, а нарушение правил транспортировки? — Сразу попытался завершить разбирательство он. — Значит штраф. Только нужно разобраться кого штрафовать и на сколько.

Штраф меня не устраивал. Я сослался на нужный закон. Судью ссылка устроила, но в ответ я получил ссылку на подзаконный акт«…о нежелательности широкого применения практики…» Пришло время прикидываться дурачком:

— Ваша Справедливость! У меня указание доставить освобождаемых рабов в центр переселенцев. А может на транспорт прибудет кто? Я ему всех сразу оптом и сдам. А до центра пусть сам доставит.

— У полиции людей и средств не хватает. — Сообщил появившийся голограммой начальник полиции. — Нарушения закона нет, значит и отвлекать полицию от несения службы не следует.

— Как же нет нарушения? А как же рабовладение? Это не нарушение закона? — Влезла в обсуждение девица. Голограмма главного полицейского к ней развернулась, полицейский посмотрел на неё как на дурочку, но промолчал.

— Ваша Справедливость! — Снова вмешался я. — Я понимаю, что точность следования букве закона важна, но мы задерживаем освобождение несчастных. Может быть поручим доставку этой партии ВОЛОНТЁРАМ? — Здесь я кивнул на скандалистов. — А меня там ещё почти тысяча несчастных дожидается.

Судья задумался, согласовал с медиками Центра и толкнул короткую речугу о порывах молодости и необходимости нести и разделять ответственность за принятые решения. От опёки этой партии он меня освободил, поручив её парням с девицей.

— Я могу идти? — Уточнил я.

— Всех освободи! Немедленно! — Потребовала девица.

Освободить, так освободить — я обнулил всем хозяина в нейросетях. Большая часть осталась тупо стоять. Несколько человек куда-то пошли, не слушая восторженных воплей девицы. Кто-то кого-то толкнул, кто-то кого-то стукнул, завязалась вялая драка. Полицейский наряд напрягся, приготовил стопперы, но пока не вмешивался.

— Женщина! — Заголосил один из освобождённых и, разведя руки в стороны, пошёл к девице и облапал её. Парни быстро выдали тому по морде, сами тоже огребли, но мужика уронили.

— Что ты с ними сделал? Гад! — Гневно вопросила меня девица.

— Как велено — освободил. Теперь у них нет хозяина. Работай с ними.

— Прикажи им успокоиться и двигаться в автобусы!

— Я им никто. Приказы отдавать я им больше не могу.

Один из освобождённых рабов оказался не человеком, а обезьяном — самцом обезьяны. Он сорвал с себя одежду, высоко подпрыгнул, зацепился хвостом за люстру и начал на ней качаться. Оказывается в зале была крупная люстра на потолке, выполненная в докосмически-шикарном стиле, новодел конечно. Этот обезьян сначала плевался, потом решил всех сверху обоссать. Я успел закрыть свой скафандр, внутрь не попало, но всё равно неприятно.

— Вот! Это тебе за то, что ты их раньше не освободил! — Тыкала пальцем в меня девица. Здесь прилетело и ей. Она была в обычном планетарнике-тряпочке. Подозреваю, что ей гораздо неприятнее.

— Меня-то за что? Это я всех освободила! — Заорала она.

Обезьян на её вопль отреагировал и удостоил целенаправленной струи.

— А-А-А! — Завизжала девица.

В зале был «пожар и наводнение в бардаке».

«Я пойду, всё одно я здесь ничем не помогу, а меня остальные ждут». — Отправил я сообщение судье. Тот с кем-то ругался и от меня отмахнулся, отпустив.

«Девиантное поведение освобождённых…» — донеслось до меня.

За несколько часов транспорт мы освободили. Всех оставшихся доставили в Центр. С той несчастной партией тоже разобрались, полицию привлекли, она стопперами справилась. Наряд меня снова доставил в тот же торжественный зал. Сопроводили подчёркнуто-вежливо. Умида тоже появилась, с негодованием посмотрела на скандалистов, меня взяла под руку. Судья меня поблагодарил за выполнение законов Империи и долга Верноподданного, парней с девицей приговорили к штрафу или отработке. Полицейские настаивали на штрафе с целью оплаты внеплановой внеурочной работы. Скандалисты в итоге выбрали отработку. Судья усмехнулся и приговорил их к сопровождению перевозки освобождаемых рабов с Рауса.

— В баронствах вечно чего-то не хватает. — Заявил он. — Вот научитесь, как лучше дело делать, и их может быть научите.

Определённо, у судьи есть чувство юмора.

Мы расквитались и отправились в Галифат, в систему Маркебхоб. Назвать систему лодкой, везущей любовь среди звёзд — поэтично. Хотя, возможно, я не слишком точно перевёл. Сначала мы летели рейсовым по Аратану, потом пограничный перелёт и ещё пара рейсовых перелётов по Галифату с одной и с тремя промежуточными остановками. Умида изображала из себя образцовую галифатскую жену, сопровождающую супруга.

Маркебхоб от остального Галифата отличался. Не было на нём всеобщей женской закутанности-зашторенности. Но в госпитале врач всё равно говорил о предстоящих операциях Умиды не с ней, а со мной, как с мужчиной и мужем.

— Очень хорошо, что Вы согласились на такую прогрессивную и многообещающую технологию. Мы не идём путём аварцев, с их донорской пересадкой конечностей, хотя успехи их феноменальны. Мы не идём путём искуственного выращивания нужных органов в биореакторе с их насыщением прогениторными клетками — это несёт риск существенного снижения регенерационных возможностей организма и уменьшает срок жизни. Мы идём по промежуточному пути: используем межклеточный матрикс пурко, сеть инертных белковых волокон, структурируем его клеточным материалом пострадавшего и выращиваем конечности. — Доктор посмотрел на нас и продолжил: — Я наверно слишком заумно говорю. Пойдёмте просто посмотрим!

Мы прошли какими-то коридорами и подошли к стеклянной стене. За этой стеклянной стеной была обычная молодая хрюшка. Точнее обычной она бы была, если бы не выращенные у неё человеческая ступня с голенью, нога с коленным суставом и кисть руки, густо облепленные датчиками и трубочками с прокачиваемой жидкостью.

— Вот! Посмотрите какая прелесть! — Продолжил доктор. — Всё прекрасно сформировалось, всё прекрасно подойдёт Вашей жене, снижение регенерационных возможностей будет минимальным!

Хрюшка нас услышала и заинтересовалась. Голову она повернуть не могла, ну не вертят свиньи головами, а тело у неё зафиксировано. Когда мы её обошли и попали в поле зрения, она посмотрела на нас умным и грустным взглядом. Умида вцепилась в мою руку. Меня тоже пробрало.

— Мы начали предоперационную подготовку и уже через 20 часов готовы будем начинать. Осталось только оплатить остаток. Умидиного счёта на это как раз хватило. Доктор предложил дополнительные процедуры для улучшения и ускорения адаптации при посттранспонталогическом состоянии, Умида хотела отказаться — денег, видишь-ли на счёте у неё не осталось, но я оплатил со своего — 15 тысяч не те деньги…