Владимир Кельт - Битва за жизнь (том 2) [СИ]

Обойдя металлические чаши, в которых полыхал огонь, Рэйн опять набрал номер закрытого канала Лисы. Она не отвечала. Корабль «Пиковая Дама» тоже молчал. В последний раз пытался связаться с ней перед прыжком. Тогда на проекции мелькнуло взволнованное лицо Лисы, она хотела ему что-то сказать, но связь оборвалась. Не хорошо. Очень не хорошо.

«Не надо было ее отпускать, − корил себя Рэйн. – Пускай де Воль обладает даром и может поджарить кого угодно, но этого мало. И охраны мало. Черт… Надо было заставить ее дождаться завершения миссии на Дрогисе и лететь на эту хренову станцию вместе»

Но Рэйн прекрасно понимал, что «заставить» Лису нельзя так же, как нельзя заставить пламя не обжигать. К тому же он обещал не решать за нее, не превращать в свою собственность. Однако проще от этого не становилось. Понадобилось время, чтобы обуздать эмоции, остудить сердце и голову, заставить себя не думать о Лисе. Не сейчас, потом. Сейчас в приоритете дрогийский император и пуля, которую нужно всадить ему в башку любым способом, если понадобится – вколотить кулаком в глазницу.

Вспомнились слова Корвуаль Датильны, которые она сказала перед отлетом союзников на Дрогис:

− Делайте что хотите, Аллерт, но Алвахт должен умереть. Он порабощен Тьмой, ему не место среди живых. Вот, возьмите.

Она протянула руку, в ладони лежал патрон.

− Передайте это Алвахту. За Ваету. За жизнь.

Рэйн нащупал в подсумке футляр с той самой «вайирской пулей». Вскинул винтовку и двинулся вдоль пылающих чаш. Ведущая на террасу дверь оказалась хлипкой, деревянной и скрипела от ветра. Рэйн пихнул ее ногой и вышел в темный извилистый коридор одной из башен Дворца. На серых каменных стенах клочьями висела паутина, подставки под факелы проржавели. Пахло сыростью и плесенью, как в захудалом подвале. Судя по всему, это крыло заброшено, а значит, шанс нарваться на засаду чуть ниже, чем пресловутые сто процентов, адова задача немного упрощалась.

Рэйн включил связь:

− Роуг, я внутри. Место положения цели удалось подтвердить?

− Нет. Мы увязли в боях, штурм затянется. Тебе придется искать его самому.

− Принял, − бросил Рэйн, и когда связь отключилась, добавил: − Вот же срань…

Через двести метров взору открылся узкий мост, ведущий от заброшенной башни к южному крылу Дворца. Рэйн остановился, оценил возможность скрытного перехода, и, убедившись, что не выдаст себя, активировал квантовый камуфляж. Броня подернулась маревом, превратив его силуэт в расплывчатое пятно.

Внизу кипела битва: слышались выстрелы и взрывы, свист импульсников, рев самоходных роботов. Порыв ветра принес запах резины, жженой плоти и волос, складывалось впечатление, будто где-то жарят мясо, кинув в костер покрышки вместо дров и обильно полив кровью. Блюдо для ее величества Смерти, заботливо состряпанное верной подданной – Войной. В темноте вспыхивали дульные вспышки, цветными штрихами светились трассы пуль. У восточной стены до сих пор горело, ненасытное пламя пожирало все на своем пути, даже камень. Хотя и органики ему хватало: Рэйн отчетливо видел на визоре, как мечутся внизу полыхающие фигуры. Дрогийцы, а быть может люди, с легкостью превращались в живые факелы. Жуткий способ умереть. Пуля куда милосерднее. А заслужил ли Алвахт такой легкой смерти? Рэйн затруднялся ответить. Он даже не был уверен, что смерть Порабощенного что-то изменит. Куда правильнее было бы тихо выкрасть дрогийский камень, воспользоваться его силой и уничтожить существо, именующее себя Тьмой, а не решать проблемы Роуга и Корвуаль Датильны. И все же Рэйн не мог позволить Алвахту остаться безнаказанным, на то у него были свои причины.

Сканирование показало в соседней башне одиночные цели, скорее всего охрана, дежурят на каждом этаже. У тронного зала красных точек светилось куда больше, и подтягивались еще.

«Алвахт там – решил Рэйн. − Он не отходит от трона, трясется над ним как наркоман над дозой, а если решит уйти – не выдержит ломки, подохнет к чертям собачьим. Жаль, что не окочурится сам, упростил бы мне задачу»

– Группа «Один», наступайте! – приказывал Роуг по общей связи. – Захватите огневую точку! Это приоритет!

− Выполняем, − ответил командир «Первых».

− «Пятерка», поддержку «Единицам»!

− Есть!

Высоко в небе рвануло. Яркая синяя вспышка разрослась кляксой и осыпалась – это гигантская Сущность, охраняющая Дворец, выпустила очередную сферу и сбила один из рейдеров повстанцев. С каменным лицом Роуг наблюдал за тем, как пропадают сигналы бойцов и целых подразделений, каждая угасшая точка на тактической карте означала чью-то смерть. Несмотря на захваченные на базе «Файет» технику и оружие, бойцы Свободного Флота все равно уступали войскам узурпатора Алвахта. Имперцы теснили повстанцев, еще немного и вышвырнут за пределы дворцовых стен, где раскатают в тонкий блин ударами с воздуха. Оставалось надеяться, что брешь они все же пробили, иначе все было зря.

− Адмирал, разрешите доложить, − козырнул лейтенант.

Роуг свернул окно сообщений и кивнул:

− Докладывай.

− «Цель» объявилась. Разведчики засекли его в главной башне, есть видеоподтверждение.

Роуг включил запись с дрона, переданного разведгруппой. На проекции Ратийяр стоял на одном из балконов главной башни, небрежно облокотившись о перила. Взгляд был таким, словно начальник Серой Службы заглянул в будущее и знает исход этой битвы, он ее уже выиграл. Глядя на заклятого врага, Роуг ощущал, как гнев закипает где-то в области живота, как поднимается выше, к сердцу, затем проникает в кровь и отравляет ее, растекается по жилам и бьет в голову. Бьет пьяно, зло.

Губы начальника СС кривились в презрительной усмешке, он что-то говорил. Активировав программу чтения по губам, Роуг услышал:

− Я знал, что ты не выдержишь, придешь, − усмехнулся Ратийяр. – Давай, Роуг, бесхребетная ты псина, поднимайся в башню. Я жду. Как раз покажу подвал, где валяются кости твоих жены и детей. Зубастые голлы их еще не до конца обгладили.

Всю свою жизнь Роуг считал себя вытесанным из камня, но сейчас что-то треснуло, сломалось. Перед глазами отчетливо встала картина: на полу лежит окровавленное тело Лемы, а рядом трупики детей. Их ручки в предсмертной позе тянутся к матери, глаза смотрят в пустоту… Но Роуг знает, куда они смотрят на самом деле. Ведь каждую ночь, во снах, они глядят на него, прожигают душу чувством вины.

− Ты променял нас на Дрогис, − говорят они. − Ты никогда нас не любил.

Какое-то время Роуг боролся с собой, пытался остудить голову, загнать обратно в темный угол чувства и делать то, что должен. Но ненависть, боль утраты, злоба и желание отомстить слишком долго жили в душе, чтобы позволить поступить иначе. После изнурительной схватки адмирал Роуг сдался эмоциям, с позором выкинув белый флаг.