Виктор Казаков - Тёмный манипулятор

Только-только попав внутрь, Гааль отбирает у меня автомат и начинает хладнокровно отстреливать противников одного за другим, ни разу не промахнувшись. Тут я понимаю, что парень явно пользуется способностью, так как убивает даже тех, кто выскакивает у него из-за спины.

Собравшись с мыслями, я хватаю автомат с тела одного из убитых и начинаю помогать. С прицелом у меня явные проблемы, поэтому первые несколько выстрелов летят мимо. Но, быстро разобравшись что к чему, осознаю, что моторика прежнего владельца сохранилась. Мне недоступны его воспоминания, но зато доступны навыки. Вот те на! Очередной подгончик от тёмной силы!

Однако даже навыки прежнего владельца не позволяют сравниться с точность Гааля, что кладёт солдат, не глядя на тех. Драться он, значит, не умеет, а вот пострелять это всегда пожалуйста.

Когда наконец девяносто процентов слада зачищено, оставшиеся солдаты сами бросают оружие, поднимая руки вверх в жесте капитуляции. Их даже не приходится просить — они сами встают на колени.

— Все в кучу! — кричит Гааль, глядя на солдат через прицел автомата. Сейчас он выглядит как самый настоящий гангстер.

Кивнув на собирающихся в кучу бойцов, хранитель как бы приказывает — следи за ними. Тем временем сам отворачивается в другую сторону и ждёт. Ждёт, ещё ждёт. Всё ещё ждёт. Выстрел! Шум от последнего, завершающего, выстрела эхом пронзает уже устоявшуюся тишину. Где-то за стеллажом падает последний боеспособный солдат.

— Вроде всё, — с чувством выполненного долга информирует Гааль, опуская при этом автомат. Мотая головой, он сообщает: — Ты даже не представляешь, сколько раз я чуть не сдох!

Чуть позже, используя своё первоначальное тело, я позвал качка. Пока Гааль торжественно наблюдал за всем со стороны, я, уже избавившись от активного тела, развязывал напуганных заложников. Качок же в это время, наоборот, связывал оставшихся охранников.

— Ти… — со слезами на глазах произнесла Кристина, когда я развязал ту. До истерики оставался всего один шаг. — Ти… что это такое?

Эх… если бы я сам знал, что это такое.

— Даже если объяснять то, что известно мне, пары минут будет мало.

Видя, как сильно напугана девушка, я обнял коллегу. Ответив взаимностью, она прислонилась ко мне. Слёзы потекли по разорванной, грязной рабочей рубашке.

— Нет! Нет! — брыкаясь, закричала Кристина. — Не трогай меня! Отстань! — Сумев вырваться и отползти на пару метров, девушка задала риторический вопрос: — Кто ты, на хрен, такой? Кто эти люди? — а-н нет, не риторический. Кажется, она и впрямь хочет услышать ответ.

Однако, совершенно не понимая, что именно хочет услышать девушка, я решил пойти по пути наименьшего сопротивления, отвечая вопросом на вопрос:

— Кто я? — недоуменно вывалилось изо рта. Быстро сообразив, что на одном «кто я» далеко не уедешь, добавил: — Я твой коллега, Тимофей Белый. Что ещё за странные вопросы?

— Кто ты, блин, такой? — отодвигаясь всё дальше и дальше, вопрошала девушка. До тех пор, пока сзади не подкрался качок и не схватил даму за подмышки, подняв её на ноги и уволок брыкающееся тело к машине.

— Думаю, сейчас не лучшее время для разговоров, друг мой, — рука Гааля легла на плечо.

Мы молча пронаблюдали за тем, как качок перевязывает Кристину, усаживая её на одно из сидений микроавтобуса. Заключительным штрихом стал кляп во рту.

— Ну и что там у вас дальше по программе? — как бы с подколом поинтересовался я.

Гааль отошёл. Он приблизился к группе пленных, аккуратно рассаженных в круг, спиной друг к другу. Что ни говори, а качок умеет работать с пленными. Если его способность откажется отстойной, то хотя бы перевязать руки заложникам он уже сможет.

— На кого работаете? — вопрос хранителя адресовался первому, кто ответит.

Но, спустя несколько секунд ожидания, вместо ответа Гааль получил закономерное молчание.

— Кто-то не понял вопрос? — начинал злиться хранитель. — Хорошо. Если не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

Правая рука Гааля поднялась на уровень груди. Раздался знакомый щелчок. Буквально тут же один из солдат поднялся. Судя по выражению его лица — явно не по собственной воле. Ещё щелчок. Рот солдата открылся. Глаза забегали. Мужчина не понимал, что происходит. Щелчок. По хладнокровному лицу хранителя и не скажешь, что он на стороне светлых. Хотя… после всего, что он говорил делать, после всего, что он сделал сам… мне трудно понять, чем одна сторона отличается от другой. Цветом? Какие различия, если и те, и другие убивают людей без зазрений совести.

После очередного щелчка, в теле поднявшегося что-то хрустнуло. Чуть погодя он начал выворачивать руки так, как не вывернет ни один именитый гимнаст. Это не растяжка, это что-то похуже. Похоже, что вот-вот он извернётся весь, встанет на четыре конечности, животом к верху, голова прокрутиться на сто восемьдесят, и… что за очередные дурацкие мысли?

Снова хрустнуло. Из-за неестественно вывернутых конечностей, солдат повалился на пол. Хоть его рот и был открыт, он не кричал. Только глаза могли рассказать о том, как ему сейчас тяжело.

Прозвучал ещё один щелчок, и все вокруг вздрогнули от включившегося звука. Точнее, крика. Истошного, пугающего, молящего о пощаде, крика. Солдат кричал так громко, что его голос заполнил не только складское помещение, но и наверняка умудрился дойти до самой трассы, расположенной недалеко от склада.

Наконец Гааль успокоился. Щёлкнув пальцами в последний раз, он дал телу бедолаги расслабиться. Тот тут же скрутился в позе эмбриона, сменив крик на рыдания.

— Кто следующий? — бесчувственно произнёс Гааль.

Солдаты с ужасом смотрели на хранителя. Следующим не хотел быть никто.

Наконец один из пленных сдался:

— Ладно! Слушай! Я скажу! Всё скажу! Только больше не делай так! Хорошо?!

Гааль пожал плечами, мол — если ответ понравится, то не буду.

— Что ты хочешь знать? — дрожащим голосом спросил пленник.

— На кого работаете?

— Я не знаю. Мы обычные наёмники. Пришли люди, заплатили, сказали, что делать, и всё! Это всё, что я знаю.

Скорчив недовольную гримасу, Гааль сказал:

— Очень плохой ответ.

— Прошу! — тут же завопил мужчина, — только не убивай! У меня семья!

Где-то вдалеке послышался голос качка:

— В наёмники, да ещё и с семьёй? Отстойно ты придумал, — раздалась слабая усмешка.

— Ну так что, — сказал Гааль, — это всё?

Судорожно мотая головой, пленник решил выложить абсолютно всё, что знал.

— Нас нанимал какой-то странный тип. Лицо под маской. Явно не хотел светиться.

— Да ты что? Думаешь, я тебе поверю?!

— Да твою же мать! Я говорю как есть! Правда!

Пока все были отвлечены криками оправдывающегося бедолаги, никто и не заметил, как некоторые из трупов начали шевелиться. Сначала я не обратил на это должного внимания. Шевельнулся палец? Да ну нет! Конечно же показалось. Второй раз? Говорят, что если что-то происходит дважды, то это уже закономерность. Но вот только в чём именно закономерность? В том, что они на самом деле шевелятся, или в том, что мне теперь закономерно будет видеться всякое?