Александр Верт - Пекло 3

– Вот чего ты стоишь, Зайна, сучья задница! – орал он, заставляя Карин испуганно моргнуть.

Да, она мгновенно узнала свою мучительницу, но все же понимала, что она была не такой. Проводов в ее теле было намного меньше, и они не сияли как сейчас, да и глаза походили на стекляшки.

– Мы так не договаривались, – попыталась возразить Зена и даже хотела приподняться, но мужчина что-то нажал на пульте, и по ее телу прошел разряд, отключая роботу руки и, видимо, лишая ее возможности говорить, вернее Карин знала, что теперь та, лежащая на кровати, Зайна ничего не могла сказать, только чувствовать и терпеть то, на что она никак не соглашалась.

– Как ты это делаешь, тварь! – рыкнула настоящая Зена – реальная, способная схватить Карин за волосы и снова швырнуть в сторону с такой силой, что сознание пленницы снова оборвется, а к губам из носа настоящей Карин тонкой струйкой потечет кровь, но ее разум все равно будет знать то, что Зена предпочитала бы скрывать до конца существования человечества.

Зена стояла и смотрела на свое отражение в идеально отполированной металлической двери. За этой дверью были мужчины, с которыми она могла сделать, что угодно, отомстить им за все грехи их предшественников, но не хотела этого делать, хотя обычно именно так и поступала.

– Дура, – сказала она, покосившись на кресло, где сидела Карин, а потом быстро подошла к ней и все же провела пальцем по мягким женским губам, убирая почти застывшую кровь.

В эту минуту ей хотелось разорвать Карин на части, а все потому, что та увидела давние, хорошо запрятанные воспоминания Зены, а теперь те сами собой всплывали, будто поднятый на поверхность блок памяти, который просто нельзя запихнуть обратно, не пережив его вновь.

– Чтобы я могла полноценно вам помогать, мне нужно тело, – когда-то очень давно написала на компьютерной панели Зена, а над ней только посмеялись.

Она с большим трудом могла контактировать с осужденными. Они хотели знать, где ресурсы, требовали помощи, но совершенно не считались с ней.

– Не указывай нам, а то сейчас отключу и все! – отвечали ей на любые возражения.

То, что она пыталась пищать своим паукообразным телом, никто не понимал, просто не хотел понять. Когда ее отец переводил, эти странные злые люди еще слушали, а потом перестали. Они его не трогали, но иногда требовали что-то починить.

– Ладно-ладно, – говорил отец, почему-то всегда поднимая руки, а потом делал то, что ему велели, только просил не входить в дом, не трогать его дочь.

Последние просьбы всегда вызывали дикий смех. Всего этого Зайна никак не могла понять, а потом отца не стало. Он просто смотрел старые видео, закрыл глаза и больше не шевелился.

На экране мелькали кадры с его свадьбы тридцатилетней давности. Там он подхватывал свою молодую жену на руки и кружил. Она смеялась.

Эти кадры Зайна обычно пересматривала с радостью. Ее завораживал смех матери, хоть та ее и не признала. Ей нравились белые кружева и вышивка на ее платье. Она считала все это красивым.

Она всегда всматривалась в экран, когда видела эти кадры, но они крутились уже несколько сотен раз подряд, а отец не двигался.

– Папа, – пропищала она своим сигнальным устройством и ткнулась ему в бок.

Он не отреагировал.

Тогда она подползла ему под руку, попыталась потереться округлым тельцем о его ладонь, подняла ее, издала призывный звук, на который он всегда реагировал, но ничего не произошло.

Он сидел с закрытыми глазами. Рот у него был приоткрыт. Скатившаяся струйка слюны уже высохла, а она все ползала и попискивала, пытаясь его позвать. Дергала своими длинными металлическими лапками.

– Папа, – звала она его снова и снова.

За окном ночь сменялась днем и снова ночью, и только тогда она осознала, что что-то не так.

– Люди смертны, – говорил ей отец.

«Наверно, так и выглядит смерть», – решила Зайна и очень пожалела, что с ней ничего такого уже не случится. Она просто сложила лапки у отца на бедре, схватилась за него и перестала слушать и смотреть, пытаясь понять, каково это – не быть; но, не следя за миром, она была и очень точно это осознавала. В ее истинном мире, полном единиц и нулей, ничего не менялось. Все оставалось прежним, а потом содрогалась, когда она слышала внезапный злой удар в дверь.

– Сука! Дерил, вонючая твоя жопа, открывай эту гребаную дверь, пока я ее не вынес! – орал кто-то и бил в дверь, не кулаком и даже не ногой, а чем-то большим и тяжелым, явно не в силах терпеть.

Зайне тут же стало страшно. В таких случаях ее учили бежать. Отец говорил ей прятаться от его гостей, хотя это редко получалось.

– Все, мне надоело, Дерил, – рявкнул мужской голос.

Следом что-то громыхнуло. Зайна, которая только вытянулась на своих лапках вверх, мгновенно дернулась вниз и забилась под комод, быстро изучая пространство своими зрительными сенсорами.

За окном был или закат, или рассвет. Багровое небо покрывали клубы черного дыма. Что-то успело произойти, пока она старалась не быть, но что – теперь сложно было понять.

Дверь открыли ногой, и на пороге появился мужчина – высокий, широкоплечий, одетый в одни лишь шорты, и те перемазанные копотью. Черная сажа была у мужчины на лице и обнаженной груди. Она становилась подобием разводов на его татуировках в виде колючей проволоки, что обвивала его руки, плечи и даже пересекала грудь.

– Какого хуя, Дерил? – спросил этот мужчина, закинув на плечо тяжелую энергопушку, похожую не то на толстую винтовку, не то на увеличенный бластер. Дуло ее было толще руки явившегося сюда великана.

Зато спутники его даже в дом соваться не стали, просто топтались у дверей. Их Зайна знала. Она их уже видела, особенно этого лысого по кличке Скорпион. Именно он два года назад убил их соседку, старую немощную женщину.

Никто не знает, но Зайна видела, как это было. Она затаилась у старушки на чердаке и смотрела в щелку, как Скорпион и его парни, как он сам говорил, развлекались.

– Что? Ну, что я… я же… нет, – невнятно говорила старушка.

В мужском хохоте ее слов было не разобрать.

– Не притворяйся, старая пизда, ты знаешь, что нам нужно, – сказал тогда Скорпион и первым расстегнул штаны. В тот день Зайна впервые увидела, что такое секс, хотя понятия не имела, как это правильно назвать. Ей было страшно, но она не могла уйти от этого страха и продолжала смотреть, как мужчины делают что-то непонятное с задыхающейся старушкой и смеются, обзывая ее сухой наждачкой и грозясь залить в нее машинное масло.

Что все это значит, Зайна, конечно, тоже не понимала, зато точно знала, что они ее убили.

– Кончилась бабка, – сказал тогда Скорпион, а потом еще и выстрелил ей в голову, оставляя на кровати кровавое месиво вместо черепа.