Александр Верт - Пекло 3

Ему больше не нужно было ни последнее желание, ни пафосное прощание, ни даже последняя мысль. Он взял с подноса револьвер и, не вращая барабан, выстрелил себе в правый висок.

Логово. Десять месяцев назад

Виту проснулся от странного ощущения в животе. Голода в нормальном его проявлении он уже не испытывал. Пекло быстро стирало такие потребности. Можешь дышать и пить вдоволь – вот ты уже и в лучших из возможных условий. Пекло к этому быстро приучает.

– У нас еще нет того голода, что есть у других, – говорил Виту Вожак, наматывая его волосы на собственный кулак. – Ты ведь понимаешь, как тебе повезло, что ты приглянулся мне?

– Конечно, – отвечал Виту, облизывался и легко отрабатывал свое везение.

Вожак приходил в восторг, принимая скуку за особое старание.

«Просто у тебя до меня настоящей шлюхи и не было», – мысленно шутил над ним Виту, быстро осваиваясь в логове.

Притворяясь дурочкой, он мог себе позволить много больше остальных. Он бродил по логову, изучал, запоминал, подмечал, никуда не вмешивался, только делал выводы, а на все вопросы отвечал, как истинная дура.

– Что ты тут делаешь?

– Я потерялась, не могу даже понять, где это «тут», ты выведешь меня отсюда, сладенький?

– Что ты тут забыла, Вита?

– Скучала по тебе и твоему большому члену, так сильно, что не смогла сидеть на месте.

Почему-то в этот бред все верили, а Вожак и вовсе приходил в восторг от похвалы собственного достоинства, явно не догадываясь, что эти восторги не совпадают с настоящими мыслями. Витура это устраивало, особенно в те дни, когда ему самому что-то было нужно, как, например, сейчас.

От мяса он частенько отказывался. Когда ему в первый раз дали человечину, он рассмеялся. Ему это казалось тупым и нереальным.

«Сожрать дохлого человека? Это все, что вы от меня хотите?» – думал он и ел, действительно не понимая, в чем проблема. Для выживания любая еда сойдет. В этом он и не сомневался, только порой, когда о выживании речи не было, он смотрел на еду и понимал, что не может к ней притронуться. Его не тошнило, просто кусок мяса застревал в глотке до того, как он к нему притронется. В такие дни он говорил, что не голоден, и отвлекал Вожака от мяса похотью.

Потом приходил голод, такой дикий, что ничего нигде не застревало. Он видел мясо, брал и ел, по-прежнему не замечая в этом никакой проблемы.

Было и другое состояние. Не похожее ни на дикий голод, ни на полное безразличие. Оно тянуло где-то под ребрами и мешало спать. В таком состоянии он не мог согласиться на мясо, но перекусил бы фруктом или жменей червей. Волки червей не ели, но Виту было на это плевать. Если ему хотелось есть, он мог взять нож, выбраться на скалы и найти под камнем, в скрытой от солнца расщелине кладку сочных личинок. Он даже не отмывал их, хрустя песком, и чувствовал себя самым счастливым человеком во вселенной.

Этой ночью именно такой голод его и поднял с кровати. Нож он, конечно, взял, но выбираться на поиск личинок и червей ему не хотелось. Снаружи завывал ветер, а значит песок там кружил всюду. Он забивался бы в одежду, в глаза, в уши. Виту решил не проверять, насколько это гадко.

«Если плодов нет, пойду соскребу немного мха у овец из-под носа», – решил Виту и отправился на склад, сразу в кухонный отдел, минуя «холодильник».

Для этого надо было обойти пол-логова, но видеть кровавые крюки, на которых наверняка еще висели человеческие кости, почти лишенные мяса, ему не хотелось.

В голове была какая-то дурацкая песенка с Земли. Разум помнил, что текст у нее глупый и мерзкий, но сам текст вспомнить не мог, а мотив застрял и крутился, как мантра, заставляющая шагать быстрее.

«Тупой осколок прошлого», – ругался Виту на песенку, заходя на кухню.

Он так был занят мелодией и своими мыслями, что даже не услышал голоса внутри. Свет его не смущал, да и болтовня тоже. Тут ночами часто кто-то из рабочих, ну или, проще говоря, слуг крутился. Иногда они ходили не по одиночке и тогда болтали о чем попало. К их болтовне Виту уже надоело прислушиваться – она была пустой.

Только шагнув внутрь, он понял, что стоило быть осторожней. На кухне рядом со слугой был вояка. Он держал седого Волка в драной, некогда синей рубашке за грудки и тряс его словно мешок с костями.

– Отдай мне эту чертову еду! – требовал он, явно имея в виду сверток у мужчины в руках.

– Не могу. Это последнее. Работники сегодня еще ничего не ели. Это на нас на всех, а вы… вы же ели уже, – лепетал седой, стуча металлическими зубами.

Нелепое клац-клац добавило картине комичности, потому Виту сначала усмехнулся, а потом по-настоящему осознал происходящее.

– Мои ребята охотились. Им мало! – орал Волк-воин.

Его грудь в серо-грязной майке перетягивал ремень, на котором в потрепанной кобуре висел пистолет. Так красовались только командиры отрядов, приближенные к Вожаку. С такими спорить никто не решался, вот и старик возразить не мог, поджимал губы, нелепо обнажая клыки, но прижимал к груди сверток с жирными пятнами, явно пытаясь сохранить кусок мяса.

– Достал! – рыкнул Волк и оттолкнул старика, явно считая, что так все сопротивление закончится.

Старый слуга налетел на подобие стула на кривых металлических ножках, оступился, перевернулся вместе с ним, с громким лязгом рухнул на пол, но сверток не упустил, как перевернувшийся жук закатился на спине куда-то под стол.

– Вот же блядство, – тихо ругнулся Виту себе под нос и, прежде чем подумал, шагнул помогать старику.

Люди, которые боролись за свое, всегда вызывали в нем восхищение. Человек, способный сказать «нет» тому, кто сильнее, мог рассчитывать на полное его уважение. Это было в нем настолько естественно, что он протянул старику руку и помог подняться, даже не оглядываясь на Волка с оружием.

– А ты что тут делаешь? – спросил Волк, заметив Виту.

– Тоже еду ищу, не видно, что ли? – спросил он пренебрежительно.

Волк намека не понял, схватил его за руку и дернул на себя.

– Хороший хуй – твоя еда, – заявил Волк, выдохнув смрадный запах какого-то кислого пойла.

– Хуями я уже сыт, – морщась, ответил Виту, стараясь мягко освободить руку, не забывая при этом другой рукой дать знать старику, что тому лучше уйти куда-нибудь подальше, конечно же со свертком.

Старик послушался, но со страху зацепил один из ящиков с металлической посудой и уронил его со стола, привлекая к себе максимум внимания.

«Один пьян, как кусок дерьма, второй ловок, как мешок костей», – подумал Виту, закрывая на миг глаза.

Краткая вспышка раздражения сменилась облегчением, потому что мерзкая мозолистая рука оставила, наконец, его в покое, но звук тяжелого шага в сторону старика заставил мгновенно открыть глаза.