Александр Верт - Пекло

К счастью, Берг успел закрыть глаза и снова погрузиться не то в дрему, не то в беспамятство. Как раз в следующий миг лагерь оживился.

Бросившись к двери, Карин увидела, как по лагерю ведут мужчину со связанными руками, а тот, опустив голову, неохотно шагает за своими пленителями.

– Не высовывайся пока, – попросил ее Шеф, буквально отодвигая ее от двери и проходя внутрь, явно собираясь забрать цепь.

– Мне надо сказать тебе очень многое, – сразу сказала Карин.

– И это, правда, важно? – спросил Шеф, поднимая с пола цепь.

Он даже не стал скрывать, что заранее считает все ее слова полным бредом.

– Важно, очень, – пролепетала Карин, неуверенно хватаясь за край стола. Ей почему-то было страшно приближаться к Шефу и в то же время хотелось прикоснуться к человеку, которым она когда-то восхищалась, и рассказать ему правду, хотя бы о том, что жителям Майкана была не безразлична его судьба.

– Хорошо, если хочешь, приходи в маленький барак напротив с зеленой дверью. Сейчас я занят, – ответил Шеф и вышел.

Как-то так получалось, что ему в очередной раз было проще переехать. Впрочем, как только встанет подбитый капитан, можно будет с чистой совестью выгнать его прочь, а пока там, где он провел прошлый день, лучше разместить новенького.

– Что со мной будет? – спросил судья, как только Шеф оказался рядом.

Кирк на его вопросы отвечать не стал, только смеялся, что тот попал по полной.

– Пока ничего, – спокойно ответил Шеф, накинув звено цепи на торчащую трубу.

Кирк без команды согнул эту трубу щипцами и уткнул край в стену, дернул и одобрительно кивнул сам себе.

– Лично я – спать, − сказал он, собираясь просто уйти.

– Да, правильно. Попроси только Роберта принести сюда еды.

– Он уже хлопочет, – хохотнул Кирк и устало махнул рукой.

– Сейчас тебе принесут еды, и лучше поспи. Жара тут днем премерзкая, ее лучше переспать, – сказал Шеф судье, застегнув наручники на одной его руке и тут же развязав веревку. – Следующей ночью нам тоже будет не до тебя, так что как-нибудь сам смирись с мыслью, что ты будешь одним из нас.

– Но я не хочу быть одним из вас! Я не могу!

– Ой, как будто у тебя есть выбор, – отмахнулся Шеф. – Тебе и так повезло. Новичков у нас обычно трахают, но, думаю, твоя старая жопа теперь никому не будет интересна. Ешь и спи. Сдохнуть всегда успеешь.

Больше он ничего не говорил судье. Усталость вдруг стала слишком явной. Еще и раненое плечо заныло и его все хотелось потереть, хорошо размять, только Шеф не хотел показывать слабину, да и знал, что тогда оно разболится еще сильнее.

В его планы входило только утолить жажду, лечь, вытянуть ноги и позволить плечу отдохнуть, только он никак не ожидал, что Карин действительно увяжется за ним.

Опустошив полкувшина чистой воды, он стянул с себя майку, швырнул в сторону и, не осматриваясь, нашел ведро. Оно тут давно стоит в углу, никому не нужное. Проверять, не дырявое ли оно часом, Шеф не стал. Было просто лень, потому пустил струю, доверяя памяти, и глупо усмехнулся звуку удара жидкости о металл. Почему-то вспоминать о жизни в этом бараке в первые годы в Пекле было даже приятно. Ему казалось, что это было тяжелое время, теперь же он точно знал, что время это было хорошее, и его, мальчишкой, берегли не самые плохие люди, учили и защищали, пусть порой эта наука походила на издевательство с подзатыльниками.

Поправляя штаны и зевая одновременно, он был уже готов уснуть, но, обернувшись, вздрогнул.

– Блять, что ты-то тут делаешь? – спросил он злобно, увидев Карин, стоящую прямо за его спиной.

Когда она вошла, он не слышал, а почему-то все равно смущался и терялся, не понимая, что делать с этой женщиной. Не давал бы обещание – пообещал бы трахнуть, если она не смоется сейчас же, и она непременно исчезла бы. Тогда можно было бы тайком от остальных пожевать колючку и уснуть, как только боль в плече утихнет и тело расслабится. Как ее прогнать с этим дурацким обещанием, Шеф и придумать не мог.

– Ты сам сказал приходить, – растерянно прошептала Карин, опуская глаза. Умные слова из ее головы вылетели, да и, зайдя в барак, она так бесцеремонно изучала его спину, что теперь было даже стыдно.

Она раньше не обращала внимания, а сейчас заметила каждый шрам. Рваный под правой лопаткой. Квадратный ожог на пояснице. След на шее, словно от затянутой когда-то лески, и множество мелких светлых полос на темной загорелой коже, к которым хотелось прикоснуться. Ей было жалко и стыдно, что все это ему пришлось пережить, пока она могла вырасти в нормальных условиях.

– Я не думаю, что ты скажешь что-то важное, – прямо сказал Шеф, укладываясь на грязный потрепанный матрас.

Ничего вместо подушки тут не было, да Шефу оно и не было нужно. Он так устал, что ему было бы достаточно просто лечь и закрыть глаза. Возможно, и колючка не понадобилась бы, разве что эта женщина волновала. В голове сразу возникала мысль, что ее стоило убить. Это было бы проще. На это он сам себе возражал, что тогда она не починила бы насос, и жизнь не стала бы чуть лучше.

– Короче, – продолжил он, закрывая глаза. – Я тебя слушаю, а если усну – значит, хрень это все неважная.

– Но разве тебе тут удобно? – неловко спросила Карин.

Шеф аж глаза открыл, чтобы посмотреть на нее.

– Как бы, а не срать ли тебе на мое удобство? – раздраженно спросил он.

– Нет, вовсе нет. Тот же диван твой, да? А мы его с Бергом занимаем…

– Забей. Как только твой капитан поправится, я его вышвырну оттуда, а пока пусть лежит. Это мой старый барак, первый, мне в нем удобней, чем где-то еще.

Он снова закрыл глаза, потому что не лукавил. Он действительно чувствовал себя здесь лучше. Здесь даже ответственность за Демонов ощущалась не так остро.

– Тут совсем мало места. Конура, а не жилье, – прошептала Карин, приближаясь.

Шеф не смог не рассмеяться.

– Ты дурная, да? Тут все вокруг живут вот в таких конурах. – Он даже сел, чтобы посмотреть на женщину, так и не понявшую, видимо, где оказалась. – Когда нас много, мы еще и не в одиночку живем. Я на этом матрасе спал сначала с Витом, потом с Катом, потом с Диком, Вайтом и Питом, а потом уже переехал в Шефский барак, как зам прошлого Шефа. Вот все вот эти свои причитания можешь засунуть в задницу и проваливать отсюда.

Он указал ей на дверь раненой рукой, забыв от гнева о боли.

– Прости, – очень нежно прошептала она, внезапно рухнула на колени и, схватив его за руку, прижала его ладонь к своей груди, сжимая ее пальчиками. – Прости меня, и весь Майкан прости. Мы же пытались. Оливер, послушай, ты ведь не должен быть здесь!

– Блять, отвали ты от меня! – рыкнул Шеф, вырывая руку. – Я убил человека, так что я тут по закону, и хватит нести всякую чушь.