Александр Верт - Пекло

– Ты ведь хочешь получить все, правда, моя маленькая Карин?

– Хочу, – отвечала она, подчиняясь правилам игры, и только звучно стонала, когда член покидал ее, чтобы проникнуть вновь, но уже иначе: резко, быстро, заставляя чуть выпрямиться.

– Я люблю тебя, – снова шептал Берг, заставляя ее снова согнуться, чтобы видеть, как член двигается, растягивая ее зад, все быстрее в нее вколачиваясь и заставляя буквально вскрикивать от наслаждения.

Тогда он вжимал ее в стену, зажимал ей рот рукой, чтобы она не кричала, не привлекала внимание местных отбросов, и ускорялся, нашептывая ей, что грязной развратной девочкой она может быть только в его руках.

В тот миг, когда удовольствие было готово накрыть их обоих, он резко вышел, развернул ее к себе и вновь поцеловал, впился в ее губы, прошелся языком по ее нёбу и буквально захватил ее рот, чтобы тут же подхватить под бедра и, забывая о ране в боку, приподнять свою девочку, позволить ей обхватить его ногами и самой опуститься на член.

Не разрывая поцелуй, она потерлась об него и буквально насадилась на него задом, выгибаясь и хватая жадно воздух – затхлый, вонючий, не способный восстановить ее дыхание. Впиваясь руками в его плечи, она понимала, что у нее кружится голова и, кажется, мерещатся какие-то тени, закрывала глаза и отдавалась на милость яркой, пронизывающей тело волне удовольствия, пришедшей с последними резкими толчками.

– Я люблю тебя, – снова прошептал Берг, словно эти слова могли быть лекарством от всех невзгод.

– А я не люблю, когда меня держат за идиота, – внезапно сказал Шеф, приставив к затылку Берга дуло пистолета. – Быстро и осторожно поставил ее на пол, иначе я высажу вам обоим мозги!

Карин испуганно открыла глаза и только теперь поняла, что ничего ей не мерещилось: прямо за Бергом действительно стоял Оливер и смотрел на нее глазами настоящего безумного зверя.

Когда Шеф вернулся в лагерь, там было подозрительно тихо.

– Какого хрена, – прошептал он едва слышно, подходя к угасающему огню.

В тишине его шаги казались слишком громкими. Звать хоть кого-то он не решался: слишком подозрительна была эта тишина, хотя бы потому что обычно Роберт следил за огнем и, если бы решил перебрать оставшиеся семена, делал бы это здесь, в центре лагеря.

«Неужели этот полудурок…»

Что, по его мнению, мог натворить Берг, – а именно он из «полудохлика» был повышен до «полудурка» – Шеф не озвучил даже в своих мыслях, зато быстро шагнул к своему бараку, держа наготове пистолет.

По уже отработанной привычке он сначала изучал ногой землю впереди и только затем делал шаг. Когда металлический носок ботинка наткнулся на цепь, Шеф едва не зарычал, но заставил себя просто переступить через нее. Он помнил, что оставил ключ в лагере, а еще не забывал, что велел привлекать удью, или как там его на самом деле зовут, к работе, но это не значит, что лагерь можно бросить вот так…

Еще издали, привыкнув к темноте, он понял, что дверь лишь чуть-чуть прикрыта, потому, подойдя ближе, осторожно толкнул ее ногой, вглядываясь в темноту. Такого погрома здесь еще никогда не было. Весь барак он не видел, но небольшая полоса серого света освещала стол с разбросанными вокруг него записями и порванной картой – одной из главных сокровищ всех Шефов.

Скалясь от гнева, он был готов шагнуть дальше, но лагерь вдруг заполнил тихий томный окрик – женский окрик, резавший слух самим своим тоном.

Резко оборачиваясь и снова спешно осматривая лагерь, Шеф никак не мог понять, что происходит, а потом вспомнил, что в лагере есть настоящая женщина, а значит, она может издавать звуки, которых не было ни в одном порно-ролике здешней коллекции.

– Ну и где ж ты, долбаная Карин Маер? – сквозь зубы прошептал Шеф, сделал несколько шагов вокруг окончательно угасшего огня, пытаясь уловить хоть звук, а потом услышал шаги – четкие тяжелые шаги кого-то, не привыкшего передвигаться тихо.

Быстро обернувшись на звук, он прислушался, присмотрелся, но ничего уже не услышал и в темной щели между бараками в темноте никого не мог различить. Вот только мышцы в руке напрягались, инстинкты в сознании требовали, чтобы он стрелял вот так наугад в темноту, но немедленно, прямо сейчас без права на сомнения.

Стон повторился и смешался с едва различимыми голосами…

– Сука, – процедил Шеф, отсюда уже точно понимая, откуда доносятся эти звуки. Обычно в лагере действовал уговор: все, что происходит в стенах того зала, никогда никем не обсуждается и всеми дружно игнорируется, потому даже слух уже привык улавливать все звуки оттуда, узнавать, а потом отбрасывать. Только женский стон все равно не вписывался в эту схему.

Быстро шагнув к нужному бараку, наполовину уходившему в скалу, Шеф коснулся рукой двери. Та была закрыта, а значит заперта изнутри, иначе она всегда открывалась, чем только радовала всех в лагере: сразу было ясно, занят ли траходром или свободен.

– Я люблю тебя, – прошептал мужской голос за дверью, и Шефа буквально скрутило от гнева до скрежета зубов, так что пальцы сами сжались в кулак, и он едва не бил с размаху по двери.

Только он сдерживал этот порыв, заставлял себя коснуться стены и двинуться к скале. Слух ему мгновенно отказал, сменившись шумом собственного пульса, такого оглушительно громкого, что ненавидеть этих двоих стало в тысячу раз проще, особенно этого героя-любовника.

В самом конце стены пальцы его находили специальный паз и открывали еще одну дверь: ту, что сложно было найти, о ней не зная. Она скрывалась в тени возле самой скалы и буквально упиралась в нее, открывшись. Будучи узкой, она легко скрывалась за небольшим стеллажом, где торжественно хранились диски. Он был отодвинут от стены, якобы чтобы не задевать огромный экран на стене, и никому не приходило в голову, что Шефы всех поколений знают о тайной двери на всякий случай, потому что может случиться всякое, и порой случалось. Когда Оливер был замом, даже пришлось спасать одного новичка, тогда ему и показали, где именно эта дверь, а он так и не показал ее Кастеру, все искал подходящий момент и не находил. Теперь же, осторожно заходя боком и закрывая за собой дверь, мгновенно слившуюся со стенкой, он нырял под угол экрана и буквально вползал в комнату.

О том, что спасать никого не нужно, он и так догадывался, а поднявшись на ноги, увидел это слишком явно. Эта парочка со своими страстными стонами раздражала его, бесила и в то же время возбуждала. Это было ярче, реальней любого порно. Ее стоны были другими и, обхватывая бедра мужчины ногами, она так раздвигала, а потом сводила коленки, что только от этого движения внизу в штанах засвербело, но гадская голая мужская задница раздражала, сбивая весь настрой, так и хотелось выстрелить этому гаду прямо в зад, желательно, так чтобы заодно отстрелить его похотливые яйца.