Брайан Херберт - Герцог Каладана [litres]

– Я настолько часто ее вижу, что отлично помню черты. И это не дочь герцога Вердена. – Он попытался в меру способностей изобразить девушку из своих сновидений. – Думаю, что именно она станет моей женой, моей любовью.

– Жена и возлюбленная – это не всегда одно и то же. – Джессика не смогла сдержаться, в ее голосе была слышна горечь. – Да и сны не всегда сбываются.

– Может быть, нам все же стоит прислушиваться к снам, – сказал Пол. – Помнишь, однажды, не так давно, я видел сон, который привел меня в неописуемый ужас? Мне приснилось, что отец находится в страшной опасности. – Он на мгновение умолк. – Я сверился с иксианским хронометром в его кабинете, и мои предположения оправдались. Я видел сон как раз в момент атаки на Оторио.

Джессика встревожилась.

– Действительно странно. Такие точные сновидения всегда интересовали Орден сестер.

Она и раньше чувствовала нечто особенное в Поле, но теперь сильнее, чем когда-либо, уверилась в том, что ее сына ожидает великое будущее. И это не уменьшило ее страха за него.

Почтовый цилиндр был доставлен от лорда Атикка. Лето помнил его по короткому разговору на Оторио. Кажется, это был очень громогласный и хвастливый человек. Раскрыв цилиндр, развернув послание и прочитав его, Лето почувствовал себя так, словно ему в лицо плеснули ядом и отхлестали по щекам.

Аристократы Ландсраада уважают Дом Атрейдесов за благородство, герцог Лето, но теперь я знаю, что это – ложь, прикрывающая Ваше коварство и двоедушие. Впрочем, сознаете ли Вы сами, источником какого страдания и вреда являетесь для других? Будьте прокляты Вы и Ваши махинации с наркотиками!

Лето ощутил внутри себя невыносимый холод, словно его проткнули ледяным клинком. Он не мог поверить, что это оскорбление исходило от человека, с которым он даже не был знаком.

Ваш каладанский наркотик убил моего сына! Вначале казалось, что он не более вреден, чем другие пороки Раолина, но Вы же знаете правду, не так ли? Вы соблазнили его обещаниями блаженства, однако наркотик оказался бомбой замедленного действия. Теперь сын мертв, мертв по Вашей вине. Мертв! Я держал его на руках, он корчился в страшных судорогах, а жизнь по капле вытекала из него, и все из-за страшного снадобья, которым Вы торгуете на черном рынке.

Я не стану посылать ассасинов в Дом Атрейдесов, во всяком случае сейчас, ибо на Оторио Вы спасли мне жизнь. Честь обязывает меня помнить об этой любезности. Я смог улететь на одном корабле с эрцгерцогом Икаца. Таким образом, я невольно обязан Вам жизнью. Но Ландсраад узнает, кто Вы на самом деле, герцог Лето.

Лето чувствовал, что цепенеет, он не мог до конца осознать, что именно он сейчас прочитал. Он помнил о странном замечании Атикка о «каладанском наркотике», которое тот обронил во время приема у Императора, но атака Якссона Ару стерла эту подробность из памяти.

Концовка письма была следующей:

Вы мой вечный враг, враг Дома Атикков, Лето Атрейдес. Такое не забывают.

Больше в письме не было сказано ничего. Никаких пояснений в нем не содержалось.

– Сафир! – громко позвал Лето. – Сафир Хават!

Лето встал из-за стола и снова перечитал письмо, но понятнее от этого оно не стало. Первым побуждением было написать ответное послание, выразить сочувствие по поводу смерти Раолина, предложить помощь. Но он не осмелился. Таким горьким ядом сочились слова Аттика!

Что такое каладанский наркотик и почему он, герцог Каладана, ничего о нем не знает? Каладан – это его планета, он правит ею, опираясь на закон и мораль, а теперь, оказывается, его безупречная репутация подорвана. Надо разобраться, кто занимается нелегальной деятельностью на его планете. Погиб сын члена Ландсраада. Кто еще пострадал?

Каладанский наркотик?

На пороге кабинета герцога появился воин-ментат. Он слегка запыхался, лицо его покраснело – он очень торопился, услышав зов герцога.

– Я слушаю вас, милорд герцог.

Лето передал ему ядовитое послание. Хават все сильнее хмурился по мере чтения. Герцог отошел в сторону.

– Выясни, что происходит, Сафир. Найди этот каладанский наркотик – кто его производит, кто распространяет? Как он попадает на другие планеты? Почему мы ничего об этом не знаем… и в чем я виновен?

Хават выпрямился и вернул герцогу письмо.

– Я приступлю к расследованию немедленно.

Подозрения имеют обыкновение становиться фактами, даже если для этого нет никаких оснований.

Вернувшись на Арракис, граф Хасимир Фенринг во второй половине дня отправился в Карфаг. После захода солнца воздух стал прохладнее, пустыня не казалась столь угрожающей, хотя надо все же признать, что главный город Харконнена как был, так и остался отвратительным местом. Фенринг провел довольно много лет на этой суровой планете и знал, когда лучше всего оставлять свою уютную резиденцию в Арракине. Визит к барону Харконнену обещал быть нелегким.

Фенринг вышел из местного самолета, доставившего его из космопорта, для проформы облачившись в конденскостюм, но отказавшись от маски и нософильтров. Он вдыхал пыльный воздух, ощущая неприятный запах и испарения, которые, казалось, источали люди и машины Харконнена.

Фенринг уже скучал по Кайтэйну, но Шаддам отправил его в эту дыру снова как Имперского наблюдателя за добычей специи, и он полностью сознавал всю важность миссии, возложенной на него Императором. Он любил побаловать свою милую супругу, но сам Хасимир Фенринг в поблажках не нуждался.

Быстрым шагом он подошел к ожидавшему его на краю летного поля вездеходу и облегченно вздохнул, когда оказался внутри и закрыл дверь. Вездеход прислал за ним сам барон, поэтому не надо было говорить водителю, куда ехать. Не произнеся ни слова, тот повел машину по мощеной дороге в город.

Фенринг до дрожи ненавидел мегаполис, в котором барон устроил свою резиденцию. Этот перенаселенный город с широкими безликими дорогами и такими же безликими громоздкими домами словно притягивал жару и грязь, что делало это место еще менее привлекательным. В воздухе пахло машинным маслом, по́том и выхлопом, едким дымом, смешанным с пылью. После окончания правления династии Ричес прошло восемьдесят лет, и Харконнены за это время настолько прочно укоренили здесь свои представления о грубой силе, что следы подобного варварства будут ощущаться на планете еще много столетий.

Фенринг предпочитал более старый и более державный Арракин, где он устроил для себя и своей дорогой Марго вполне сносный дом, но граф тотчас напомнил себе, что приехал сюда не развлекаться. Он должен вручить барону имперский декрет о новом добавочном налоге на специю, и, естественно, эта новость не обрадует Харконнена.