Виктор Мишин - Солдат [Солдат. Превратности судьбы. Возвращение]

— Петь, да кто их считал, — проговорил я, — просто когда только очутился, мне было так страшно, что появилась какая-то дикая ненависть. Когда понял, куда попаду, это нам на сборе объявили, то сразу принял решение, что буду стараться изо всех сил. Убьют, значит, убьют, хреновый из меня потомок великих воинов вышел. Получилось выжить и убрать с этого света кучку вражеских солдат? Просто отлично. Но, конечно, умирать не хотелось, чего уж там, врать и скрывать не буду.

— Жить-то всем хотелось, особенно дожить до победы.

— Какая она была, я имею в виду, что вообще происходило?

— О, Сань, это мне не описать, к сожалению. Все как будто с ума посходили. Лично я, когда по радио объявили, три дня пил, даже подраться с кем-то успел.

— На тебя это совсем не похоже, — удивился я. — Там, — я многозначительно кивнул в сторону, — тоже было веселье, но мне было грустно. Грустно от того, что не могу ни с кем поделиться радостью от победы. Меня там знали как другого человека, не мог я раскрыть себя, ведь там тоже с удовольствием хотели бы знать будущее…

— Да, Санек, я вот, наверное, ни за что бы не хотел знать то, что знаешь ты. Не по мне ноша.

— Ладно, дружище, надеюсь, мы выяснили с тобой все, что накопилось, теперь надо отдыхать и наслаждаться жизнью.

— В выходные да, а уж потом извини, у меня ведь служба.

— Так что с того, ты вроде не на фронте служишь, каждый день дома.

— Это да, только вот скоро командировка…

— У тебя еще и командировки бывают?

— Да не было ни разу, — расстроенно ответил Петя, — а неделю назад объявили, что еду вместе с отрядом.

— Что за отряд? — поинтересовался я.

— Извини, приказ о неразглашении, — удивительно виноватым тоном ответил мне друг.

— Ладно, что ж поделаешь. Просто если что-то масштабное, то я мог об этом слышать в будущем, вдруг бы тебе помог, подкинув информацию, — я не пытался раскрутить Петьку на разговор, действительно думал о том, как помочь.

— Я, наверное, полный идиот, но я очень хочу с тобой поделиться, — выпалил Петр. — Ты даже не представляешь, как мне тяжело сейчас. Ведь никому, поверь, вообще никому и никогда бы не рассказал, ты ж меня знаешь!

— О да, если бы ты не держал слово, меня бы здесь не было. Там, в Сталинграде, у тебя были возможности меня «вложить» как минимум раз пять.

— Я даже не стану спрашивать с тебя честное слово, знаю, что никому не расскажешь, — Петя чуть перевел дух, все-таки разговор был длинный и тяжелый, и продолжил: — Ты не представляешь себе, какой сейчас разгул преступности.

— Отчего же, отлично представляю, более того, я это знаю наверняка, — усмехнулся я.

— А, ну да, ну да. Так вот. Нас отправляют в командировку на усиление местных органов милиции — в Литовскую республику…

— О-о-о. Петь, скажу честно, тебе надо быть очень осторожным. Если вам на службе дают статистику, тогда должен знать, что большая часть преступлений в Союзе совершается на Западной Украине и в Прибалтике, ведь так?

— Точно. На Украине вообще войска задействовали, в Литве тоже, но гораздо меньше, вот те и обнаглели. Убийств столько, словно все еще война идет. В сводках по республике ежедневно более десятка трупов, это только тех, что находят, а есть еще и леса, там вообще задница.

— Понятно все, только, извини, Петь, но я не вижу там тебя. Ты ж не боевик уже, хотя и был прекрасным бойцом.

— Да, я выучился на следователя, заинтересовался еще на фронте, просто там некогда особо думать было. Уже здесь бросил на хрен всю свою бухгалтерию и пошел в органы.

— Ну, может, и правильно сделал, тебе виднее.

— Вот именно. Слушай, — вдруг осенило Петю, — а давай я тебя к нам устрою, а? — он аж запрыгал от посетившей его мысли.

— Ты очумел, что ли? Где я, и где милиция? — оторопел я.

— Не понял? Ты же в Америке в полиции служил!

— Я служил в антитерроре, это большая разница. Да и нет там такого разгула бандитов. У них не было войны, такой как у нас, отребья хватает, конечно, там ведь есть мафия, а это серьезная организация, поэтому работа полиции намного легче, чем сейчас в Союзе.

— Ты сам-то конкретно чем занимался?

— Да тем же, чем и на фронте, Петь, игнорировал приказы и отстреливал на хрен всю эту братию. Меня и послали сюда, чтобы немного улеглось то, что я там заварил.

— В смысле?

— Да я там на власть имущих вышел, что были в тесной спайке с мафией, ну и порезвился слегка…

— Знаю я это слегка, человек сто, наверное, убрал!

— Да нет, какие сто. Максимум за все годы там человек сорок. Но это были действительно преступники, а в Штатах законы идиотские, плюс адвокаты такие ушлые, что умудряются убийц вытаскивать из тюрьмы. Поверь, знаю что говорю, нескольких таких уработал. Как адвокатов, так и бандитов.

— Так вот и будешь отстреливать, уж это-то делаешь как надо!

— Чего-то я тебя вообще не понял, — задумался я, — ты зовешь в милицию или в зондеркоманду?

— Ты б еще СС вспомнил!

— А это не одно и то же?

— По хрену. Ты не знаешь всего задуманного.

— Что, как в Одессе будет?

— Лучше. Там будет проще, не надо подставляться, просто наши будут чистить всю эту шваль. Они там совсем охренели, поэтому увидел человека с оружием, стреляй первым.

— Чего-то ты уж больно радужную перспективу рисуешь, мы вроде в Союзе, а не на Диком Западе!

— Это все негласно, ты не вздумай кому ляпнуть!

— Ладно, будем посмотреть.

И посмотрели…

Через неделю после нашей встречи с другом мне уже восстановили все документы и даже взяли на службу. Вот я как завяз в стране Советов. Еще через неделю, после проверки меня и на предмет «чистоты», и на общие данные, в том числе мои профессиональные навыки, нас закинули в Литву. Закинули, потому как это была настоящая спецоперация, разработанная МГБ совместно с контрразведкой. Все было четко, как по нотам, мы даже задание выполнили, но вот по прибытии домой лично для меня настала задница. Уж не знаю как, но подозреваю, что тут виноваты мои бывшие коллеги из Штатов, но меня взяли за… то место, где мужику особенно больно. Не додумался я, что американцы начнут меня искать, вот и лопухнулся.

Допросы шли жесткие, два месяца надо мной издевались все кому не лень. На себя уже плюнул, жаль было Петруху, наверняка попал под раздачу. Сейчас я уже тихий, смирный, забитый, сижу себе и жду этапа на зону. Повезло, на меня распространили действие моратория и просто дали двадцать пять лет особого режима, с полной конфискацией имущества и лишением всех наград и звания. А его, между прочим, мне дали офицерское, перед самой Литвой стал аж старшим лейтенантом. Это меня так отблагодарили за Сталинград. Оказывается, мораторий был принят в прошлом году, так что отскочил я, на первый взгляд, легко. Вообще, конечно, удивился, был на все сто уверен, что лоб зеленкой намажут, а тут срок. Чудны дела твои, товарищ Сталин.