Виктор Мишин - Второй Шанс [Начало. Снайпер. Счастливчик]

— Всех видел здесь. Нас раскидали по разным баракам. На работах иногда встречались. Сам нормально.

— Есть хочешь? — спросил я у друга.

— Неплохо бы. Эти не больно желали нас кормить, — указал Вано в сторону штаба.

Я отдал приказ начинать строить всех заключенных у бараков. Назвал фамилии своих друзей и попросил, чтобы их привели во фрицевскую столовую. Остальных тоже будем кормить, конечно, этим займутся бывшие пленные командиры.

— Пойдем, парней найдут и приведут к нам. Поговорим позже.

— Как ты нас нашел, Серега?

— Стечение обстоятельств. Удачное расположение звезд на высоких погонах… Шучу.

— Да, не хватало нам твоих шуток. И вообще, без тебя…

— Толя дошел, — прервав Вано, проговорил я.

— Как это, опять шутишь? — Вано застыл с поднятой ногой и вытаращил глаза. — Он же пулю в голову получил?

— Вот тебе и как! Сколько он полз, никто не знает, но вернулся, и это главное. В госпитале без сознания три месяца. Очень тяжелый. Когда приходил в себя, один раз буквально на минуту, пробормотал, что вы в плену, дальше стали судоплатовские землю рыть. Когда сюда выдвигались, врачи сказали, вытянут Круглова назад. Обещали.

— Вот это да. Никогда бы не поверил, если бы кто-то другой сказал.

— Как остальные? — спросил я у друга, когда мы расположились в столовой.

— Ты про Деда? — Вано меня понял.

— Да.

— В порядке, насколько это можно в плену.

— Да забей ты. Все уже, кончился плен, — встряхнул я друга, увидев, что его гнетет пребывание в плену.

— Так ведь еще разбирательства предстоят, — заметил Вано. Взгляд у него совсем потухший, но ничего — зажжем.

— С вами будет проще, обещаю. — Я и правда так думал.

— Ты сам-то как, где мой казахский друг? Опять где-то по округе ползает? — этого вопроса я ждал и очень волновался. Тяжело вздохнув, встал из-за стола и, открыв взятую у фрицев бутылку, кстати, коньяка, начал скручивать пробку.

— Вот значит как, — с горечью и болью прошептал Вано одними губами. Я разлил в два стакана по чуть-чуть темной жидкости и поставил бутылку на стол. — А я уж понадеялся, что вся наша группа соберется. Как в сорок первом.

— Погиб наш друг, Вано, героем был и погиб как герой. Меня спас, а сам… Давай потом, тяжко все это вспоминать. — Мы стоя выпили, и Вано вдруг уставился на меня.

— Ты же не пьешь, командир? — удивленно воскликнул грузин.

— Больше не буду. Когда выбирался, эта хрень мне жизнь спасла. Петрович мне, помнишь, советовал, что иногда помогает? Ну, так вот я на этой хрени и вылез.

— Жарко было? — с сочувствием спросил Вано.

— Да уж не замерз. Ладно, это все потом. Ешь давай. Ты ведь у нас большой!

— А чего ты меня «старшим лейтенантом» обозвал? — Вано наворачивал какой-то гуляш, хорошо фрицев кормят.

— Вам всем после переаттестации присвоены новые звания. После проверки вернут и погоны, и награды. Я обещаю, трясти сильно не будут. И Петрович обещал.

— Спасибо ему. Не забыл, значит.

— А как он забудет? Если бы он со мной не мотался, вас бы сюда и не забросили. Это же Судоплатова была инициатива. И вообще, Петрович для нас ведь как настоящий отец. Батя — и этим все сказано.

— Да, дельце нам подогнал товарищ Судоплатов… — сморщился Вано.

— Ему от наркома влетело хорошо. Но война, друг. Сам должен все понимать, не маленький. Достаточно вспомнить сорок первый, то, где все мы начинали.

— Да я понимаю. Ты-то все сделал? Если честно, то не рассчитывали тебя уже увидеть. Зимин говорил, что уж больно далеко вас заслали. Да и мы в ж… оказались.

— Да все сделал, — поморщился уже я. — Как оклемался, вот Героя дали. Мурату тоже — посмертно. — Я молча опять налил.

— Разрешите обратиться, товарищ майор, — вдруг раздался голос из-за спины. Я обернулся. В дверях стоял боец из «волкодавов».

— Слушаю.

— Всех нашли. Ждут снаружи.

— Так заводи.

И тут я увидел всех своих друзей. Наконец-то наша армейская семья в сборе, не хватает только Мурата и Толяна. Ребята зашли с поникшими головами и встали так же, как до них стоял Вано.

— Чего там на полу интересного, товарищи офицеры? Гривенник закатился? — с хитринкой в голосе спросил я. Глаза всех прибывших загорелись ярким огнем, и парни кинулись ко мне.

— Ну хватит, хватит, черти. Кости уже трещат, — взмолился я, когда начал уставать от объятий.

— Серега, командир, братка! — кричали и галдели наперебой друзья. В таких честных, настоящих мужских объятиях я давно не бывал. Вот это и есть настоящая дружба. Наверное, именно этого мне и не хватало после возвращения.

Позже я отдал распоряжение о построении всех пленных. Толкнул короткую речь. Самым старшим в лагере оказался дивизионный комиссар, еще с сорок второго тут. Был захвачен в солдатской форме, вот и остался жив. Не вопил и не говнялся, и то хорошо. Были три полковника, шесть майоров, четыре капитана и десяток лейтех. Остальные рядовые, да несколько сержантов и старшин. Вообще-то я был очень удивлен видеть здесь командиров. Ситуацию прояснил высокопоставленный «язык».

— Я по своей инициативе оставлял здесь офицеров, солдаты под привычным руководством лучше работают и не придумывают способов бегства.

Самолетами вывозить такую ораву не получится. По радио нам был дан приказ о формировании отряда и на прорыв своими силами. Вооружить удалось только двести человек. Но так как до линии фронта тут около сорока километров, с той стороны будет помощь в виде наступления танковой бригады. Должны бывшие пленные выйти, должны. А мне с друзьями и обергруппенфюрером был приказ вылетать самолетом. Ребята сначала покривлялись, дескать, они со всеми вместе пойдут. Но я рявкнул, что приказы не обсуждаются, и все примолкли.

В общем, ушли мы нормально. Потерь не было, начальство было довольно. Позже узнал, что при прорыве линии фронта погибла почти половина бывших пленных. Ну, а как еще? Война, немцы сейчас злые, люлей получают по всему фронту, а тут такая наглость. Да ещё и прорывающиеся наглецы были почти голые и без оружия, вот поэтому и потери.

Ребят мариновали около недели. Причем в госпитале. Никого не посадили, все обошлось. Ребята попали в плен чуть «теплыми», почти все без сознания. Повезло, сразу не добили, а в лагере свои выходили, короче, их оправдали и после восстановления вернут на службу. Хотел перед Берией за них поручиться, так даже и не пришлось. Ребята ранее уже всем все доказали. Как мне пояснил Истомин, если бы они сотрудничали с режимом оккупантов или раскрыли какие-то важные секреты, их в лагере точно бы не было. Я опять осел в Ленинграде. Так и буду, наверное, готовить группы. Мои новые подопечные получили боевое крещение. Причем сразу выполнили на отлично первое же задание. Дальше им предстоит служить без меня. Я специально тренировал их так, чтобы моей значимости в группе было минимум. Оставлю себе только Митрохина и Сему, того, что так хорошо двигается по лесу. Да и вообще, доволен я им был, для нашей группы парень отлично подходил.