Виктор Мишин - Второй Шанс [Начало. Снайпер. Счастливчик]

Неловко было сидеть в подвале, полном женщин, детей и пожилых людей. Казалось, что смотрят прямо в душу, дескать, что же вы здесь сидите, а кто немца бить будет. Было очень стыдно. Я вспоминал, что читал где-то, как подростки во время бомбежек сидели на крышах и тушили зажигательные бомбы, если они попадали в дом. Хотел было встать и выйти, но Анатолий, взяв меня за руку, объяснил, что никуда меня не отпустит. У него приказ охранять меня, и он его выполнит. Нет, я, конечно, не полез бы на крышу. Хотелось просто выйти отсюда, стыдно было. Где-то вдалеке слышались раскаты взрывов, трещали зенитные пулеметы, хлопали зенитки калибром побольше. Рядом ничего не взрывалось. Наверное, центр Москвы прикрывали очень хорошо. Вскоре дали отбой, люди потянулись к выходу. Ко мне вдруг подошла девочка лет десяти.

— Дяденька командир, а немцы сюда не могут прийти?

— Нет, что ты, родная, — ответил я. — В Москву им никогда не войти. А скоро мы их погоним назад.

— Правда?

— Конечно, милая. Как тебя зовут?

— Аня Серова, мой папка тоже немцев бьет, он командир. Знаете, какой он сильный? Он всех фашистов разобьет!

— Конечно, разобьет, по-другому и быть не может, — я достал из кармана немецкую, трофейную шоколадку, взял тогда у диверсантов, и протянул ее девочке.

— Держи, солнышко, а мама твоя где?

— Она на работе, ямы копает. Поздно придет. Я с бабушкой здесь.

Я поднял глаза и встретился взглядом со старушкой. Она подошла к нам.

— А что надо сказать, Аня?

— Ой, спасибо большое, дяденька командир, — пролепетала она, глаза у нее горели и, повернувшись к бабушке, показала ей шоколад.

— Спасибо, сынок, — сказала она и добавила тихо, приблизившись ко мне. — Погиб ее отец. В первые дни еще. Он пограничником был, уже и похоронку прислали. Ладно, хоть не без вести пропал, паек все равно получаем.

Хотел позвать их к нам, дать продуктов, но остановился. Сколько таких вот детей останется без родителей. Всем-то не смогу помочь, но спросил номер квартиры, в которой живет эта милая девчушка.

— А мы в третьей живем, на первом этаже, — сказала Анютка.

— А что за ямы мама копает? — решился спросить я.

— Канавы за городом, от танков, что ли.

Мне захотелось провалиться там же, где стоял. Блин, вот долбаный Гитлер, бабы лопатами рвы противотанковые роют. Читал я об этом, приходилось, но тут что-то не сообразил сразу, теперь от стыда горю.

А ведь и правда, Берия сегодня был задерганный. Какое сегодня число?

— Толян, какое число сегодня? — повернулся я к Круглову.

— Так двенадцатое вроде.

— Ты сводку случайно не читал?

— Да нам и не дают. А что случилось?

— Извините, мы сейчас, — я побежал в квартиру.

Взяв дома картошки, хлеба, сала, еще что-то, завернутое в бумагу. Это Андрей нам передал как паек, когда уезжал. Тряхнул головой на вопросительный взгляд Анатолия и пошел искать квартиру номер три. Постучал в дверь. Открыла мне Анюткина бабушка и пригласила заходить. Толя сказал, что будет на лестнице, и остался стоять на площадке. Я вошел, бабушка провела в кухню. Поставила на стол чайник.

— Только вот чая нет, кончился. Больше пока не дают.

— Как это нет, есть, — сказал я и показал ей коробку, в которой у меня лежали продукты. Поставив ее на стол, я вытащил все содержимое. Бабушка была в шоке.

— Я не могу взять у вас эти продукты, — заявила она.

— Как это не можете, почему? — удивился я.

— Вы военные, вам нужнее, — проговорила она.

— Да что вы такое говорите, кому как не детям надо хорошо питаться. Они — наше будущее.

— Поужинаете с нами, только так я соглашусь, — подумав немного, согласилась женщина.

— Спасибо, с удовольствием, — ответил я, — сейчас друга позову.

Я вышел на площадку, Толя стоял как истукан.

— Слышь, охрана, ты чего, железный, что ли? Пошли, давай со мной, — Толя секунду поколебался, но вошел вслед за мной. На кухне уже вовсю кипела работа. Бабушка с внучкой чистили картошку, мы тоже присоединились к ним. Вчетвером управились мгновенно. Бабушка, а звали ее Зинаида Петровна, поставив картошку жариться, стала резать сало и хлеб. Толя открывал консервы.

— Сыночки, спасибо вам, родные, — проговорила Зинаида Петровна, когда мы сели ужинать, я чуть не подавился.

— Вы что, Зинаида Петровна, это мы вам благодарны. Простите, если что не так.

— Ребятки, как вас нам не хватает. Немец гад, всех забирает. Уже на улицах одни бабы да калеки. Скоро совсем мужиков не останется.

— Нельзя так думать, скоро все изменится, помяните мое слово. После Нового года погоним фрицев назад, в их поганую Германию.

— Ой, помоги вам Господь, сынки.

Поужинав, мы покинули гостеприимную старушку и ее внучку. Выйдя на площадку, Толя взял меня за плечо.

— Слушай, Серега, чего случилось-то? Ты сам не свой.

— Двенадцатое, говоришь, сегодня?

— Да, что ты к числу прицепился?

— Завтра немцы Калугу возьмут.

— Ты чего, сдурел, что ли? С хрена?

— Я тебя про сводку не зря спрашивал, я точно знаю, поверь. И не задавай лишних вопросов, все равно не отвечу.

— Понял, — проговорил Толя, и мы стали подниматься наверх.

Алевтина Игоревна нас заждалась и обиделась, а то, что не стали ужинать. Я рассказал ей, как было дело, она нас поняла.

— А телефон работает? — спросил я у хозяйки.

— Иногда перебои бывают, но вроде должен. Хотя после бомбежек частенько молчит.

— Я позвоню?

— Да конечно. В прихожей, — она указала на телефонный аппарат.

Я набрал номер, который дал мне Берия. Когда соединили, я услышал знакомый голос:

— Слушаю!

— Лаврентий Павлович, есть информация, только сейчас вспомнил.

— Давай в машину и ко мне. Стой. Ты у Алевтины?

— Да, отсюда и звоню.

— Я подъеду сам. В машине поговорим. Мне уже ехать пора, но время есть.

Я вернулся к Толе и хозяйке. Та усадила нас за стол, но есть мы не хотели, поэтому она продолжила начатый ранее разговор.

— Ребят, не вините себя. Вы ведь тоже воюете, враги-то повсюду, даже в тылу.

— Да мы понимаем, но все равно противно. Мы здесь, а женщины землю копают.

— Сергей, у вас вот ранение, наверное, не в тылу получили? А говорите стыдно! И ходите хромая, и руки тянутся к ране — рефлекторно.

— Вы, наверное, следователем раньше были. А вообще, не так важно, где меня пометили. Все зажило давно. Но вы правы, гнид всяких кругом много. Работы — непочатый край.

— Вот видите. Давайте спать забирайтесь, уже поздно. Вам вставать рано, — ответила хозяйка, мягко и умело уйдя от ответа.

— Позже, дорогая Алевтина Игоревна. Мы сейчас вас покинем ненадолго. Вернемся, я думаю, скоро, вот тогда и поспим. Если получится.

Мы с Толей сидели минут двадцать, наверное. Он просил рассказать, где я воевал. После моего краткого рассказа заметил: