Владислав Конюшевский - Попытка возврата [Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия]

— Господин генерал, разумеется, мне привычней быть товарищем. Но вы можете называть как вам удобнее.

Аристарх Викторович, откинувшись на спинку кресла, с деланым удивлением сказал своим друзьям:

— Удивительное дело, господа, или за эти двадцать лет коммунисты стали гораздо более терпимы, или нам повезло встретить несколько необычный экземпляр совдеповского командира.

— Офицера.

— Что?

— Офицера Красной Армии. Вы, господин генерал, можете дальше продолжать упражняться в остроумии, но хочу заметить — когда вы во Францию лыжи вострили, я еще под стол пешком ходил. Соответственно к разборкам Гражданской войны отношения никак не мог иметь, поэтому ваш сарказм непонятен. А сейчас я являюсь капитаном той армии, которая единственная из всех мировых держав бьет германцев по всему фронту. И горжусь этой принадлежностью… Да, еще небольшое замечание — неприлично говорить о человеке в третьем лице, когда он сидит перед вами.

Хе! Уел генерала! Он, видно, хотел вспомнить молодость и слегка тонко покуражиться над лапотником, а тут такой облом! Собеседник покраснел, закашлялся и, мельком глянув на своих прячущих улыбки друзей, извинился. А потом, немного оправившись, решил поинтересоваться родителями, рассчитывая, видно, что мое возможное высокое происхождение несколько сгладит неловкость от его промаха. Но и тут оказался в пролете. Я ответил, что происхождение у советского капитана самое что ни на есть рабоче-крестьянское. А образование очень даже среднее — школа-восьмилетка и пехотное училище. Аристарх Викторович несколько усомнился в моих словах. Мол, слишком правильно предложения строю и беседу веду.

— Товарищ, извините, господин генерал, а что вы думаете, если дворяне в основном удрали из страны, то там все развитие затормозилось? И люди исключительно надысь да чавось до сих пор говорят? За эти двадцать лет очень многое поменялось. Мне даже как-то не верится, что вы не в курсе тех перемен…

Хозяин пожевал губами и уже без всякой издевки ответил:

— Видите ли, Илья Иванович, я, разумеется, следил за всеми переменами, происходившими в России, но одно дело слушать радио и совсем другое встретиться с человеком оттуда. Мы ведь двадцать три года видели только тех русских, которые сумели уйти из красной России после проигрыша в Гражданской войне. А в наших газетах про СССР перед войной писали только в негативном ключе. Может, вы нам расскажете, как обстоят дела на самом деле? — И смеясь добавил: — Только, пожалуйста, без коммунистической пропаганды. Мы на нее давно иммунитет имеем. Если можно, только факты.

— Хм… пропагандировать идеи бородатых классиков я точно не собираюсь, тем более что не очень в них разбираюсь. Но чтобы было проще, сами спрашивайте, что именно вас интересует.

А интересовало старичков практически все. Начиная с того, как обстоят дела в колхозах (правда я и сам об этом имел весьма смутное представление), и заканчивая строительством новых заводов. Ну и, разумеется, жизнь простых людей их тоже не оставила равнодушными. Я даже языком трепать устал, хотя старался говорить правду. И о перегибах с кулаками, и о новых заводах, и о том, как старую гвардию Верховный на ноль чистками помножил. И то, что их бывшие имения после Гражданской, те что целыми остались, в дома отдыха да в пионерлагеря превращены. Как обстоят дела в Красной Армии, тоже поведал. О взаимоотношениях внутри армии рассказал. Про то, что там уже нет комиссаров, они и сами знали, но вот о том, что офицером сейчас можно стать только после училища, были не в курсе. Думали, что у нас как в сорок первом, в результате естественной убыли взводных командиров их места заполнялись сержантами да старшинами. В конце концов, боевой друг генерала с экзотическим именем Игнат Киреевич задумчиво протянул:

— М-да… Изменений произошло в стране очень много. И я бы не сказал, что они плохие. Скорее наоборот… Вы говорите — техника на фронтах практически вся отечественная?

— Конечно. Ленд-лиза очень мало, и в основном это продукты и сырье. Да и зачем нам плохое импортное во-оружение? Танки американские никуда не годятся. Пулеметы у нас тоже лучше. Самолеты, особенно последних марок, не уступают, а то и превосходят штатовские. Более-менее нормальными считались американские бронетранспортеры и грузовики. А с выпуском Газ-63 и грузовики стали хуже нашего вездехода.

Собеседники переглянулись, и Аристарх Викторович задумчиво протянул:

— Кто бы мог подумать, господа, что отсталую и аграрную страну можно так взнуздать, превратив ее чуть ли не в промышленного гиганта. И это за какие-то двадцать лет. А я ведь, грешным делом, слушая радио, думал, все это пропаганда…

Тут подал голос его родственник. Наклонившись к столу и наполняя бокал, он насмешливо напомнил:

— Аристарх, кто бы говорил. Не ты ли в тридцать девятом нас всех с договором о ненападении просто замучил? Ведь все статьи по косточкам разобрал. Напомнить твои слова? Кто говорил, что впервые за двести лет Россия начала вести независимую внешнюю политику и что ты отныне и навсегда только за это коммунистов уважать готов?

Генерал на эти слова только хмыкнул, а я заинтересовался:

— А что за договор? Пакт Молотова-Риббентропа? И чем же он так хорош, если его немцы все равно нарушили?

Ой, бли-и-н… Судя по тому, как у старичков загорелись глаза, я крупно попал и теперь предстоит выяснить, с чего бы они этим замшелым договором так восторгались. Предчувствия меня не обманули… Но зато действительно узнал сногсшибательную вещь. Я ведь как-то до этого политикой не очень интересовался. Про договор, угробленный фрицами, знал и не более того. Ну еще знал, что в моем времени он считался чем-то очень неприличным. А выяснилось…

В общем — это был действительно прорыв русской политики. Англия до нутряных колик мечтала, что Гитлер пойдет войной на СССР. Франция, кстати, бредила этим не меньше, чего я от лягушатников совсем не ожидал. После Мюнхенского пакта, где бывшие союзники внаглую слили фрицам Чехословакию, они всячески науськивали на Германию — кого бы вы подумали? Польшу! Гордым пшекам была обещана помощь во всем, начиная с техники и заканчивая ударом в тыл вермахта, если тот только дернется. Поляки, охерев от таких обещаний, моментально начали демонстрировать фрицам неприличные части тела, хотя до этого просто мечтали о союзе с тевтонцами. Причем Германия обхаживала Польшу, как престарелый дедок молодую невесту — со всем тщанием и деликатностью. Только главный поляк, маршал Рыдз-Смиглы (во имечко, а?) показал им фак и пригрозил, что доблестные польские войска согнут недоделанных немцев в бараний рог, если те сунутся к вольному городу Данцигу. А Англия, готовясь слить и Польшу, думала только об одном — открыть путь фашистским войскам на восток. Я так прикинул, что если бы наши оставались на старых границах и война началась оттуда, то Гитлер вполне мог взять Москву еще до начала осенней распутицы. Тогда, считай, писец всему… Но Сталин вовремя подсуетился. Видя, что островитяне с французами творят совершеннейший беспредел, при этом всячески отказываясь заключать военный договор с СССР, взял и сыграл так, как это было выгодно России. Ух, как все взвыли! И как я помню, через семьдесят лет продолжают выть. Еще бы — мы не только посмели забить болт на всех европейских козлов, которые мечтали о разгроме моей страны, но еще и, отодвинув свои границы на запад, обеспечили себя людьми, территориями, да и войну отсрочили на год как минимум.