Владислав Конюшевский - Попытка возврата [Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия]

— До Сент-Антуана почти десять километров. И он за холмами находится. Там точно ничего не услышат. А ночью здесь никого, кроме нас, не будет, так что с этой стороны все нормально должно быть.

— Хм… Как-то ты не похож на мирного виноградаря… откуда такие знания в планировании операций?

Кравцов хохотнул:

— Просто я в детстве слишком много времени среди бывших офицеров проводил. А им только и оставалось, что вспоминать былые дела. Вот и наслушался умных людей.

Что-то темнит этот потомок генерала. Я ведь тоже не в балетной школе вырос, но таких знаний, просто слушая чей-то треп, не приобретешь. Так что надо этот вопрос прояснить, потому что мне не нравятся подобные непонятки. Ну и прояснил… Оказывается, Михаил почти два года в Иностранном легионе прослужил. Мозгов у него тогда не было и только стукнуло восемнадцать, решил попробовать, что значит быть настоящим мужчиной. Вот и попробовал. Отвоевал в Алжире и, получив пулю в плечо от аборигенов, вернулся назад. А университет закончил уже после возвращения. Отец ему тогда крепкой транды дал, более возмущенный не тем, что сын на войну ушел, а тем, что он пошел не просто в ублюдочную французскую армию, а в самое ее говно — Иностранный легион. М-да… Бурная юность была у нашего потомка эмигрантов. Но, как говорится, что ни делается, все к лучшему. Сейчас эти знания ему очень пригодятся.

Когда подъехали к шато, Мишка, отловив отца, сразу потащил его в кабинет, где без особо долгих предисловий вывалил всю мою историю. Ну и последствия, конечно, тоже упомянул. Генерал, услышав о возможных проблемах, повел себя, на мой взгляд, довольно странно. Наверное, именно так ведут себя старые боевые кони, услышав звук трубы. Даже не попеняв мне за вранье, он, отправив сына за подмогой, начал приготовления к предстоящим неприятностям. Для начала, позвав жену, приказал ей подготовить винный подвал к возможной эвакуации женщин, детей и раненых. Потом, пригласив двух своих кентов, рассказал им о будущем бое. Старички моментально перевозбудились и сразу же включились в процесс спасения гостя. Выяснив для начала, как мы планируем встретить налетчиков, они, раздав домашним нужные указания и подзатыльники, притащили охапку охотничьих ружей, после чего приступили к их чистке, объяснив мне, что ничего лучше перед боем так не успокаивает нервы, как чистка оружия. А то я и сам не знал… Удивляли только эти самые ружья. Фрицы, насколько я знаю, все вооружение реквизировать должны были. Во всяком случае, у нас так было. Неужели во Франции по-другому? Оказалось, что да. Какое-то количество определенных стволов они забрали, но разную мелочь оставили. Только вот тот штуцер, стволы которого я наяривал, на мелочь никак не походил. На мой вопрос хозяин ответил, что он просто забил на приказы немцев, не собираясь расставаться со своей коллекцией. Убрал запрещенные ружья в тайник и все. А теперь они, глядишь, и пригодятся. Я не стал говорить, что против «ли-энфильдов» и «маузеров» эти стволы как рогатка против пистолета, сильно рассчитывая, что вечером привезут нормальное оружие. Да и дедов расстраивать не хотел — вон у них как глаза горят. Теперь главное, чтобы они со своим энтузиазмом под пули не полезли. Но я думаю, Мишка на папика управу найдет. А потом увлекся чисткой настолько, что не сразу услышал заданный мне вопрос:

— Илья Иванович, а что это за песню вы напеваете?

— Я?

— Вы, вы!

Блин! Даже не заметил, что машинально под нос мурлыкать что-то начал. А так как я сейчас был за границей, то и песня соответственная на языке вертелась про то, что не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна. Белых офицеров она так заинтересовала, что они чистку отложили и внимательно вслушивались в мое бормотание. А потом потребовали воспроизвести весь текст громко и отчетливо. Старички даже от стихов впечатлились. Аристарх Викторович, покрутив головой, поинтересовался, кто автор данного произведения. Я ответил, что точно не знаю, но вроде кто-то из белоэмигрантов, которые сначала ушли в Стамбул, а потом вернулись в СССР. Тут разговор свернул на указ Сталина про эмигрантов. Пришлось минут тридцать проводить политинформацию, хотя поначалу, помнится, хозяева были настроены против советской пропаганды. Когда я выдохся, Игнат Киреевич, пожевав губами, поинтересовался:

— А лично вы, как считаете, насколько правдивы были слова Сталина в этой речи и не ждет ли нас всех по приезде стенка в ЧК? Слащев вон тоже в свое время вернулся в красную Россию; и где теперь тот Слащев?

— Про Слащева ничего не знаю, поэтому сказать не могу. Но сейчас и политика изменилась, и подход совсем другой. Сами подумайте, зачем собирать людей со всего мира, чтобы их потом стрелять или сажать? Особенно после таких потерь, которые уже понесла наша страна. Союзу сейчас восстанавливаться надо, поэтому каждая светлая голова и каждая пара рук на счету будет. А что касается белых офицеров, то я сам встречал одного бывшего подпоручика, который в начале войны сколотил партизанский отряд в Белоруссии и долбил немцев, только шум стоял. Сейчас он майор Красной Армии, полком командует… Наверное, это показатель?

Дедки покивали, а я, помня о деле, спросил, есть ли в этом доме бинокль. Оптика быстро нашлась, после чего, подхватив штуцер, пошел на чердак вести наблюдение. Сегодня, конечно, вряд ли что произойдет, но береженого бог бережет, поэтому службу надо тащить, как положено, и не расслабляться.

До вечера просидел под крышей, только пару раз доверив глазастому Петьке меня подменить. Хозяин дома с друзьями были уже не в том возрасте, чтобы долго сидеть на холодном чердаке, вглядываясь в подернутые туманом голые поля, поэтому пацану в этом деле доверия было гораздо больше. Там же с нами терся и Леонид, который, невзирая на свои минус два по зрению, вносил посильный вклад в дело обнаружения вражеского шпиона. Чтобы мальчишки не заскучали, рассказывал им возможные варианты штурма шато и способы отражения атаки. Потом наглядно демонстрировал на местности, где и как могут группироваться основные и вспомогательные силы нападающих, а также откуда мы их рассчитываем прищучить. М-да… Честно говоря, на таком НП можно всю жизнь провести. Тут тебе и горячий чай с бутерами, и шевелиться можно, сколько захочешь, и сверху не капает, и с боков не дует… А то, бывает, лежишь второй час в луже, и дождь на глазах прямо в снег превращается. Ты уже тела не чувствуешь, а размяться возможности нет, потому что до фрицев меньше ста метров и кто-то из этих скотобаз по закону подлости обязательно в твою сторону пялится…

Часа через три после наступления темноты я увидел отсвет фар на дороге и к дому свернул какой-то грузовичок. Заслав Леньку вниз, чтобы он предупредил отца, сам взял подъезжающую машину на прицел. Петька сопел над ухом, сжимая дробовик, поэтому я, от греха подальше, отослал его наблюдать за тылами. Правда, тревога, как и надеялся, оказалась ложной. Из кабины «шкоды» выпрыгнул Мишка, который, держа руку на отлете, осветил свое лицо фонариком, а из кузова мягко посыпались вооруженные люди. Так, так, так. У них там вроде даже MG имеется? Это есть большой гут…