Владислав Конюшевский - Попытка возврата [Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия]

Александра Георгиевна, согласно покачав головой, сказала:

— Вы знаете, насчет Ванечки вы совершенно правы. Сейчас надо думать в первую очередь о нем…

Хм, кто бы сомневался! Я о нем и думаю. Да и теща с тестем втайне от дочери наверняка себе голову сломали — как же поступить, находясь в столь щекотливом положении? Нравы в Европах сейчас, конечно, достаточно свободные, но барышня, имеющая ребенка вне брака, пока еще в глазах общества выглядит довольно предосудительно. А тут получается, что я приехал удивительно вовремя: сначала будет свадьба, Аленка возьмет мою фамилию, а потом чинно-благородно счастливые родители зарегистрируют рождение младенца. На дату рождения в данном случае можно наплевать, так как чисто формально все приличия соблюдены. По-любому выходит, что в этом случае выигрывают все — и я, получающий любимую в жены, без особых брыканий со стороны ее родственников, и эти самые родственники, которые будут иметь вполне законнорожденного внука. В этот момент до будущей тещи, которая последние пару минут наверняка думала примерно о том же, о чем и я, похоже, дошли последние слова советского гостя, так как она удивленно распахнула глаза и спросила:

— Подождите… вы сказали, что готовы венчаться? А как же к этому отнесутся в ГПУ? Или как сейчас называется российская тайная полиция? У вас ведь могут быть большие неприятности, если они узнают о том, что вы были венчаны?

Я хмыкнул:

— Вы еще скажите — в ЧК… ГПУ уже давно нет, есть НКВД — Народный комиссариат внутренних дел. А уж с родной организацией я разберусь сам.

— Почему вы сказали — «с родной»?

— Потому что я — полковник Главного управления государственной безопасности этого самого НКВД.

Так, теперь понятно, у кого Аленка заимствовала жест для критических ситуаций: кулак в рот и распахнутые до невозможности глаза. Мамина дочка…

И в этот момент, как по заказу, появилась Хелен. Оповестив, что ребенок спит, она уставилась на нас и испуганно спросила:

— Что случилось?

Я встал, приобнял невесту и, ничего не говоря про заморочки с местом службы, так потрясшие тещу, шепнул ей на ушко:

— Понимаешь, я у твоей маман попросил руки ее дочери и сказал, что свадьба состоится через пять дней. Вот она и впечатлилась.

Ленка от подобного известия тоже впечатлилась. А после объятий, поцелуев, слез и смеха, слегка оттаявшая от этой картины Алекс сказала, обращаясь ко мне:

— Вы извините мою реакцию. Просто, когда Хелен мне о вас рассказала, я подумала, что вы офицер Красной Армии. Из тех, кого называют «невидимками». И она тоже считала вас просто командиром отряда разведчиков…

Что-то я не понял, это ее так заело, что я не легендарный «невидимка», которым можно хвастаться, а хмырь из тайной полиции? А может, у Алекс идиосинкразия на любых представителей любой госбезопасности? С другой стороны, конечно, тот гестаповец, которого я в госпитале завалил, тоже ведь в женихи набивался. Да и Елена наверняка рассказывала родителям о том, что сей кавалер хотел добиться ее руки и сердца путем шантажа. М-да, вот, видимо, теща до сих пор под впечатлением и находится. Надо ее как-то успокоить, разумеется, не говоря всей правды. Поэтому, кивнув в ответ на ее тираду, я сказал:

— Правильно она считала. Я тогда и был командиром террор-группы. Да и сейчас им являюсь. Только отношусь не к армейскому осназу, а к осназу НКВД, спектр задач которого несколько шире. А что, есть принципиальная разница?

— Нет, просто раньше я никак не могла сообразить, как советский диверсант мог оказаться во Франции. Зато теперь, когда вы обозначили свою ведомственную принадлежность, все становится более-менее понятно…

— Вот видите, как хорошо. Это ведь просто праздник какой-то, когда нет неясностей в отношениях. Но давайте пока оставим разговор о моей службе, тем более что к сказанному я ничего не могу добавить. И вы об этом лучше не говорите. Ведь сейчас я выступаю как помощник атташе по культуре. Вот так меня и нужно гостям представлять. А настоящее место моей службы пусть останется нашей маленькой семейной тайной. Во всяком случае, пока война не закончится и агенты гестапо в Швейцарии не прекратят свою деятельность.

Александра Георгиевна задумчиво покивала головой.

— Да, вы, наверное, правы. Говорить, что жених моей дочери агент ГПУ, извините, НКВД, будет несколько опрометчиво.

— Ну и я про то же! Тем более что «дипломат» звучит гораздо понятнее и приятнее.

А потом, прекращая этот разговор, я поднялся и предложил дамам сопроводить меня к чемодану, где были приготовлены подарки.

Кстати, за то, что я, как и положено жениху, приехал знакомиться с семейством будущей жены, запасшись подарками, мне надо было благодарить не собственную предусмотрительность, а Гусева и Колычева. Видя, что Лисов напрочь выпал из жизни, они взяли на себя этот труд. Иван Петрович, уточнив габариты Хелен, приволок откуда-то меховую накидку из шкур безвинно убиенных норок, а Серега здоровую золотую брошку с красными и зелеными камушками. Брошка предназначалась теще, и против этого подарка я не возражал, молча отдав Гусеву деньги. Но вот манто! Хрен с ним с его стоимостью, для Аленки ничего не жалко, но дарить летом зимние шубейки мне казалось странным. Барышни они ведь такие существа — им обнову сразу примерить захочется и обязательно продефилировать туда-сюда на людях. Вот только, боюсь, в августе подобное дефиле может закончиться тепловым ударом…

Отметая все возражения, Колычев обозвал меня идиотом, слабо разбирающимся в женских вкусах, и всучил-таки мохнатый презент. Кроме того, командир достал еще одну продолговатую коробочку, сказав, что это для тестя. Открыв краснобархатную упаковку, я только присвистнул. Да уж, в мое время такой подарок посчитали бы издевательством, но сейчас… Сейчас металлическая трехцветная шариковая авторучка — это такой эксклюзив, что просто нет слов. Скажу больше: даже у штурманов и понтящихся номенклатурных работников — только двухцветные. А эта авторучка — как мне объяснили — последняя новинка, изготовленная для делегатов назначенного на следующий год съезда ВКП(б). Попала же она к командиру потому, что после выпуска маленькой пробной партии было решено слегка изменить дизайн, и несколько изготовленных, но отвергнутых комиссией изделий были просто отданы в наш наркомат.

Против ручки я тоже ничего не имел и, поблагодарив Ивана Петровича, положил ее к остальным «ништякам». Кстати, даже ребята поучаствовали в подарочном забеге, добыв штук десять разнокалиберных матрешек для сувениров и килограммовую банку икры. При этом каждый из участников, будто все они сговорились, оповещал, что все это будет считаться подарком только от меня, а вот презенты для Хелен они отдадут при личной встрече.