Руслан Михайлов - ПереКРЕСТок одиночества [#3] [СИ]

— Ну что? Выпили чайку, добавили сумбуру в разговор… выдвигаемся? Тут недалеко.

— Последний вопрос пока пурга не заткнула рот!

— Спрашивай.

Выдержав паузу, чтобы дать знать о важности терзающего меня вопроса, я спросил:

— С ним пытались договориться?

— Со Столпом-то?

— С ним.

— Крайне правильный вопрос, Охотник. Одобряю — кивнул Михаил Данилович — Насколько нам известно — нет, не пытались никогда. Возможно, где-то в их планах изначально было запланировано подобное… но они не стали даже пытаться.

— Почему? Или это неизвестно, и вы просто опираетесь на сведения из собранных источников?

— Почему же… у нас есть вполне убедительный ответ — скупо улыбнувшись, старик поднялся и, приподняв подбородок, крепко затянул под ним тесемки шапки, прежде чем натянуть капюшон — Минут так через тридцать ты получишь ответ на этот вопрос… и пока мы шагаем сквозь снег, давай держать рты закрытыми, а глаза открытыми.

— Чего следует опасаться?

— Того же что и везде — вздохнул Борисович, протягивая мне крепкую странную раму, что нижней частью крепилась к спине, имея на себе пустой рюкзак, а верхней походила на направленную вверх большую острогу с расправленным зонтиком из минимум десятка острозаточенных стальных шипов.

Хм… смысл понятен — это аналог моего защищающего от летающих червей «козырька».

Вот только у меня именно козырек — червь ударил и либо зацепился и поднял меня, либо отлетел в сторону, оглушенный ударом. Я тоже получал солидный «шлепок» по макушке, ведь на мой позвоночный столб приходился серьезнейший удар.

Меня невольно ожгло раскаленным стыдом, и я невольно опустил голову.

Проклятье…

Почему я сам до такого не додумался?

Бункер пошел иным путем — их защита не была пассивной как у меня. Над головой охотника торчал сноп тесно расположенных длинных и зазубренных лезвий, под которым имелась и солидная изогнутая миской стальная пластина. Одного взгляда хватило, что уловить суть — летающий червь пикирует на добычу и всем телом напарывается на острия. Если же прорывается внутрь, то ударяется о расположенную ниже «миску». Если червь изранен, то его едкая кровь не льется на шапку охотника, а остается на защитном металле. При этом миновать шипы у червя почти нет шансов, а они «украшены» таким количеством коротких заточенных пластинок, что по любому смягчат удар, заодно раздирая плоть агрессора. Под «лапами» устройства, что ложатся на плечи, разместились короткие пружины. Еще один «смягчитель». Позвоночник не травмируется, зверь чаще всего умертвляет сам себя и в любом случае нет ни малейшего шанса, что тварь сможет зацепиться за это страшенное сооружение и утащить тебя в небо.

Одно грело душу — все же я был прав, когда решил для начала подробнейшим образом расспросить старожилов. Вот только не тех старожилов расспрашивал.

Правильно поняв мое смущение, Борисович понимающе хмыкнул:

— Не додумался? Ну… утешу тебя. Мы тоже не додумались. Это придумка наших бывших соседей антелиров. Жили мы бок о бок, ничего друг от дружки не тая и регулярно хаживая в гости. Я тебе так скажу — они раса с тем еще норовом, но все же они мне куда поближе будут чем мягко стелющие и сладко поющие луковианцы. Антелиры придумали эту приспособу еще в древности — на их планете существовали настоящие птицы Рух, что у нас только в сказках. Не столь огромные, конечно, как сказочные, но они вполне могли убить одним ударом клюва… и тоже пикировали на добычу, что характерно. А что еще характерней — плодились эти птицы просто стремительно, тупыми были как пробки и едва не выбили всю цивилизацию антелиров в их первобытные времена… Так что для них это просто музейные экспонат, который вдруг пригодился в здешних реалиях. С кое-какими доработками, конечно…

— Круто… и спасибо — от сердца отлегло. Теперь не считаю себя таким глупым.

— Ты и не глупый — проворчал Михаил Данилович — Ты торопливый. Выходим!

Толчок плечом, и мы дружно вывалились в легкую метель. Морозный воздух привычно ожег лицо и легкие. Выстроившись цепочкой, мы двинулись по еще не заметенным следам предыдущих путников. Перекрикивая метель, я поинтересовался:

— А где антелиры-то?

— Нет их больше! — ответил мне Борисович — Померли!

— Болезнь?

— Хуже! А может и лучше… шагай, Охотник, шагай. Ответы будут впереди…

***

Меньше всего я ожидал оказаться на гребне одной из стен очередного бомбоубежища с буквально срезанной крышей, что исчезла вместе с накрывавшей ее земляной толщей и частью города. Учитывая гору, под которой, как оказалось, мы прошли, расположенную ниже уровня городских руин, можно предположить, что все срезанное и отброшенное давним катаклизмом как раз и составило тело вознесшейся горы. Следом пришли лава и трещины, проделавшие здесь немало ходов. А когда все остыло начался снегопад, что вскоре почти полностью спрятал жалкие развалины.

— Его обнаружили антелиры! — крикнул спускающийся по лестнице в снежную траншею Михаил Данилович — Непоседливые вспыльчивые антелиры… смотри туда!

— Уже вижу! — крикнул я в ответ и, убедившись, что дно неглубокой свежевыкопанной траншеи ровное, рискнул спрыгнуть.

Приземлившись, оглянулся на стариков. Те чуть ли не синхронно махнули рукой, и я заспешил по вдоль покрытой кусками льда кирпичной стены. Часть «рисунка» стен, вскрытого как консервная банка бомбоубежища вздымалась над снегом и этого мне хватило, чтобы за секунды понять — схема убежища штатная. Я уже бывал в таком — в соседнем получается городке, под боком луковианского Бункера. Едва это поняв, я рывком, аж с хрустом шеи, повернул голову и увидел ожидаемое — зыбкий неяркий свет там, где в предыдущем убежище находился телепортационный зал.

Тяжело поднявшись, перешагнув снегоступом узкую стайку мелких червей, что живой волной выползали из темных щелей разрушенной стены, я поднялся по приставной деревянной лестнице, чтобы миновать зону сыпучего снега вокруг вздувшегося черного каменного желвака, миновал еще один небольшой расчищенный участок и снова спрыгнул, оказавшись в… среди… между…

— Ох ты ж… — выдохнув эти слова, я замер, уставившись перед собой.

Какое острое чувство дежавю, смешанное с внезапным всплеском и одновременным ассоциативным воспоминанием о еще в детстве прочитанном романе Джура. Машинально сделав пару мелких нелепо неловких шажков в сторону, я опустился в сугроб и опять застыл, глядя на стоящую передо мной стеклянную стену, вернее огромную квадратную витрину или же подсвеченный стеклянный террариум с крышкой. Всего было три не слишком ярких источника света и их хватило, чтобы высветить содержимое огромного стеклянного куба.