Константин Калбазов - Реформатор [litres]

– Если не больше, то, думаю, это возможно. Но только на будущий год.

– Что так?

– А толку вам от них никакого не будет. Научить-то палить не трудно. А вот содержать в порядке уже совсем иное дело. Так что присылай ко мне будущих пушкарей на учебу числом двенадцать молодцев. Только гляди, шли новиков, а не зрелых мужей. Молодость, она любую науку лучше постигает. А уж к лету получишь и их, и пушки.

– Но в Киев ты уже с ними направляешься, – поддел Горыня.

– С ними. Но так там ведь великий князь, как его не уважить. Да только и ему придется отправлять ко мне пушкарей на учебу. А пока они не вернутся, будут дары пылиться в сарае.

– Понятно.

Доволен Горыня. Еще бы. Ростислав уж весь слюной на те пушки и пищали изошел. Причем хочется ему ими обладать не столько ради реальной боевой мощи, а больше как желанной игрушкой. Да такой, какой, почитай, ни у кого иного и нет. А кто ему ее добыл? Боярин Трепов, коего он несправедливо отринул и несколько лет держал от себя поодаль.

Душевно посидели с Горыней, хотя пир тот и не закатил, но пока разговаривали за кувшином сбитня и горкой яблок, поспел обед. Отведал Михаил хлеба-соли да простился с радушным хозяином. К князю ломиться все же не станет. Пригласит, конечно, направится, и дары на этот случай припасены. А нет, знать, не время еще. Больной пока еще только выздоравливает. Незачем мешать процессу.

Покинув дом боярина, двинулся по улице в сторону торжища, а там и на выход, к причалу. По сути, тут ему делать больше нечего. Утром отходят. А сейчас можно пока посидеть в своей каюте за табличками. Появилась кое-какая мысль. Надо бы зафиксировать, а там, глядишь, и обдумать со всех сторон.

– Здравия желаю, воевода, – чуть не хором приветствовали его двое молодцев слегка навеселе, когда он проходил между торговыми рядами.

Одеты по форме. Черные кожаные сапоги, зеленые порты, красные рубахи с воротником стоечкой и черными петлицами, в которых латунные эмблемы линейного полка, щит и меч. Портупея с изогнутым мечом и ножом.

Михаил не стал особо мудрствовать с формой, давно уж ввел единый образец. А вот знаки различий в виде петлиц – только в прошлом году. Тогда же учредил и награды с памятными знаками. Вот у этих молодцов справа на груди висят медали за степной и морской походы трех- и двухлетней давности. Помимо того на левой стороне по Георгиевскому кресту. Это ордена за особые боевые заслуги.

Мелочи? Ну не такие уж и мелочи. К орденам положена еще и солидная премия. Что же до медалей, то сразу видно, кто где бывал, а кто просто бахвалится. А вот от юбилейных медалей решил отказаться. Правда, пока это понятно только в Пограничном. Здесь же вполне сгодится в качестве украшения. Смотрится-то нарядно. Михаил лично вытачивал клише, так что получилось красиво.

Рядом стоят двое парней лет двадцати. Но эти уже не по форме. Да оно и понятно. Местные, переяславские. И тоже навеселе.

– Здравия, Михаил Федорович.

Поздоровались с достоинством, поди бояричи, не баран чихнул. Но при этом улавливается в них нечто эдакое. Словно мальчишки, учинившие какую шкоду и застигнутые на месте преступления. Сказывалась привычка. Помнил он эту четверку. Те еще пройдохи. Ох и покуролесили они в свою бытность учениками в школе. Был среди них еще и пятый, сын половецкого кошевого.

– Город-то не спалите? – ухмыльнувшись, поинтересовался Романов.

– Не-не-не, мы тихонько, Михаил Федорович, – поспешил заверить один из бояричей.

– Да разве ж мы без понимания, – подтвердил дружинник.

И все четверо дружно закивали, словно кони на водопое. Ну вот агнцы божьи, да и только.

– Ну-ну. Веселитесь, – подбодрил их Романов.

Вот и первые результаты программы, запущенной несколько лет назад. И сторонних учеников в школе Пограничного год от года все больше и больше. Некоторые продолжили обучение, перейдя в университет. Вообще образовательная программа съедает изрядную долю средств. Но оно того стоит. Вот эти бояричи уже дважды подумают, прежде чем точить зубы на Пограничное. А еще им несколько лет вкладывали в голову мысли о единой Руси под сильной единовластной рукой.

Конечно, пока это только первые ростки. И задавить их на корню достаточно просто. Но, по счастью, грядущие перемены в высказываниях молодых взрослые пока не видят. Им заметна лишь только ученость чад, что льстит их самолюбию. А что до робко высказываемого мнения – как родитель скажет, так оно и будет. Так что пусть их.

Что и говорить, город впечатлял. Киев выглядит насколько масштабно, настолько же и тепло. Эдакий музей под открытым небом, возвышающийся на высоком берегу, густо покрытом зеленью. Вот так взглянешь на него с реки, и кажется, что он парит над землей.

Возможно, причина в деревянных стенах, которые не довлеют своей монументальностью. Что наблюдается в Царьграде, несмотря на архаичность его фортификационных сооружений. Здесь же это скорее походит на иллюстрацию к сказке.

Михаил тут не впервые. Доводилось бывать и в самой столице, и проходить мимо по пути в Чернигов. Но каждый раз он с замиранием сердца рассматривает этот град на холмах. Соперник он там Царьграду или нет, но это второй по численности город в православном мире. А по количеству храмов на душу населения, может, и первый.

Картину немного смазывает участок стены детинца, града Владимира, занимающего обширную площадь. Там сейчас все забрано в строительные леса. Идет активное возведение каменных стен.

Появление цемента вызвало настоящий строительный бум. Поначалу бояре бросились возводить себе каменные палаты. Причем не с низкими каменными сводами, а с высокими деревянными перекрытиями и большими окнами. И в новом стиле, привнесенном Михаилом. Он скромно о том молчал и не выпячивался. Однако архитектура Пограничного откровенно прослеживалась в отделке усадеб. Как, впрочем, и новых храмов, растущих словно грибы после дождя.

Потом бояре, видать, сообразили, что не мешало бы обезопасить всю эту красоту. А потому достаточно легко откликнулись на необходимость спонсировать возведение стен. Уж год без устали трудятся мастера. И судя по темпам строительства, долгостроем этот объект не станет.

Вообще-то, глядя даже на деревянные стены, Михаил не понимал, как монголам удалось захватить и разрушить этот город. Ладно, Подол, что раскинулся на низком берегу. Но грады Владимира, Изяслава и Святополка, Ярослава? Они сами по себе были городами-крепостями, способными жить наособицу. Построены на высоких холмах с достаточно крутыми склонами, внушительными валами, широкими и глубокими рвами.

Признаться, он не помнил, как оно происходило. Если вообще они изучали в школе осаду Киева. Просто знал, что город был взят и сожжен дотла. А из многочисленного населения выжила едва ли десятая часть. Сегодня здесь проживает более пятидесяти тысяч человек. Сомнительно, чтобы к нашествию Батыя население кардинально уменьшилось. Это сколько же крови тут прольется!