Сергей Панченко - Начало Времен

— Теперь пошли.

Они прошли метров двадцать и наткнулись на Ивана, провалившегося одной ногой по пояс, в водоросли. Прометей, по разлетевшейся от места провала грязи, догадался, что его подозрения были верны, Иван наступил на газовый пузырь. Его лицо было бледным, безжизненным. В правой руке торчал пучок водорослей, выхваченных из покрова в бессознательном порыве. Вместе с Анхеликой, они вытянули Ивана и оттащили его подальше. Юноша не подавал признаков жизни. Анхелика заглядывала в глаза Прометею, ища в них надежду. В этот миг она верила, что у того припасена какая-нибудь светлая мысль, чтобы вернуть ей Ивана.

— Иван. Иван. — Анхелика трогала его за руки, за лицо. — Сделай что-нибудь, сделай.

Прометей читал, очень давно, о реанимационных способах возвращения человека к жизни. Он никогда сам не делал ее, и в поселке ни разу не прибегали к этой процедуре, поэтому об ее эффективности он мог только догадываться. Прометей открыл рот Ивану.

— Дыши ему прямо в рот изо всех сил. — Приказным тоном произнес Прометей. — Перестанешь, когда я скажу.

— Ладно. — Анхелика готова была сделать что угодно, не задавая вопросов. Она вдохнула раз и другой.

— Хватит! — Прометей сложил на груди скрещенные ладони и сделал несколько резких нажимов. — Еще!

Анхелика вдыхала в легкие Ивана, одновременно умудряясь плакать, заливая обеих слезами.

— Хватит! — Прометей снова сделал несколько резких нажатий.

Анхелика, глядя, как ее Иван не хочет оживать, начала тихонечко подскуливать. Уперлась кулачками под глаза, и обильно смачивая их слезами, с нарастающим страхом, смотрела на бледнеющее лицо.

— Да, подожди ты реветь! — Не удержался Прометей. — Дыши, что есть сил.

Анхелика приложилась ко рту Ивана и удерживая в себе рыдающие конвульсии, вдохнула в него с той силой, на которую только была способна.

Иван, сквозь пелену, разглядел очертания Анхелики, зачем-то нацеловавшей его. Ему было плохо, как с десятикратно усиленного похмелья, которое он испытал всего один раз в жизни. Прометей нагнулся над ним и шлепнул по щекам. Боли не чувствовалось, но что он такого им сделал, что одна целует, а второй бьет?

Сдурели? — Одними губами прошептал Иван.

Бродить по горам, оказалось намного тяжелее, чем Марк мог себе представить. Пока он жил в пещере безвылазно, прикрытый толщиной породы от всех непогод, внешняя жизнь представлялась ему чуть более беспокойной. Суровая действительность шокировала его. К болезненной слабости, добавилась не проходящая дрожь от промозглого холода и невысыхающей одежды. Его напарники, с виду, переносили лишения легче, и это бесило Марка. Больше всего ему не хотелось показать перед ними свою слабость.

Он был почти уверен, что голодные и беззащитные перед дождем, ветрами и заморозками люди, давно уже погибли. Всё, что они смогут найти, это их бездыханные, раздувшиеся тела, либо обглоданные ими же самими кости товарищей. Он был в этом настолько уверен, что на второй день готов был уговорить Петро и Михаила повернуть назад. Терпеть лишения ради бесполезной затеи, было глупо.

Марк ждал удобного момента, чтобы вставить фразу, которая смогла бы направить ход мыслей напарников в нужном направлении. Прямо он не мог сказать. Это было бы проявлением слабости.

— Хоть труп бы, что ли найти? — Произнес он как бы невзначай. — По нему можно было бы понять, как сложилась судьба у остальных.

— Это как? — Не понял Петро.

— Если не хватает частей тела, значит, уже начали друг друга жрать, если все на месте, значит, с голоду дохнут, но не сдаются. Хотя… — Второй вариант маловероятен. Уже бы все окочурились.

— А если они нашли чего-нибудь и сидят, хомячат за обе щеки и смеются над нами?

— Предположил Михаил.

— Дурак, ты, Миха. — Грубо ответил Марк. — Вот вы, много нашли еды?

Михаил зло сверкнул глазами, и этот момент не прошел незамеченным Марком.

— Да мы и не отходили далеко от пещеры. Если ветер дул с той стороны, то там и надо искать.

— Да. Михаил дело говорит. Не найдем наших друзей, может, найдем чего-нибудь съедобного. Наших-то запасов надолго не хватит. Каждый день становится все холоднее, надо спешить, пока зима не началась. — Поддержал товарища Петро.

Марк ничего не ответил. Внутри него росла злоба на этих ублюдков, которые не хотят поступать по его. Не иначе, они задумали бунт и при первом удобном случае избавятся от него. Марк закусил губу.

— Ладно, пройдемся по той стороне, проверим вашу чуйку.

На том и порешили. Ночью Марк почти не спал, или так ему казалось. Он прислушивался к каждому звуку, боясь оказаться застигнутым врасплох. Только его напарники храпели на разные лады, не замышляя ничего криминального. Утро наступило неожиданно. Марк открыл глаза, когда Петро и Михаил грели завтрак на таблетке сухого горючего. Он не заметил момент, когда уснул. Марк спохватился и убрал под одежду нож, который сжимал в руке.

— Вставай завтракать. — Позвал Петро.

Марка трясло от холода до тошноты. Больше всего хотелось выпить залпом стакан крепкого алкоголя и согреться, хотя бы на время. Марк подошел к столу и получил свою порцию подогретой тушенки. Зачерпнул ложкой и понес ее ко рту. Рука тряслась, как у запойного алкаша. Чтобы не растерять еду, он поднес банку прямо ко рту и короткими движениями быстро умял свою порцию. Теплая пища слегка согрела изнутри. Кипяток, с пакетиком чая, заваренным бесчисленное количество раз, еще немного улучшил состояние.

— Ну, куда направимся? — Спросил Петро после завтрака.

Он имел ввиду направление, а не точку назначения, но Марк понял все превратно.

— Куда и собирались с вечера. На противоположную сторону. — Пробурчал он.

Петро переглянулся с Михаилом и покачал головой. Марк заметил их переглядки, и снова понял все по-другому. Внутри него забурлила ненависть к предателям, с которыми он делил крышу над головой. Порыв злобы отнял много энергии из ослабленного тела и Марка опять затрясло.

— Чего расселись, подъем! — Приказал он.

Взял свой рюкзак и не оборачиваясь направился в сторону, противоположную восходу.

— Шибанулся совсем. — Произнес в спину Марку Петро. — Нахрена мы его послушались?

— Не послушались бы, давно уже сдохли где-нибудь среди камней. Или сожрали бы друг друга. — Михаил видел, что Марк не совсем в себе, но считал это побочным эффектом гениальной расчетливости.

— Так не поздно еще.

— Ну, тебя, оптимист. Пошли уже.

На внутренних стенах контейнера играли пятна огня. В железном помещении было тепло и уютно. Дрова трещали в маленькой печурке, сделанной из камня, создавая забытый неповторимый уют. Под крышей витал дымок, но его быстро уносило в щели. На печке лежали полена из сырых дров. Высыхая, они распространяли приятный древесный запах. Это была первая ночь, которую группа Зураба провели не под открытым небом.