Наталья Крамаренко - Дело 581-14/ОДЧ Опасно для человечества. Книга 1

Понимаете, они на меня рассчитывали . И Тим, и комиссар этот – а ведь он, ни много ни мало, чуть ли не самый главный здесь. Они думали, что я их смогу защитить – ну, моими способами. Они мне верили. Они – мне , понимаете? Сопле из Дикого мира, мамбо-недоучке. И вариантов у меня не оставалось.

Нет, я не перестала бояться, просто страх на второй план отошёл куда-то. Поэтому, когда я почувствовала, что те, за дверью, готовы, и вот-вот нападут, я рукой махнула – а сама в угол, под стеночку. Потому что ясно было, что сейчас тут пальба начнётся. Ну а у меня – свои танцы.

Я еле-еле успела воззвать к Легбе и Эрзули, когда из-за двери – сквозь дверь! – на нас хлестнула какая-то мерзость. Сложно объяснить: что-то липкое, гадкое, мутное. Меня затошнило сразу, голова заболела так, что чуть из транса не выбросило. Пришлось ещё силы тратить на то, чтобы концентрацию нужную поддерживать.

Что я делала? Ну, меня никто такому не учил, сами понимаете. И всё, что мне в голову пришло – это послать навстречу этой волне свою. Ясную и светлую. Отбросить эту пакость обратно, за дверь. А потом окружить Тима и комиссара теплом, вниманием и заботой. Чтобы эту «слизь» к ним не подпустить. И поначалу получилось, вот только оказалось, что это – так, проба силы была, разминка. А настоящее веселье потом началось.

Я даже сквозь транс услышала, как поднялась стрельба, и сразу Око так давануло, что я прям почувствовала, как вся моя защита по швам трещит. То есть я её держу, но понимаю – надолго меня не хватит. А оно ведь даже не по мне било, по Тиму и комиссару. Конечно, то, что я своего мужчину защищаю, мне здорово сил прибавляло, но… как бы сказать… мне постоянно приходилось радиус защиты уменьшать. На сантиметр, на два – но я отступала. Ну, образно говоря. И скоро понятно стало: мне бы себя сберечь. А Тим и мистер Шотт уже обречены. Хоть костьми лягу – их не спасти. И что делать? Защищать себя – на это моих сил хватит, или – бессмысленно сдохнуть, решая заведомо безнадёжную задачу. И выбора у меня по большому-то счёту и нет. То есть я, конечно, ещё подёргаюсь немножко, но потом всё равно сдам этой «слизи» их обоих. Да, это будет очень больно, но рационально: я, со своими способностями, уникальна, значит…

Во-во, как до меня дошло, что это за мысли – вернее, чьи, я даже возмутилась: это Око что, настолько тупое, что дважды меня на одну и ту же конфетку приманить пытается? Нет, я вполне допускаю, что кого-то на таком поймать можно, но я же, вроде, говорила уже, что нас – в смысле, оунси – учат и самоконтролю, и ловушкам всяким, в которые посвящённые попасть могут. Потому что чем больше в руках силы, тем сильнее и страшнее соблазны. И вот это вот: «Я уникальная, я особенная, я лучше всех» – один из них. Я вообще, может, посмеялась бы, настолько это было глупо и прямолинейно, но силы-то у меня действительно кончались. Может быть, была бы я полноценной мамбо, а не недоучкой, я бы справилась, а так… И надо было срочно что-то решать, а иначе я бы реально там легла. Вместе с Тимом и мистером Шоттом.

Ну и не придумала я ничего лучшего, как начать себя накручивать. В смысле, чтобы разозлиться. И вроде получилось даже что-то, но тут я поняла, что именно это этой гадости и надо. Что моя злоба не столько меня, сколько её подпитывает.

Ну да, мама Бонита мне долго пыталась объяснить, что гнев и злость – разные вещи, а я всё никак не врубалась. Нет, в теории вроде всё понятно, а как начинаю что-то такое делать – меня злоба с головой накрывает. В конце концов, мама Бонита не то чтобы рукой махнула, но отстала от меня. «Повзрослеешь, – говорит, – поймёшь. Пока старайся злость в себя не пускать. Ты очень сильная, – она говорила, – эмоции – твоё оружие, но именно это чувство – разрушительное. Держись от него подальше». А я про её слова забыла, и чуть хуже не сделала.

А Око, похоже, просекло что-то, я прямо-таки в ушах слышала: «Да, посвящение, тебе нужно посвящение. Оно у тебя неполное… Полное будет позже… Скоро… Сейчас… Я дам тебе всё, что нужно… Твоя наставница сдерживала твою силу, а я помогу раскрыть её…» Голос у него менялся постоянно. То мужской, то женский, то как будто под сотню человек одновременно говорят. Жутко. И я понимаю, что все эти голоса – это люди. Когда-то были. А сейчас они – Око. Оно их сожрало, и меня сожрёт, если я сдамся. А Тима с комиссаром просто убьёт, они ему неинтересны…

Конечно, страшно! А что, у меня варианты были? Вот именно.

И оно всё-таки потихоньку меня доставало. Вот почему я решила, что злость – это хороший план, а про любовь и тепло словно забыла? А ведь я с этого начала, и даже неплохо получилось. И пытаюсь на эти чувства переключиться, снова в себе что-то такое вызвать – а никак. Только злость: на Око, на Грегори с Хелен – хотя что на зомби злиться? На комиссара… На Тима – почему я тут дерусь, он же сильный, он же мужик, это он должен меня защищать! Ну, вы понимаете, да?.. Но вот что странно. Когда я про Грегори с Хелен подумала, у меня словно… Как бы объяснить… Я понимаю, что это очень глупо прозвучит, наверное, но… Я же говорила, что во мне кусочек той темноты остался, которая холодная и красивая? Так вот, когда я про этих двоих вспомнила, эта темнота во мне словно шевельнулась. И в голове прояснилось. И Тим… В общем, я на него злилась, а потом сразу его представила – большого такого, тёплого, доброго, и… Наверное, так себя чувствует корабль, когда ему движки откалибруют и энергокуб новый поставят. Я почти глазами увидела, как вокруг меня становится светлее, а мерзость отшатывается как-то ошарашенно. Ну да понятно: Око вроде бы решило, что я уже скисла, а тут такой сюрприз. Ну, я ему опомниться не дала, ещё раз по этой дряни ударила, потом ещё… А потом меня из транса вышибло.

Какая концентрация, когда по ногам что-то ка-ак шарахнет! Как будто весь дом на меня упал.

В первый момент я вообще не сообразила, что происходит. Понимаю только, что я уже не сижу, а лежу, причём неудобно так, и свет как-то странно падает, в воздухе не то дым, не то пыль висит, в ушах звон… А потом до меня как-то сразу дошло, что освещение изменилось, потому что наружная стена уже не стена, а обломки, которые мне ноги придавили… И Тима завалили. Нет, не знаю, как я это увидела, но я точно знала, что это так.

– Ти-и-и-им! – кричу, рванулась – и чуть сознание от боли не потеряла. И чувствую, в ноге словно лопнуло что-то и горячо стало: кровь потекла. Сильно. Но мне плевать было: больно, не больно, за Тима я всё и всех порву! Вот только встать бы…

Ну, Тим вроде зашевелился, хрипит, а каждый его стон – как будто мне нож в живот всадили и поворачивают, медленно так… И, видимо, я всё-таки не до конца из транса вышла, потому что слышу, на грани где-то: «Да… Давай… Убей… Ты лучше их… Ты Око! Ты видишь!.. И он останется с тобой. Спаси его!»