Дмитрий Володихин - Штурм бункера [litres]

И тут Маг указывает на коридор, куда этот резкий парень ушел девчонку свою вызволять. Оттуда – свет фонаря, только не ровно покачивающийся, как всегда бывает, Су, когда человек просто идет и идет себе без проблем, нет, Су, другой: дергающийся вверх-вниз и даже уходящий рывками куда-то вбок.

А потом парень вываливается из коридора в зал и на колени падает. Сопит, хрипит, стонет. Вот же! Да неужели?!

– Крис, – говорю, – лучше к нему пока не подходить. От греха!

И рукой машу ему, мол, дело непростое. А Призрак всем остальным командует:

– Не приближаться! Один Улле.

Подхожу, но не вплотную.

А парень бормочет:

– Упал там… совсем недалеко… Чуть-чуть скафандр порвал, самую малость… Дырочка ерундовая… Но… Я наложил ленту… быстро… Но… Что ж мне так тяжело? Дышать трудно… Зрение… Почти не вижу… И… ослаб. Помогите.

– Сынок, голову подними.

– А?

Поднял он голову и тут же опустил. Шлем трет вакуумными перчатками, больно глазам его от света моего фонаря. Но мне секунды хватило, Су, одной секунды хватило…

Лицо ему раздуло, веки страшные, как у боксера, когда ему на ринге оба глаза подобьют. Не глаза – щели. Всё в поту. Говорит со свистами, с хрипами.

– Со мной… какой-то… несчастный случай….

– Сынок… Это для группы твоя беда – несчастный случай. А для тебя самого это катастрофа.

– Почему? Скафандр я подлатал. Какая-то мелкая хворь… лихорадка…

Тут он надолго закашлялся, в глотке у него забулькала мокредь, от муки бедняга аж на четвереньки встал.

– Потому что ты не жилец, сынок. Прости, вот так оно вышло.

Прости и ты, Су, нефритовая кошка моя, искра жизни в темноте судьбы моей, Су, прости меня, что я о таком тебе рассказываю. Твои глаза не должны такого видеть. Никогда. Даже мысли твои не должны такого касаться. Потому что ты луг цветущий, а рядом со мной смерть стоит, и как я смерть пущу на твой луг?

И вдруг парень заговорил:

– Я хотел… как… отец…

И опять в кашель ударился.

– Отец твой, говорят, дельный был человек. Алекс Бубер… о нем когда-то много говорили, хвалили, мол, башковитый… Ты хотел быть похожим на него?

– Август…

– Ты о чем это, сынок?

– Его звали Август Бубер… Август… а не Алекс. Я его любил… он… первым вошел… в бункер «Маяк»… он… великий человек…

– Улле, м-мать, что там у тебя за болтовня? Время!

– Синдром манускрипта, Призрак.

– Что? Я не ослышался?

– Синдром манускрипта. Парень заразу схватил.

– Клайд… Клайд… моя маленькая… Я до нее даже не дошел…

Фрост подскакивает в один миг, вот он там стоял, а сейчас уже здесь, в шаге. До чего быстрый! Ствол в руке у него.

Крис, не делай этого, ты же человек, а не свинья какая-нибудь…

И я говорю:

– Крис, не делай…

Но Призрак меня не слушает, он от меня отмахивается, как от назойливой мухи.

– Мозгляк, – он говорит, – урод! Зачем ты вернулся? Ты же теперь зачумленный.

– Мой скафандр… цел, и я…

– …и ты затыкаешься, парень, не мешая старшим говорить. Ты и был-то не особенно полезным довеском к нашей группе, а теперь ты опасная обуза. И ты с того момента, как ушел, – сам за себя.

– Но я… мне нужна помощь…

– Ты дерьмо. А дерьму помощи не положено. Так устроен мир.

– И что же мне делать, Призрак?

– Пошел вон!

– Куда?

– Откуда пришел. Считаю до трех, потом размажу тебя. Раз.

Бубер, постанывая и поперхивая, с натугой поднялся. Постоял недолго, видно, надеясь услышать другие слова.

– Два.

Парень повернулся и пошел, шатаясь, во тьму.

– Улле, сморчок, я задницей чую – у тебя там возражения? А? А? Правильно делаешь, что молчишь. Группе нужен проводник. А проводнику, какой бы он там ни был семи пядей во лбу драгоценный умник, надо вернуться домой. Ты понял?

– Да, Призрак.

– Принято. Веди! Маг, труба света теперь на тебе. В остальном порядок движения тот же.

Знаешь, Су, по сути, он ведет себя оптимально. Парня можно было спасти, если бы врач появился рядом с ним в течение часа-полутора после заражения. Сейчас мы по любому не успеем. Ну, или выйти наверх, врубить сигнал помощи на полную катушку, а потом ждать, когда явится врач и ребята с наручниками. И то – на грани, то есть пятьдесят на пятьдесят, Су, что парня вытащат. Крис по-своему прав, не желая примерять стальные браслеты из-за полутрупа. Но девчонку спасти еще можно. И… я, пожалуй, так и сделаю. Не ради нее – ради тебя. Ради души твоей чистой, Су.

«Майору императорской гвардии начальнику Отдела поиска и подавления особо опасной международной преступности Богатыревой О.В. Господин Горелов Андрей Евграфович по Вашему представлению ознакомлен с ситуацией, по добровольному согласию транспортирован в офис Управления территориальной безопасности, ожидает фиксации объяснений. Госпожа Горелова Джессика-Элеонора по Вашему представлению находится в камере предварительного заключения при офисе Управления территориальной безопасности. Находится в процессе дачи объяснений. О привлечении супруга к процессу расследования извещена. В свидании обоим временно отказано. Губернатор проинформирован о ходе расследования.

Заместитель губернатора по безопасности генерал-лейтенант Ф.К. Марычев»

Хорошо, ясно. На подлете: поставить режим радиоэлектронной защиты. Дополнительно: включить режим активной защиты от оружия наземного и атмосферного базирования.

Такие вещи она научилась делать на автомате. Видела, как лейтенант Проценко в новенькой боевой амфибии разбился вдребезги с пилотом и тремя бойцами перехвата на острове Беринга. Молодой офицер просто забыл поставить радиоэлектронную защиту, а хэдхантеры оказались неплохо оснащены в плане тяжелого оружия… Хорошо упакованная группа работала по корпоративному заказу: вывозили имперское светило микробиологии профессора Крымова. Ей тогда пришлось доделывать чужую работу в почти безнадежной ситуации, и Богатырева ее все-таки доделала.

Она была совершенно уверена, что в банде Белого Призрака начались разборки. Как видно, ребята с мощными подбородками нацелились на серьезный хабар, только вот никак не могут договориться, кто из них отнесет его домой. Следовательно, где-то у точки пробоя стоят машины – сколько их там: одна? две? три? – второй силы. А второй силой, если она, майор императорской гвардии, хоть что-то понимает в этом сгустке человеческого мусора, мог быть либо Браннер, и это скорее всего, либо Густавссон – темная лошадка. Магин – псих, анархист, Трак не самостоятелен, остальные – шестерки. Могут быть, конечно, неожиданности, но…

Она умела поставить себя на место тех, кого обязана разыскивать и подавлять, могла понять их, могла по-человечески даже проникнуться их мотивами, однако всегда испытывала к ним брезгливость – легкую, но устойчивую. Профессия обязывает.