Дмитрий Володихин - Штурм бункера [litres]

– Да брали его уже раз двадцать… – хмуро бросил самый молодой из сидящих.

– Защищайтесь, уважаемый Улле, – потребовал основатель.

– Новый вход, полученный путем пробоя, – спокойно ответил Улле. – Координаты и сведения по маршрутам я в общую копилку сбросил.

– Очень хорошо, мистер Густавссон! Братья, вы удовлетворены?

Молодой не унимался:

– Тут прозвучало слово «доказательства»…

Чхеидзе мановением руки вызвал к столу двух официантов. У одного на подносе лежал ринхитский топор, у другого – статуэтка принца-Львенка. Официанты медленно обнесли всех собравшихся, давая возможность осмотреть артефакты, потрогать, взвесить в руках.

– Проверено: это не куплено и не взято напрокат из чьей-либо коллекции. Нам ли не знать, господа, что у кого лежит и где продается.

Члены Ассоциации закивали. Седой старик с лицом, обезображенным страшным, раззмеивающимся в разные стороны шрамом, удивительно ясным, звонким голосом сообщил:

– Мы знаем Улле! Он наш. Он никогда лжецом не был.

Тогда и молодой торопливо заявил:

– Хорошо, хорошо! Достаточно.

Основатель медленно кивнул и обратился к сидящим:

– Все ли согласны с тем, что Улле Густавссон достоин быть нашим братом, что он займет это место по праву и без нарушения правил?

Он дождался девяти «да».

– Господин Фишер не смог прибыть на нашу встречу из-за скверного состояния здоровья, но я лично посетил его и задал тот же вопрос, что и вам. Он выразил согласие. Господа Фэрфакс и Ямада покинули этот мир, дай Бог им правильных сигналов под катушку в райских кущах… Прежде чем мы, братья, перейдем к торжеству, давайте-ка помянем их… да и всех отважных поисковиков, кого забрали бункер а Марса.

Официанты резво разлили вино по бокалам.

Тут Улле поднял руку:

– Позвольте?

Основатель едва заметным кивком разрешил.

– С нами ходил в рейд кибермастер Маг. Он был славный поисковик, мог бы расти. Но бункер «Берроуз» взял его себе… Помните же и о нем!

– Пусть будет так, – подхватил Чхеидзе. – Каменный дед взял…

И он выпил вина, а вместе с ним выпили все остальные. Как только бокалы встали на стол, девять глоток исторгли ритуальный ответ:

– Каменный дед даст!

Основатель поднял руку.

– Более в этом зале сегодня не прозвучит печальных слов. Настало время для веселья, господа! Я вручаю Серебряный крест Улле Густавссону, отважному поисковику. Отныне он – полноправный брат наш!

С этими словами Чхеидзе прикрепил награду к пиджаку Улле и пожал ему руку. С мест захлопали, официанты обежали стол с игристым.

– Ответное слово, господин Густавссон.

Улле малость замялся.

– У меня… У меня вот… У меня есть Бог, возлюбленная и мое ремесло. Прочее не столь уж важно и не столь уж ценно. Вы почтили меня, братья, наградой, о которой я мечтал. Я благодарен за честь, поскольку получил от вас самое высокое признание: я чего-то стою в своем ремесле.

– За нового кавалера! – завершил его речь основатель. – Садись рядом со мной, брат. Я впишу твое имя в Книгу.

И было много игристого, а потом не игристого, а вслед за тем пожимания рук, похлопывания по плечу, приятные слова от людей, которые знают, почем успех вольного поисковика. Под конец особенная роскошь – отличнейшего китайского чая вволю…

Когда все разошлись, Чхеидзе осторожно спросил захмелевшего Улле:

– Брат, а не ищешь ли ты продать свой хабар? Скажи по чести, я в деньгах не обижу. Я, видишь ли, коллекционер не из последних.

Улле, пребывая в добром расположении духа, помнил, что не пил уже очень долго и еще очень долго не будет пить, потому что не желает развязывать. А значит всё, что он сейчас станет говорить, нельзя отклонять от плана, им самим принятого до церемонии. Тогда у него был ясный разум, сейчас нет, но память еще хранит решения, принятые в трезвом состоянии. Он не сделает шальной ставки. Дурные игры кончились… Очень хочется отдать этому достойному человеку две прекрасные вещи. Но… он готов расстаться лишь с одной. А потому…

– Я… продам… одну. Топорик. Хоть прямо сейчас… Мне нужны деньги… на свадьбу.

– Поздравляю тебя, брат! За топорик – десять тысяч, о’кей?

– Д-да.

Топорик мог потянуть и на четырнадцать. А то и на пятнадцать. Но реализация – это долгая возня… Да и почему бы не сделать хорошему человеку маленький подарок?

– Но женатая жизнь требует много денег, брат. Может, нам стоит поговорить и о второй вещи?

Ох, этот основатель… такой ровный и вкрадчивый, будто и не пил вовсе… Что ему там наливали? Морс с пузырьками? Ох, как ему… сказать?

Да так и сказать!

– Я отношусь… к вам… с глубоким уважением… Но… вторая вещь… это… эт-то… свадебный подарок… моя невеста… жде… ждет… меня…

Улле почувствовал, что его с перерыва развезло. Но он боролся. Надо сделать так, как запланировано.

– О, разве женщина оценит столь специфическую штуку? Купи ей что-нибудь дорогое, элегантное. Не выпить ли нам еще, друг? За успех нашей сделки.

«Господи! Помоги. Нет. Мне нельзя. Но он же мне… Нет. Никак. Нет. Но я… Нет».

И тут из-под кресла, на котором сидел Улле, вышел Котя. Сладостно зевнул. Так, что, кажется, мог бы проглотить галактику.

– Что это? Здесь не место животным!

– Да это… не животное… Это киб… Это киберзащитник… мой.

Основатель очень внимательно посмотрел на кота, на Улле, потом на официантов. Сделал движение пальцами правой руки. Они удалились.

– Хорошо, Улле. Я уважаю твое решение. Деньги за топорик поступят на твой счет сейчас же. Более того, я оплачу тебе поездку на марсокаре-такси. Куда тебе, к невесте?

– Н-нет. Пока… домой. К н-невесте… завтра. Когда я б-буду в… в порядке.

– Отлично. Рад был с тобой познакомиться – вот так, близко.

– И я р-рад.

…Конечно же, никто не приглашал членов Ассоциации пошлым вызовом по сети, никто даже не созванивался с ними. Приглашение им прислали с курьерами, на карточках с золотым тиснением. Конечно же, в зале не было, да и не могло быть журналистов или, не дай Бог, блогеров. Конечно, никаких изменений на сайте Ассоциации в списке награжденных Серебряным крестом не произошло, поскольку у Ассоциации никогда не существовало странички в сети, а значит, не было и никакого официального списка орденоносцев… если не считать Книги.

Но каким-то медийным чудом, даже сложно сказать, чьими трудами и по чьей команде, назавтра весь Марс знал: кавалеров Серебряного креста отныне четырнадцать. И неофициальные списки, которые вел не пойми кто и не пойми под чью ответственность, исправно пополнились строкой «Улле Густавссон».

Это Марс. Тут все знают всех. Тут невозможно спутать героя и никтошечку.

Я к ней пошел как к единственному чуду моей жизни. Чуду живому и неподдельному.