Константин Калбазов - Дворянин [litres]

На этом хорошие новости заканчивались. Даже если капитан не носил ключи все время с собой, найти их в этом кавардаке не представлялось возможным. Борис, конечно, заглянул в ящики стола, лежащего на столешнице. Но безрезультатно. Там обнаружились какие-то бумаги, подвесная система с плечевой кобурой и «бульдогом» в ней. Вот, собственно, и все.

Сюда нужно засылать Григория. Сам Борис, конечно, управится, но провозится не в пример дольше. Травкин же по образованию механик, а это не сейф банковского хранилища. И, кстати, надо бы и самому подтянуть это дело, благо умение «Слесарь» у Измайлова открыто.

Стоп. Не стоит хвататься за все и сразу. В этом сейчас особой необходимости нет. Достаточно у него и иных забот. И Григория сюда в одиночку, пожалуй, пускать нельзя. Опасно. Это не в акватории плавать.

Надо бы придумать какую-нибудь убедительную причину, отчего в одиночку погружаться категорически нельзя. Второй комплект уже практически готов. Конечно, количество погружений сократится. Когда еще привезут заказанные баллоны высокого давления! В мастерской, разумеется, могут повторить уже выполненный однажды заказ, но срок ожидания это сократит ненадолго. При таком раскладе овчинка выделки не стоит.

Измайлов взглянул на манометр, выведенный на шланге. Борьба с сейфом не прошла бесследно. На это дело пережглось немало воздуха. Время нахождения под водой сократилось минут на семь. Однозначно пора возвращаться. Рука непроизвольно нащупала на поясе подсумок с «Аптечкой».

Впрочем, для экстренной эвакуации – никаких причин. Но и задерживаться особой надобности нет. Правда, оказавшись в коридоре, Борис вдруг подумал, что возвращаться без трофея как-то неправильно. Примета плохая, что ли. Глянул в сторону кают-компании. Во время боя она переоборудуется под лазарет. Это на стальных кораблях устраивают защищенные помещения, куда сносят раненых и где прячут пассажиров, а вот на деревянных подобным не заморачиваются.

Мысленно махнув рукой, Борис решительно поплыл в сторону кают-компании, дверь в которую к тому же была распахнута. Здесь вполне хватало света и царил все тот же хаос, что и в каюте капитана. Разве только хлама было в разы больше. Подумать только, сколько тут книг! На захваченной «Диане» библиотека в разы скромнее.

Под потолком, или, если точнее, то у стены, выполняющей роль потолка, – четыре раздувшихся тела. Трое перебинтованы. Скорее всего, раненых было больше, но их вынесло наружу через разбитые окна. Четвертый – молодой человек в белом халате, примерный возраст можно определить, несмотря на то что утопленника также раздуло. Однозначно фельдшер. Когда пришел в себя после перерождения, скорее всего, растерялся и не сумел выбраться, погибнув повторно. Н-да. Все же возможность возрождения – это не панацея.

Борис перевел взгляд вниз. Из-под завала книг выглядывает кожаный саквояж. Однозначно принадлежал фельдшеру. Остается выяснить, что в нем хранили. Извлек наружу, отщелкнул замки и открыл. Оп-па!

Артефакт «Аптечка».

Персональный.

Количество зарядов – 2.

Состояние заряда – 100 %.

Перезарядка – 10 дней.

Состояние механизма – не взведен.

Признаться, Измайлов предполагал, что не уйдет отсюда с пустыми руками, ведь даже у самого что ни на есть скряги-капитана должен быть хотя бы одинарный артефакт. Но здесь их было два двойных. Перезакрепить их за новым владельцем при наличии такого специалиста, как Проскурин, проще простого. Ну вот. А то Рыченков все косился: мол, «Аптечки» не помешали бы, а Григорий мается всякой ерундой. Глядишь, и на втором корабле найдется что-то полезное.

Дальше затягивать нет никакого смысла. Борис выбрался наружу. Глянул на манометр. Нормально. Воздуха вполне хватает. Извлек из подсумка очередной мешок из прорезиненной ткани, на этот раз – побольше, подцепил к нему саквояж, наполнил воздухом и отправил на поверхность. Запаса в баллонах все еще достаточно для планомерного всплытия.

Измайлов уже начал подниматься, когда ощутил неприятный зуд меж лопаток и холодок, пробежавший от самых пяток до темени. Вообще-то он человек несуеверный и прежде во всю эту бредятину типа шестого чувства попросту не верил. Но только до того момента, пока ему не пришлось принять как данность реалии этого мира. После такого поверишь уже во что угодно.

Борис резко, насколько это вообще возможно в водной толще, обернулся и увидел приближающуюся к нему огромную белесую акулу. Хищница была от него в каких-то двух-трех метрах и уже разевала свою страшную пасть. Тело словно обдало кипятком и тут же бросило в ледяной холод. Сказать, что представшая перед Борисом картина была страшной, – это не сказать ничего.

Но, по счастью, Измайлов уже не тот мальчик, что покинул Морозовск, хотя и тогда труса не праздновал. За прошедшее время он успел заматереть и закалиться, а потому, несмотря на обуявший его страх или даже ужас, все же не растерялся.

Правда, все, что Борис успел сделать, – это упереться правой рукой в острый нос твари. Использовать ружье-палку не было никакой возможности, и оно беспомощно повисло на темляке. Тело толкнуло вперед, при этом ноги потянуло прямиком в пасть акулы. Огромную, устрашающую и заполненную множеством белоснежных острых зубов.

В последний момент Измайлову все же удалось упереться коленом в оголившуюся десну верхней челюсти. Пытаясь захватить верткую добычу, акула мотнула своей башкой, но не преуспела. Бориса подбросило вверх, и он перевернулся в воде, успев заметить, как туша злобной твари проплыла под ним.

Взгляд вверх. Вон оно, днище катера, а чуть в стороне – корпус «Газели». Близок локоток, да не укусишь. И дело вовсе не в том, что экстренное всплытие может сказаться на самочувствии. В конце концов, не такая уж большая глубина, да и при наличии «Аптечки» думать об этом по меньшей мере несерьезно. Вот только хищница, разворачивающаяся для второго захода на цель, не позволит ему всплыть.

Измайлов перехватил ручку ружья-палки и взвел курок. Лучше, конечно, произвести выстрел, ткнув тварь. Но на всякий случай не помешает и возможность спуска. В конце концов, оружие у него двойного действия. Хотя расстояние, на котором можно эффективно использовать этот выстрел, измеряется едва ли не считаными сантиметрами.

Все же с его психикой творится нечто непостижимое. Вот о чем должен думать человек в такой ситуации? А Борис видел перед собой полотно, полное динамики, напряжения и ужаса. Раззявленную страшную пасть и пловца, противостоящего дикой первозданной ярости. Дурдом, да и только!

Долго ждать атаку не пришлось. Акула описала круг и пошла на новый заход. Она была настолько восхитительна и притягательна в своей стремительности, плавности и хищной грации, что Борис невольно залюбовался ею. Но не настолько, чтобы оцепенеть.