Константин Калбазов - Дворянин [litres]

– Конец котенку, – констатировал Борис.

Поднес к глазам бинокль. На удивление, спаслось много народу. Вот и отлично. Значит, опыт сумеют хорошо почистить. И то, что «Шалун» ушел под воду быстро, тоже радует. Это говорит в пользу того, что спасением судовой кассы никто не озаботился.

Впрочем, ерунда это все. Борис перевел взгляд на пароход, с которым начала сближаться «Газель». Спасшихся они еще подберут. А вот призу нельзя позволить улизнуть. Это их законный трофей.

Водоизмещение – тысячи три. Даже с учетом возможности выкупа капитаном за четверть его стоимости там выйдет не меньше четырехсот тысяч рублей. А ведь в его трюмах еще и груз имеется. Ну и опыт за захват обломится приличный, порядка шестидесяти тысяч. Это не жалкие три тысячи за парусник.

Кстати, за пароход можно и вдвойне огрести опыт, если выкачать тот, что уже распределился между членами команды за первый его захват. Хотя весь, конечно, не получится. Кто-то может и безвременно погибнуть.

А вот если погибли офицеры, то их и обождать можно. Пусть возрождаются и всплывают. Они и баронессе не помешают, выкупаться-то из плена будут у нее. Она, конечно, к Борису со всем уважением и помнит, чем ему обязана, но деньги считать умеет.

Наконец пароход нагнали и высадили на его борт призовую команду. А вот и лог победы.

Надо же, как и в случае с захватом «Дианы», опыт пошел не на весь экипаж, а на конкретных исполнителей. Экипажу катера ничего не перепало за захват парохода. Зато Система не поскупилась за капера.

Морской бой завершен:

парусно-винтовой бриг «Шалун» потоплен.

Общий опыт экипажа – 12 200.

8 долей.

Получено 9150 опыта – 0/64 000.

Невозможно начислить опыт, необходима «Наука-3».

Получено 9150 избыточного опыта – 97 405.

Получено 457 свободного опыта – 19 039.

Получается, Борису перепало целых шесть долей, как капитану. А вот Якову с Олегом – по одной. Это они неплохо так сходили. Выходит, миноносники вроде как и смертники, но Система отмеряет им, не скупясь. Зарубочка на будущее.

– Поздравляю вас, молодой человек, ваши успехи не могут не радовать. Однако я вижу, что вы перестали вкладываться в Разумность и решили сосредоточить свои усилия на Авторитете, – произнес Проскурин, закрывая и откладывая книгу в сторону.

Борис все же осуществил свою задумку относительно каски с подшлемником. Он не рассчитывал на что-то серьезное. Уж шлемы-то используют издревле. Так что все должно было ограничиться скромной наградой за усовершенствование. Его заботила возможность сберечь от травм, несовместимых с жизнью, как себя, так и членов своей команды.

Но вышло иначе. Сегодня утром во время очередной учебной тревоги один из матросов споткнулся и влетел головой в лафет. Удар вышел знатным, и без серьезной травмы не обошлось бы. Тот же лишь почесал травмированное место. И тут, к удивлению Измайлова, Система выдала очередное очко надбавок, сдобренное пятью тысячами опыта.

В этот раз он решил изменить своему обыкновению и не стал вкладываться в Разумность. Она и без того была на должном уровне, позволяющем получить даже академическое образование.

– Просто подумал, что, коль скоро мозги теперь работают хорошо, а в качестве приоритетной цели намечен капитанский мостик, то повышение Авторитета мне не повредит, – пожав плечами, пояснил Измайлов.

– Хм. Вполне разумное решение, если вы не собираетесь продолжать научную деятельность, – заметил профессор и не без сожаления продолжил: – Хотя, признаться, она вам подошла бы просто идеально. У вас весьма своеобразный склад ума. Вы зачастую замечаете то, что вроде бы и на поверхности, но вместе с тем другие проходят мимо. Остается только нарастить знания в различных областях, и результат не заставит себя ждать.

– Вот тут вы правильно заметили, Павел Александрович: нужно нарастить знания. А у меня с этим пока не очень.

– Во-первых, вы еще слишком молоды. Вам только месяц назад исполнилось шестнадцать. Во-вторых, то, как вы прогрессируете… Такое впечатление, что многие знания в вас сидели уже давно, но не могли найти своего воплощения ввиду слабой Разумности. Но даже то, что, по моим ощущениям, для вас ново, вы познаете с поразительной легкостью. Я, конечно, понимаю, что свою роль тут играют и надбавки, исходящие от меня, а также весьма подросшая Разумность, но все равно результат поражает. За неполные два года вы сумели усвоить практически половину учебной программы университета. А если пойти по сокращенному курсу новомодных институтов, то вы сможете получить высшее образование уже в течение пары месяцев. Не надо на меня так смотреть. Я в этом совершенно уверен. И вообще, у вас превосходные данные для продолжения научной деятельности.

Ну, с этим Борис поспорил бы. Во всех этих «изобретениях» его заслуг нет. Он попросту использует то, к чему ученые и энтузиасты шли тернистым путем проб и ошибок. Да, он не знает, как именно нужно это воплотить в жизнь. Но ему известен конечный результат, а это уже ой как немало.

Что же до ускоренного усвоения программы, то и тут ничего выдающегося. Ну учился же он чему-то в своем мире, просто эти знания сдерживались плотиной Разумности. Помнится, в школе по прочтении условия задачи или при первом взгляде на арифметический пример он хмыкал и с уверенностью подступался к их решению. Казалось бы, поначалу все просто и понятно. Но как только доходило до деталей, он начинал плыть и ничего не мог с собой поделать. Даже выучить короткое стихотворение было большой проблемой.

Но как только Разумность пришла в норму, все встало на свои места. А уж когда ее показатели поднялись куда как выше среднего уровня, так и вовсе словно крылья выросли. Но как объяснить это профессору? Да и стоит ли? Пусть уж лучше все остается так, как есть.

– Павел Александрович, даю слово подумать над научной деятельностью во второй своей жизни. А первую хочу прожить так, чтобы кровь по жилам струилась с огоньком.

– Эх, молодость, молодость. Думаете, вы оригинальны в своем желании? Как бы не так. Все бредят кораблями, морскими баталиями, дерзкими рейдами, десантами и схватками с кровожадными дикарями. Помнится, и я после университета отправился на войну. Н-да. Воевал, участвовал в морских научных экспедициях. Двадцать лет провел, изучая северные широты. Десять – на Дальнем Востоке. Но потом все же осел на месте и вплотную занялся наукой. И вроде бы не безрезультатно.

– Еще бы! – воскликнул Борис, и в этом было куда больше искренности, чем можно было бы подумать.

– Ну полноте, молодой человек, полноте. А не пора ли нам подкрепиться? Не то, чувствую, нам обоим достанется от Капитолины Сергеевны.