Артём Помозов - Лестница в небо [litres]

…прямо в центр ловушки…

Мышцы человека сковало, будто бы туго стянув их канатами. Стало невозможно дышать. Мгновение – его глазные яблоки лопнули, потекли по лицу, смешавшись с кровью и грязью. Кожа начала плавиться – словно не человек это был, а фигурка из воска.

И осталась от командира одна высушенная, скукоженная кукла.

Сотни монстров, ведомые тварью с острыми конечностями, ринулись навстречу свободе.

Андрей, держа автомат за рукоятку, сидел на бетонном блоке на территории базы некогда враждебной группировки. Его костюм был запятнан кровью убитых, а лицо, уставшее, изнуренное, было перепачкано в грязи и саже.

Бойцы уже давно выгрузились из машин да разошлись по своим местам. Ночью решили праздновать победу над неприятелем и объединение группировок. Однако Андрей не хотел этого, не хотел под единый флаг с этими животными…

«– Ну, не ты же жмешь на спусковой крючок, Рэй. Не хочу оставлять за своей спиной потенциальную угрозу. Я слишком умен для этого. Ты сам знаешь, на что способны эти твари. Твои „просто завербованные сталкеры“. Ты сам знаешь, что они подонки. Падаль должна стать падалью. Окончательно. Как там? Прах к праху».

Закурил, кинув «калашников» под ноги.

Оружие звякнуло.

«– А вы, Рэй, как? – говорил Чехов в кузове. – Все же на нашей базе решили остаться? Милости просим. Только гостеприимством не злоупотребляйте. Хотя, знаешь, дружище, Турко мне обмолвился, что у него есть для вашей группировки отличное предложение. Я думаю, оно и правда неплохое. В вашем положении оно вам понравится. Укрепим вас, так сказать, взяв под свое крылышко».

Автомат так и лежал у носков его берцев.

Отпихнул от злости.

– Рахман, сука, всю жизнь мне… – вырвалось.

Непроизвольно.

Заткнулся. Негоже так о друге.

«Но почему негоже? – задумался Рэй. – Он действительно всю жизнь мне сломал. Тогда еще, с Олей, а я позволил ему, я подыграл. И вот теперь тут. Этот диалог с Чеховым, пока на базу возвращались. Он что, действительно собирается объединиться с ними? Да, Чехов говорил не прямо, но это был намек. Намек, который такой умник, как Рахман, точно бы понял. Да, не сразу, да, он хочет, чтобы „Анархисты“ думали, будто мы просто кантуемся на базе врага. Пока притираемся друг к другу. Что одни, что другие. А потом, спустя пару месяцев, объединить нас в одну группировку. Отринуть идеи и принципы, заложенные мной. Заложенные им. Предать наше братство. Предать память тех, кто пал в многочисленных битвах ни за что с этими уродами, которые, пускай и помогли, но остались временными союзниками…»

– Ай, да пошло оно все в жопу! – Он затушил сигарету. – Пусть сами решают. Пусть сами разбираются, а я пас. – Он вызвал Рахмана по рации. – Братан, выйди на несколько минут. Поговорим.

– Да-да, сейчас буду, – отстраненно, как и тогда, в том дворе, ответил он. – Я тоже хотел поговорить.

Не отошел еще, видать, от того, что сделал…

«– Героем? Смешно. Герой. Это тот, кем ты себя возомнил? А меня антигероем, значит. Ха, нет. Понимаешь ли ты, Рэй, что антигерои и герои давно сгинули? Нет их в Зоне. Неоткуда им тут взяться. А сталкеры, такие как мы, как ты и я, строят иллюзии насчет этого, деля мир на черное и белое и не понимая, что грань давно размыта, что ее и быть не может. Стреляй, сволочь. Ради этих тварей ударовских. Ради своих тварей. Я хоть сдохну за нечто большее, чем вы. Твой Рахман же, да и Турко этот… они ведь используют тебя, всех вас. Знал бы ты, что на самом деле происходит, так давно бы… А, неважно. Стреляй, ну! Они найдут себе нового героя, если тебя не станет. Найдут нового антигероя. Вместо тебя. Вместо меня. Наше время давно прошло. И им придется».

– А ведь он прав. Кот. Он, сука, прав. На хрен их. Я жить хочу. Хоть немного пожить. Нормальной человеческой жизнью. Без этого вот всего. Почему нельзя попробовать все вернуть? Хотя бы ненадолго, – говорил он сам с собой, все прокручивая в воспоминаниях картинки битвы за Припять.

«– Давай поговорим. – Это когда собирались уезжать. – Что случилось в том дворе?

– Я же сказал: я тварей видел, монстров из фантастических книжек. Это были твари, Андрей, я клянусь, самые настоящие некроморфы из Мертвого космоса. Я же сейчас свои же слова повторяю! Ты меня не слушал?! Я не знаю! Твари, и все тут! И девочка там была! Маленькая совсем! Они на нее кинулись, а я и открыл огонь! А оказалось, что убил наших пацанов! Наших пацанов, Андрей!

– Да тише ты!

– Убил их. Я. Своими руками. Что Зона хотела сказать? Что мы и есть твари?»

– Твари. Мы все твари…

Рахман объявился спустя две минуты. Бледный. Ладонь, обхватившая горлышко фляги, подрагивала, в зубах дымила папироска. Присев рядом, Рахман с ходу спросил:

– Кто-нибудь еще знает? О том?

– Нет. Огонек и Глеб будут молчать. Нечего им панику разводить, и они сами это прекрасно понимают. Не переживай.

– Я… я просто… я сам не понимаю… Я видел их, Андрюх, видел монстров. И еще прошлое… Там была Припять до аварии… все эти люди… живые, настоящие. А потом на них кинулись те уроды, и я… я начал стрелять, а оказалось, что своих… что своих же, брат…

– Ты уже говорил. Как мантру повторяешь, братан. Аномалия, может быть. Я верю. Ты не виноват. Пойми, не виноват.

– Еще как виноват. Еще как. На мне кровь. От которой я никогда не отмоюсь.

– Ты тише говори.

– Да. Да, хорошо, прости.

– Забухай, скурись, забудь. Рано или поздно, но отпустит. Тут у нас у всех руки по локоть в крови.

– Наверное, ты прав. Нужно только перетерпеть.

– Только перетерпеть, – кивнул Рэй. – Мы ведь всю жизнь просто терпим. От одного плохого поступка да сразу к другому.

«– Он загнал тебя в ловушку, Оля, и ты умрешь, если не вырвешься оттуда. Может быть, не сразу. Может быть, ты еще долго продержишься, еще вытерпишь, но однажды… однажды все. Тот огонек в тебе, что так привлек меня, угаснет навечно. А я этого не хочу. Я не могу допустить этого.

– Андрей, меня всегда забавляла твоя страсть к воплощению знаменитых сцен из фильмов в реальной жизни».

– Так о чем ты хотел поговорить? – нарушил затянувшееся молчание Рахман.

– Знаешь, в чем шутка? Даже если ты покинешь Зону, Зона никогда не покинет тебя. Помнишь эти слова? Лесник говорил. И я вот уверовал в них. А сейчас хочу разувериться. Для себя пожить хочу. Хотя бы немного, хотя бы пару месяцев, чтобы отдохнуть от вот этого вот. Столько крови, столько смертей и событий за последние дни… И ради чего?

– А мне другие слова Лесника нравились. Про то, что Зона говорит нам, сталкерам, мол, берите все, что захотите, на что хватит смелости. Да только позже Зона заплатить потребует. За все. Сполна. Я вон, черт возьми, заплатил за ответственность, которую взвалил на себя…