Артём Помозов - Лестница в небо [litres]

– Вот знаешь что, Коннор? Ты мне скажи, какого хрена? Из всех мудаков, что я мог встретить в Зоне сегодня, я встретил тебя! Проблемы я ему создам! Ну, здорово, дружище…

– Обниматься не полезу, мы с тобой не так близки. Привет, Огонек. – Наемник даже попытался улыбнуться, но вышло у него это донельзя жутко и отвратно. – Ты бы не пугал психически больного одиночку, когда тот копается в машине с трупами, а на плече у него висит «Винторез». Кто это с тобой? У него что, шеврон СБУ?

– Не напрягайся, Коннор, это сталкер-новичок. Нейтрал, одиночка, никогда и ни к кому не лез. Просто самонадеянный малолетний болван, поперся в самое жерло «камина», где вся его экипировка сгорела, я его вытащил. Там же, неподалеку, наткнулись на труп военного, раздели. Среза́ть нашивки уже не стал, все равно палится, что армейская форма. Сейчас мы с ним договорились, что он мне платит, а я довожу его до Периметра. Там он скачет на Большую землю – сам будет смекать как. И все. Здесь ему делать нечего. Иначе помрет. – И прямо в глаза Сурену заглянул.

– Помрет, раз просрал экипировку в одной из самых легко проходимых аномалий Зоны. – Коннор недобро покосился на Сурена. – Но я и сам недавно в нее чуть не попался. Тут не только опыт, тут и везение личное. Говорят, у нерусских с личным везением не очень.

– Коннор, ты же знаешь, что у меня нет проблем с национальностью моих напарников.

– Зато у меня есть. Кидать ваш брат любит. Ты чурка?

– Может, ты и чурка, – бесстрашно огрызнулся Сурен, – а я армянин. И не хрен тут оскорблять, ты меня понял?

– Забьем, – примирительным тоном сказал Огонек.

– Да, забьем, – согласился Коннор. – Давай, Огонек, пойдем потихоньку. Тут вот, как оказалось, совсем недавно грохнули пацанчика из «Удара». На «Ниве» той. Вон, трупачок валяется. Красиво, да?

– Фига себе! Надо будет рассказать Чехову. Тем более что мне еще лично к нему явиться и отчитаться за проваленное задание…

– Что за задание?

– Да провалили разведку на Болотах. Я один выжил. Срисовали нас.

– Ясно.

– Ты подожди, Коннор. – Огонек присел на корточки рядом с трупом, нащупал на его шее цепочку, резко дернул на себя и показал лаборанту: – Жетон! Пусть Чехов разберется, что за паренек. Да почести ему воздаст. Погиб же не за хрен собачий. Бандюги, скорей всего. Давай, пора сваливать.

Сурен, Коннор и Никита двинулись по дороге. Они осторожничали, но Коннор и Огонек все равно переговаривались вполголоса. Места тут были не особо дикие и опасные, проверенные они были давно, протоптанные сотнями искателей. Однако, вон, Болота тоже считались изученной вдоль и поперек местностью, пока там не поселились эти кровососущие мутанты.

– А реально, что ты прямо вот на побегушках у НИИАЗ?

– Реально. Это знает каждый анархист. И ты в том числе, дубина. Вы же провожали нас со Скай.

– Знаю. Помню. Понять не могу просто, как это ты – и на побегушках у ученых. Ну ладно Скай. Хорошо, допустим. Она с той еще придурью. Но ты-то что там забыл, Коннор?

– Ищу себя в новом мире и в новой жизни. Надоела сталкерская возня и эти войнушки за не пойми что.

– Прикалываешься, что ли?

Сурен шел, тихо наблюдая за окрестностями. Треп двух бывалых сталкеров его не интересовал. Он просчитывал, стоит ли ему прямо сейчас выхватить заточку и воткнуть ее в шею Огонька, а потом, выдернув из кобуры все того же Огонька пистолет, которым он грозил Коннору, пристрелить навязанного попутчика. Алабян не хотел расправляться со своими непрошеными компаньонами, но боялся, что лучшего момента для нападения может больше просто не быть. Сурен бы и не рыпался, и не задумывался бы об убийстве Огонька, но все же стремался, что сталкер его кинет и зарежет, бросив в ближайшей канаве, как только военный выполнит свою часть договора.

– …а у «Анархистов» там как после нашего ухода?

– Рахман думает объединиться с «Ударом». Точнее, мы же уже объединились. Не объединиться, а слиться с ними в одну мощную группировку. Я против. Если такое случится, то я сорву нашивки.

– Как хорошо, что мне больше не нужно думать о такой херне.

Проглотив эмоции, перетерпев оскорбительное «чурка», Сурен все же подумал не рубить сгоряча, а подождать еще немного.

– А ты в Академгородок сейчас?

– Да, возвращаюсь как раз с задания ученых.

– Слышишь, Суренчик? Эвона как повезло тебе! Погоди немного, Коннор. – Огонек остановился, расстегнул молнию рюкзака и протянул черные непрозрачные пакеты. – Возьми. Там биоматериалы. Лучше не открывай пока. Я Скай написал, что там и откуда, еще и фоток покидал, но она пока не ответила. Занята, наверное. Сам ей доставишь, а?

– Там что, голова в пакете?

– Да. Но не человеческая.

– А на ощупь, блин, как человеческая.

– Открой в лабе, узнаешь. Просто не хочу портить сюрприз. Да и все равно не поверишь, если скажу, что там.

– Ладно, пофиг. Не бомба же. Я расплачусь. Сколько хочешь?

– Ты с начальства стряси деньги, а я подойду попозже, заберу. Тебя деньги особо не интересуют, ты не сопрешь мои миллиарды.

– Не сопру. Не надую. Договорились.

– Тогда мы, Коннор, пойдем в сторону КПП, что за Зимовищем. Моему новичку там легче через военных прорваться будет.

– Да, через «Дитятки» будет сложно, там охраны по самое не балуй. В Зимовище, говорят, сейчас вообще лафа, – согласился Коннор. – Удачи вам, парни. А ты, новичок, везунчик, что сам не сгорел заживо в «камине». И что не пристрелили в этом комбинезоне…

– Спа… спасибо…

– Удачи, Коннор.

– Стой! Постой, послушай!

– Да?

– Поставщик, что работает через наш институт и возит «Анархистам» стволы и припасы! Какие у него машины, Огонек? Скажи, есть фиолетовые «Газели»? Не видел никогда?

– Ну, я точно не знаю, спрошу у Рахмана. Но фиолетовых я не видел. Черные только. А что такое?

– Да, так, ничего. Забудь. Бывай.

– Бывай, Коннор.

Сурен прищурился.

Грек лежал тут же, с простреленной головой.

Кот развалился на траве, спрятав пистолет.

– Вот так-то, приятель. Спасибо за комп и ксерокс, – сказал он мертвецу. – Ты тут крышей кичился, неубиваемым себя мнил, но твоя крыша – это оскотинившееся быдло с Болот, а их уже почти не осталось. И с ментами ты никогда на короткой ноге не был, мне-то не заливай. Я-то знаю, в отличие от новичков, от тех дураков, которым ты втюхиваешь экипировку втридорога и которым ты промыл мозги, запугав своей невероятной крышей. Были бы хоть эсбэушники или научники – я бы еще понял. Но то, что у тебя, это курам на смех. Боже, какой же ты все-таки жалкий, даже валить не хотелось. Но пришлось. Ты ж повелся на сказку, что за пять косарей баксов можно просто выйти покурить? Молоток, так держать. Жадность фраера сгубила. Слыхал о такой поговорке? Я вот ее вдолбил себе, выучил, словно таблицу умножения в школе. Меня же вот сгубила жадность. На своем примере убедился. Да, Грек, даже если я ошибся и у тебя крыша посерьезнее отморозков с Болот, мне наплевать. Я уже покойник. Сколько мне осталось? Главное, отомстить, а после, я уже решил, сам себе пулю в висок и засандалю, – загрустил он. – Не так я все же себе это представлял. Знаешь, грезились девочки, дорогие машины, пляж, дом в Калифорнии. Получил же мертвого собеседника в поле близ бункера. Слушай, я тут у тебя похозяйничаю, возьму из твоей конуры все, что мне надо. Мог бы, кстати, охрану нанять, товарищ, мне бы веселее было, перестрелку устроил хотя бы. Так нет же, самонадеянный ты очень. Всего веселья меня лишил, сволочь ты эгоистичная. Эх! Ладушки-оладушки, давай я тебя занесу внутрь, чтобы ты тут на морозе не разлеживался. Твой бункер станет твоей могилой. Считай, что ты, как фараон, похоронен в пирамиде. Несколько дней до обнаружения твоего трупа у меня в запасе есть. Как обнаружат – уже менты шерстить начнут. Это ж не Зона, а большой, бляха-муха, цивилизованный мир! Заболтался чего-то с тобой. Прости, когда долго живешь отшельником, начинаешь хвататься за каждую возможность излить душу незнакомцу. Незнакомцу, который молча выслушает и не осудит. Но заболтался, да, все равно. Мне же еще надо выяснить, зачем Андрюша гостит у Лесника, а потом и его вот так же, как и тебя.