Евгений Гуляковский - Сила Прометея

— Вы хотите умереть?

— Разумеется, нет, но сие от меня не зависит, вы ведь все равно меня убьете.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вы пришли сюда за властью, и поскольку сумели войти в эту дверь невредимым, то не уйдете отсюда с пустыми руками.

— Почему вы разорили эту страну? — спросил Танаев довольно неожиданно для себя. Секунду назад он поймал взгляд канцлера и понял, что его разум свободен от внешнего влияния, — взгляд был чист и почти безмятежен. Глебу действительно хотелось понять, какие цели преследовал этот человек, облеченный властью, помогая захватчикам оккупировать свой родной мир.

— Когда вы окажетесь на моем месте, то поймете что любая власть вынуждена прежде всего заботиться о себе самой. А в нынешних условиях не оставалось другого пути, кроме медленного отступления. Все ресурсы сгорали в топке бесконечной войны, ее следствием стали постоянные предательства, коррупция, разруха. И во всем этом вы обвиняете меня одного?

Танаев подумал, что если он и дальше будет слушать канцлера, который вел себя слишком странно и слишком мужественно для человека, обреченного на смерть, то может отказаться от намерения покончить с ним, и тогда это обернется неисчислимыми бедствиями для миллионов жителей этой огромной державы, некогда простиравшейся от северных морей до южных окраин…

Он обернулся, словно искал поддержки, подтверждения своей правоты у Храменко, но тот остался снаружи, будто хотел отгородиться от всего, что здесь должно произойти. Чтобы вернуть себе почти утраченную уверенность в собственной правоте, Танаев спросил:

— Это по вашему приказу меня заманили на так называемый имперский турнир, а затем бросили в подземелье подыхать от голодной смерти?

— В этой стране ни одно важное событие до сих пор не обходилось без моего приказа. Так что вы правы. — Этот человек удивлял Танаева все больше.

— Зачем вы это сделали?

— Мне давно известно, кто вы такой на самом деле, господин Танаев, и какую опасность представляете для империи. От вас необходимо было избавиться.

— Допустим, но в этой истории оказалась замешанной ни в чем не повинная женщина. Что вы с ней сделали?

— Если вы имеете в виду Леонарду Квинкадзе, то

с нею все в порядке. Ей даровали звание императорской фрейлины. Она жива и здорова.

Императорская фрейлина… Глеб хорошо знал, что это означает. Ее принудили стать дворцовой проституткой, сделали игрушкой в руках лощеных дворцовых щеголей!

Гнев, вспыхнувший в нем в ответ на это известие, подавил остатки внутреннего сопротивления, которое до сих пор еще удерживало меч, и тот словно сам собой нащупал очередную жертву…

Когда верхняя, отсеченная часть туловища канцлера, залив стол кровью, рухнула, обруч, символизирующий собой канцлерскую корону, сорвался с головы мертвеца и подкатился к самым ногам Танаева.

Очевидно, канцлер успел подать не замеченный Танаевым сигнал тревоги, потому что в его апартаменты ворвались шестеро императорских гвардейцев. Танаев убил их всех, одного за другим, испытывая при этом всевозрастающее удовольствие и не смея признаться в подобном самому себе.

Когда он вышел наконец из апартаментов канцлера, сжимая в руках забрызганный кровью серебряный обруч и держа в другой руке пылающий меч, Храменко не узнал своего бывшего соратника. Лицо Танаева исказило выражение беспощадной жестокости, глаза горели яростным огнем, казалось, сам великий демон разрушения вселился в этого человека.

— Веди к императорским покоям! — рявкнул Танаев, едва появившись в дверях.

— Нет! — Храменко отрицательно покачал головой. — В таком состоянии я не поведу вас к императору.

— Что ты сказал? Да как ты смеешь возражать мне, червь!

— Вы можете убить меня и отправляться на поиски императора самостоятельно, но пока в руках у вас этот меч, я не сдвинусь с места!

Какое-то время на лице Танаева отражалась жестокая внутренняя борьба, казалось, он вот-вот направит лезвие в сторону Храменко и убьет его, но неожиданная мысль заставила Глеба опомниться.

— Мне нужно найти Леону! С остальным я разберусь позже! — успокоил он Храменко.

Глеб нажал на зеленый камень рукоятки. Меч недовольно зашипел и несколько мгновений оставался в прежнем состоянии, словно надеялся, что хозяин передумает и вновь оросит кровью его огненное лезвие. Но Танаев снова, на этот раз более решительно, надавил на зеленый камень, и смертоносное лезвие исчезло. Танаев пошатнулся, по всему его телу прошла короткая судорога. Он чувствовал себя так, словно только что встал с постели после продолжительной болезни.

— Это оружие вытягивает из меня слишком много сил!

— Мне показалось, что этот предмет пытается управлять вашим сознанием.

— Предмет? Это меч Зевса!

— Возможно, воля его прежнего владельца была покрепче человеческой!

— Наверно, ты прав. Каким-то образом мечу удается передавать в мое сознание ощущение наслаждения, которое он испытывает во время убийства. И он ненасытен. Он создан для разрушений и смерти. — Танаев спрятал рукоятку меча за пояс. — Пойдем к императору. Я не собираюсь больше никого убивать.

Император оказался седовласым старцем. Его внешний облик полностью соответствовал тому образу, который создали многочисленные журналисты. «Могучий ум, ведущий империю к неизбежному рассвету, который лишь немного задержался, но вот-вот обязательно наступит».

Никаких следов слабоумия Танаев в нем не заметил, но упорные слухи о том, что император полностью самоустранился от дел, дошли до Валамской обшины — и эту информацию следовало проверить, прежде чем решать, что делать дальше.

Удивляло отсутствие придворных в императорских апартаментах, и лишь шесть гвардейцев личной охраны императора, дрожа от страха, скрестили перед Танаевым свои театральные алебарды.

— Уберите оружие, пусть этот человек войдет! — распорядился император, и гвардейцы охотно расступились, пропуская Танаева к трону.

Собственно, это был простой деревянный стул, хотя и более высокий, чем обычно. Разве что редкостное черное дерево, которого на Земле давно уже не найти, свидетельствовало о его ценности.

— Говорят, вы убили канцлера? — спросил император с холодным бесстрастием, глядя на Танаева, который искал и не находил во всем его облике того, что ожидал увидеть. Не видел слабости, которая сделала из этого человека марионетку в руках канцлера.

— В вашем дворце быстро разносятся новости.

— Да. Я вынужден следить за всем, что здесь происходит. Некоторые события кажутся мне неожиданными, но все они легко объяснимы. — Император говорил логично и уверенно. Слишком логично Для облеченного властью владыки и слишком уверенно для человека, которого общественность представляла в виде безвольной игрушки в руках злодея-канцдера. Что-то здесь было не так. И, как всегда, оказалось намного сложнее того, что виделось с первого взгляда.