Евгений Гуляковский - Сила Прометея

Едва он позвонил и привратник объявил по внутренней связи, какой гость к ним пожаловал, как в доме поднялась суета, которой он так стремился избежать.

Квинкадзе встретил его на пороге усадьбы. Танаев впервые видел отца Леоны, седовласого благородного старца, которого представлял себе почему-то значительно моложе.

— Мы так рады вашему визиту, господин канцлер! У меня нет слов, чтобы выразить свою признательность за восстановленную справедливость! Я всегда был предан империи и не понимаю, за что попал в опалу. Наш дом… За время нашего отсутствия здесь как будто устроили свое стойбище варвары, боюсь, после этого я не смогу принять вас так, как подобает!

— Забудем об этом. Многое изменилось с тех пор. Мне каждый день приходится исправлять ошибки, допущенные прежним канцлером.

Танаев старался не показать, что ему приятны слова благодарности в устах этого старика, но ему очень хотелось, чтобы его визит выглядел как можно менее официальным, однако это почему-то не слишком получалось.

— У меня важное дело к вашей дочери. Вы позволите поговорить с ней наедине?

— Государственное дело, как я понимаю? — с невинной улыбкой произнес Квинкадзе.

— У меня теперь все дела государственные! — И оба, преодолев неловкость первых минут, улыбнулись друг другу почти заговорщицки.

Леона приняла его в гостиной, и по ее бесстрастному лицу, освещенному казенной улыбкой, Глеб сразу же понял, что разговор, который ему предстоял, будет намного труднее, чем он рассчитывал.

— Хотите чаю?

— Давайте без светских любезностей, Леона. Я пришел к вам по очень важному делу!

— У канцлера все дела должны быть очень важными, или я ошибаюсь?

— Я пришел к вам не в качестве канцлера, а в качестве друга!

— Да, конечно, я чуть не забыла, как многим обязана вашей дружбе! Так чем же я должна за нее заплатить?

— Вы ничего мне не должны. И не пытайтесь меня оскорбить, у вас это все равно не получится.

— Ну, почему же? Я ведь могу постараться!

— Можно подумать, это я причина всех ваших несчастий!

Она отвернулась, и Глеб заметил в уголках ее глаз блеснувшие слезинки.

— Я не знаю, кто в этом виноват, но мне показалось, что именно наше знакомство послужило толчком ко всем дальнейшим событиям! И в вашем присутствии я лишний раз чувствую, в какой грязи меня искупали в том самом дворце, который теперь принадлежит вам!

В этой фразе было маловато даже пресловутой женской логики, и все же какая-то неуловимая логика в ней таилась. Конечно, он не виноват, что Тала именно Леону выбрала в качестве жертвы, но охоти-лась-то она именно на него.

— Так чего вы от меня, собственно, хотите? — спросила Леонарда, помолчав, и было видно, как нелегко ей держать себя в руках в его присутствии.

— То самое существо, благодаря которому я познакомился с вами… — Глеб улыбнулся, стараясь показать, что и в самом деле благодарен судьбе за их знакомство, а поскольку это было правдой, притворяться ему не приходилось. — Так вот, демоница продолжает охотиться за мной. Только не подумайте, что это из-за вас. У нас с нею старые счеты, и если вы захотите, позже я вам расскажу, с чего все началось.

— И что я могу для вас сделать? Встать с мечом у вашей двери?

— Охраны у меня хватает. Да только против этой твари она бессильна. Мне нужно заманить ее в ловушку, заставить поверить, что я сплю, и спровоцировать на атаку. Я и в самом деле буду почти спать, ровно настолько, чтобы мое дыхание, цвет ауры или ритм пульса не выдали моего истинного состояния. Вы мне нужны для того, чтобы следить за мной, и если я в самый ответственный момент усну…

— Разве у вас недостаточно слуг для этого?

— Слуг достаточно. Но мужчина для этого не годится. Демоница сразу же заподозрит неладное, если в моей спальне будет находиться мужчина.

— Во дворце перевелись женщины? Зайдите к фрейлинам, там их много!

Глеб почувствовал отчаяние от того, что не может передать ей свое состояние, не умеет объяснить как следует. И еще от того, что она упрямо цеплялась за свою боль, за свое оскорбленное самолюбие, за поруганную честь, за все отвратительное, связавшее ее с императорским дворцом. Наконец он едва слышно произнес:

— Мне нужны вы… Только вам я могу доверять, и только вы можете находиться рядом со мной, когда эта тварь явится.

— В качестве подсадной утки, чтобы наверняка привлечь вашу давнюю знакомую? Ведь она уже побывала в моей голове, вы хотите пригласить ее снова?

— Я не позволю ей причинить вам ни малейшего вреда! Я буду вооружен и постараюсь раз и навсегда избавиться от этой твари!

— Вы, наверно, не понимаете, о чем меня просите. Но раз вы настаиваете, я верну вам свой долг!

— Так не пойдет, Леона! Я пришел к другу. В ту ночь в мотеле мне показалось, что мы стали друзьями. Я не собираю долги со своих друзей! — Глеб решительно поднялся и направился к выходу.

Уже у самой двери его остановил ее возглас:

— Подождите! Я должна подумать.

Ночь бесшумно опустила свое покрывало на несчастный город, в котором люди давно уже отвыкли от тех времен, когда могли спать спокойно.

На границах империи шла война, не прекращавшаяся и по ночам.

Это была странная война — не гремели залпы артиллерийских орудий, не мчалась по улицам захваченных городов вражеская конница. Ночь приносила с собой ужас и неизвестность в сотни человеческих сердец.

Если днем пограничные заставы кое-как еще сдерживали нечисть за пределами границ империи, то ночью наступало время ее безраздельного господства.

Стражи на границах прятались в заранее подготовленные укрытия и сидели там до утра, люди в городах спускались в подвалы, а те, кто не успевал спрятаться, наутро превращались в скелеты. Еще хуже бывало в том случае, если даже костей пропавшего ночью человека не удавалось найти, ибо это означало, что через какое-то время на одной из границ, а то и в самом городе, где произошло исчезновение, появится очередной зомби.

Спасало лишь то, что нечисть, свободно шляв-

шаяся по улицам ночных городов, как правило, не могла проникать в закрытые помещения.

Бывали и исключения. Демоны, такие как Тала, могли проникнуть куда угодно, но их, к счастью, было немного.

Танаев лежал в своей опочивальне и думал о том, что за два дня в библиотеке канцлера он узнал о нашествии больше, чем за все предыдущее время.

За стеной, в туалетной комнате, едва слышно урчала вода. К его удивлению, ему не пришлось вступать с Леоной в сложные переговоры и объяснения. Согласившись помочь ему, девушка беспрекословно выполняла все его указания. Только свет попросила выключить, перед тем как раздеться. Хорошо хоть не знала, что в темноте он в случае необходимости мог видеть так же, как днем.