Евгений Гуляковский - Сила Прометея

Многие из них месяцами не появлялись в казармах, и лишь в дни выдачи денежного довольствия все оказывались на месте. Для перевоспитания этих оболтусов у Танаева не было времени. Нужно было сразу всех поставить на место, и для этого в его распоряжении оставался один-единственный способ. Он вынул из кармана небольшой полицейский свисток, заранее приготовленный в предвидении такого развития событий, и дунул в него.

Ворота распахнулись, и на плац хлынули полицейские, специально отобранные и проверенные Танаевым.

В созданных новым канцлером полицейских частях честно зарабатывали свой хлеб мастеровые и крестьяне. Они недолюбливали гвардейцев и были хорошо вооружены всем имевшимся в арсенале пороховым оружием.

Рассыпавшись цепочкой вдоль забора и выставив перед собой заряженные ружья, полицейские замерли в ожидании дальнейших команд.

— Проводите этих господ в казармы и никого не выпускайте до моего особого распоряжения!

Это было последней каплей. Тот из кавалеристов, что задал вопрос про алтарь отечества, дернул поводья своей лошади и направил ее на Танаева.

— Да кто ты такой, жалкий выскочка, чтобы распоряжаться императорской гвардией! — орал он, вонзая шпоры в бока лошади и переводя ее в галоп.

Танаев невозмутимо дождался, пока лошадь окажется рядом, а затем сделал шаг в сторону и, одной рукой выдернув кавалериста из седла, поставил его рядом с собой.

— Повторите, что вы сказали, молодой человек? Если не ошибаюсь, ваша фамилия Равнин?

— Граф Равнин, к вашему сведению! Если бы на вас не было короны убитого вами канцлера, я бы научил вас вежливому обращению с представителями лучших домов империи!

— Ваши слова похожи на оскорбление, граф Равнин. Вам придется извиниться передо мной в присутствии всех этих людей, или…

— Или что? Что вы сделаете? — нагло усмехаясь, осведомился Равнин. — Арестуете меня, посадите в кутузку? Наш род, по специальному распоряжению императора, не подлежит полицейским преследованиям!

— Я не стану вас арестовывать. Я убью вас завтра в семь утра на этом самом плацу. Выберите себе секундантов.

— А как же корона? Как быть с указом о неприкосновенности личности канцлера?

— Я сниму корону на то время, пока буду вас убивать!

— По-моему, ты сошел с ума! — заявил Альтер, как только они остались одни. — Равнин — родственник императора. Если ты его действительно убьешь, тебе этого не простят! Но, скорее всего, это он убьет тебя! Он известный любитель дуэлей и хороший фехтовальщик. Во время этого поединка тебе не удастся воспользоваться своими преимуществами, отличающими тебя от обычных людей. Драться придется на дуэльных рапирах, и секунданты графа будут следить за каждым твоим движением. И если они заметят что-нибудь необычное, тебя обвинят в убийстве члена императорской семьи. Ты хоть умеешь держать в руках дуэльную рапиру?

— Не слишком, но надеюсь, сегодня ты еще успеешь преподать мне несколько уроков.

— Зачем ты все это затеял?

— У меня не было другого выхода. Эти люди понимают только язык силы, и они мне нужны. Завоевать их расположение я могу одним-единственным способом, честно выиграв эту дуэль. И, кстати, откуда ты знаешь Равнина? Еще и недели не прошло, как ты появился в столице!

— Плохо ты знаешь нашу обитель! Прежде чем отправить сюда, настоятель неделю мариновал меня в монастырской библиотеке.

— Неужто этот хлыщ Равнин умудрился попасть в ваши библиотечные свитки?

— В свитки он, может, и не попал, а вот в донесениях наших столичных агентов фигурировал неоднократно. Этот Василий Равнин — тот еще пройдоха. Несмотря на то что граф он всамоделишный, за ним числится много чего, несвойственного графской фамилии.

— Например? — заинтересовался Танаев, желавший узнать о своем будущем противнике как можно больше.

— Например, он похитил девицу из хорошей семьи и увез ее к своим дружкам-лесовикам. Больше родители ее не видели, а челобитная, поданная на графа, осталась без ответа.

— Но лесовики — это же бандиты! Неужто Равнин знается с бандитами?

— Еще как знается, он их неофициальный предводитель. Бандиты ему нужны для будущих дел. Он высоко метит, этот графский подонок. Ты ему дорогу перешел, поломал планы, связанные со смещением канцлера, место которого он сам давно уже мечтал занять. И, естественно, он затаил на тебя злобу, выжидая момента, чтобы отомстить. А сегодня ты вдруг сам взял да и подставился. Не удивлюсь, если на плацу он разыграл заранее подготовленную комедию.

— Ты хочешь сказать, что он настолько уверен в своем таланте фехтовальщика, что не побоялся спровоцировать меня на вызов? Он же не мог не знать, какие обо мне ходят слухи! Помнится мне, что он даже присутствовал при выносе тела убиенного мною демона из императорской опочивальни. Неужели он надеется, что его секунданты обеспечат ему победу?

— Значит, есть у него какой-то тайный и, с его точки зрения, беспроигрышный план, чтобы разделаться с тобой. Не удивлюсь, если узнаю, что к этому поединку он готовился уже давно, и сюрпризы там могут возникнуть самые неожиданные! Не понимаю, я тебя, Глеб! Тебе такая миссия в жизни выпала, а ты рискуешь по пустякам! Ну, допустим, убьешь ты его — думаешь, его семья это так оставит? Они же на тебя охоту начнут, до самого императора дойдут! А если он их не поддержит, наймут убийц!

— Император после истории со своим писарем-демоном не может на меня смотреть без содрогания и внимает каждому моему слову. А что касается родственников, не успеют они ничего сделать. Я планирую выход военной экспедиции в начале следующей недели. И каждый солдат будет в ней на вес золота. Не для пустой забавы я дуэль затеял. Должен я научить этих сосунков уважать старших!

Утро дня дуэли выдалось ясным и на редкость для столицы солнечным. Природа словно желала выразить свое неодобрение предстоящему смертельному поединку. Всё вокруг лучилось теплом и благостью.

Танаев принял ванну, побрился и едва успел накинуть халат, как в дверь постучали. Поскольку никто, кроме мажордома, не мог себе позволить беспокоить его в столь ранний час, он, даже не обернувшись, буркнул: «Войдите!» И лишь когда за его спиной раздалось шуршание женских юбок, повернулся и, не скрывая изумления, плотнее запахнул халат.

Даму под густой вуалью он узнал не сразу и, лишь всмотревшись в посетительницу, в растерянности пробормотал:

— Как ты сюда попала?

— У меня остались во дворце старые связи.

— Но моя охрана…

— Да какой же мужчина посмеет меня остановить, если я этого не захочу?

Словно желая подтвердить свои слова, Леона откинула вуаль. Ее заплаканное лицо показалось ему настолько прекрасным, что, на секунду поставив себя на место часового, он не смог с ней не согласиться. И сразу же, как большинство мужчин, оказавшихся в подобной ситуации, начал оправдываться: