Степан Кирнос - Падение ангелов

— Среди язычников и еретиков трудно пришлось… особенно в Греции. Там древние культисты возродили поклонение пантеону богов, который существовал в античности. И это оказалось самым тяжёлым, — священник тяжело выдохнул, — нас вновь загнали в катакомбы, снова устроили гонения и сотни лет нам пришлось прятаться и скрываться в тенях.

— Вы говорили, что были с отцом Цавлом, — раздался звонкий чуть низкий голос Сериль. — А он у нас чтится в лике великих проповедников святой веры. Говорят, что он даже смог вести спор с самим Ареопагом Афин, чем и склонил их решение в пользу Рейха.

— Да… я был там.

В глазах отца Георгия, а память наполнилась картинами недалёкого прошлого, отдающего болью и торжеством одновременно, а сухой полушёпот стал начал вереницы воспоминаний:

— Я был там, при нём в Ареопаге.

Георгий вспомнил, как десятью этажами вверх устремлялся огромнейший амфитеатр, самый большой не только в Афинах и всей Аттике, во всей старой разваленной Греции. Блестящие плиты облепили это сооружение от низа до верха, и он сияет на солнце подобно прекрасному бриллианту, а внутри он освещён сотнями декоративных ламп, выполненных в стиле факелов и свечей. Здание, построенное в стиле позднего модерна, сияет и изнутри, и снаружи, ожидая наполнения долгожданными гостями, которых прибывает всё больше и больше.

Люди, красивые и атлетически сложенные, облачённые в лёгкие шелковистые одежды белого цвета, множество мужчин и женщин текут маленькой речкой со всего города к этому месту, чтобы услышать проповедь человека, взорвавшего их размеренное общество. Они — почётные служители пантеона богов, свято верующие в магию и мастику, разделяющие нетленные идеи безостановочного прогресса, чтущие свою веру и тут им предлагают нечто новое, совершенное иное.

Сотни человек прекрасного вида, статные и выбранные в народное собрание города — Ареопаг, чтобы нести волю всего народа, наполняют помещение, рассаживаются по местам и ждут, что вот-вот начнётся проповедь странного служителя «Истинного Бога», как он себя называет.

Жители Афин — народ, воздвигнувший из пыли древности старую веру, вспомянутую могучими жрецами во время всеобщего кризиса и теперь, в сей чёрный час, когда с востока наступает буря, взывающая к Аллаху, а с запада движутся армии под стягами золотого креста перед ними молвит человек и слова его взбудоражили праздные умы афинян, что без тревоги смотрят на то, как наступает рассвет нового мира, после долгой и жестокой ночи.

Множество, неисчислимое количество ярусов, на которых гнездятся удобные кресла, обшитые жёлтыми тканями, поднимается ввысь, создавая воронку, на дне которой небольшая сцена с трибуной и микрофоном, за которыми стоит высокий мужчина. Его тело под чёрным плащом с капюшоном, который покрыл лик тенью, и накрыл рясу мужчину, на груди которой сияет золотой крест. Он утончёнными пальцами касается капюшона и отбрасывает его назад, являя людям Ареопага своё худое лицо, обросшее чёрной щетиной, смотря на народ Афин взглядом полным воли и неисчерпаемой решительности. А Георгий просто стоит рядом с ним, дабы внимать речам великого человека.

Вот все расселись и не меньше тысячи мест заняты и на единственного человека, без страха, сюда пришедшего, уставилось не меньше десяти сотен очей, в которых играет безумное пламя, они смотрят на него, как на сумасшедшего и всё же, мужчина, именующий себя «Послом Христа», смог взбудоражить местное население и власти в достаточной мере для того, чтобы они позвали его выступить перед высшими властями и начальствами Афин. Недели проповедях в капищах и на улицах, обличения магов и жрецов, обвинения в растлении и предречение скорой гибели мира, заставили обратить внимание на этого человека.

— Ну что же, человек, именующий себя Цавлом, «Послом Истинного Бога», — обратился с высоты мужчина голосом придушенным, и хриплым, — расскажи нам о том, чем народ будоражишь. Давай, открой нам глаза, как ты верно говоришь… давай послушаем тебя. Ареопаг свободного афинского народа слушает тебя!

Мужчина сделал уверенный шаг к микрофону и его губы оказались практически у решётки устройства. Ещё раз осмотрев собравшихся взглядом, исполненном силы, изо всех колонок полилась вдохновенная речь:

— Жители Афин! Много я ходил среди вас, много проповедовал на площадях величественного и славного города и видел — вы следуете заветам предкам и много воздаёте своим богам и молитесь им много, но мало кто из вас воздаёт хвалу в «Храме Бога Непознанного», но такой стоит. И Того, Кого не «не познали» вы, но забыли, Того, Кому воздавали хвалу предки ваши, я проповедую вам.

— И кто же Он, Тот о Ком ты говоришь? — с подавленным страхом прозвучало вопрос от женщины с третьего яруса и поправляющей волосы. — Кто Тот, у кого нет дома рукотворного? Почему мы не видим результатов дел Его?

— Не видите, ибо слепы вы и ослеплены князем мира сего и начальствами его! — яро вспылил человек, взявшись двумя руками за бока трибуны. — Он, пребывая в славе Господина неба и земли, не нуждается в жилье рукотворном и не имеет требования в служении рук человеческих! Он не имеет в чём-либо нужды, и, ибо Он и есть дыхание и жизнь! Дела Его — земля и весь необъятный мир!

— Но кто же потомки Его? — раздаётся смущённый вопрос от одного из мужчин. — Северные техно-племена обезумевших варваров ведут свой род от Ареса — бога войны, мы же — афиняне, рождённые от Афины и мудрости её. А у твоего Бога есть народ свой!?

— Боги ваши есть духи злобы и ненависти и не могут они ничего в потомках поставить. Скажите, вот боги ваши дают ещё народы или это жрецы дремучей древности воскликнули что кто-то от кого-то стал народом? Не может быть от духа ярости злой, коих вы называете богами, потомства, ибо коль разные боги, то должны быть и существа людские предельно разные! Но посмотрите друг на друга и скажите, насколько по телам и душам отличны вы и северные техно-варвары!? Не все ли вы — едина плоть и кровь, единый род? Не может быть такого при богах разных, ибо каждый бы лепил из своей глины и вдохнул свой дух, но мы — человеки, похожи друг на друга и отличны в характерах и причём каждый, а не от рода к роду.

— А как же твой Бог!? — яростно вопрошает басовитым голосом высокая женщина.

— От одной крови в начале мира Он произвёл весь род человеческий для обитания по всему лику земному и нет точного времени для конца мира, нет пределов точных для обитательства и говорю вам, пока не было Илии, пока стоит церковь Его, есть время для покаяния и плодов покаяния, любви и доброты!

— И зачем нам это!? Почему Бог твой не явится нам здесь и сейчас, и скажем мы — «вот Бог твой и поверим в него»? — раздаётся вопрос от двух человек в один голос.