Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

Быть может, на всем море Осколков и не сыскался бы человек, равный этому служителю в премудрости, но по лицам Скару читать научили. И, уловив, как слегка дрогнуло его веко, она поняла, что последний шепот Йиллинга на поле боя у Мыса Бейла был правдой.

— Да, я — беспризорная блевалка, чего скрывать? — сказала она, когда Ярви выхватил из ее пальцев бумагу. — Мне говорили, что я прячу страхи в желудок. Но и меня худо-бедно подзакалили последние несколько месяцев. Узнаете руку?

Он поднял голову, челюсти сжаты.

— Наверно, узнали. Потрясающе предусмотрительно со стороны матери Кире было обучить меня чтению.

На это его лицо снова дрогнуло.

— Разве пристойно распространять секрет рун вне Общины?

— О, да ведь мать Кире плевать хотела, что пристойно, что нет, когда речь идет о будущем Тровенланда. — Теперь она подпустила в голос железа. Пора показать свою силу. — Так же, как я.

Отец Ярви скомкал бумажку в трясущемся кулаке, но Скара лишь улыбнулсь шире.

— От души прошу, оставьте ее себе, — разрешила она. — Йиллинг надавал мне их полный кошель. Есть семеро моих доверенных людей, в разных концах Тровенланда — и у каждого по листочку. Вы никогда не узнаете кто. Вы никогда не узнаете где. Но если вдруг меня постигнет несчастный случай — пошла гулять ночью, поскользнулась и выпала в Последнюю дверь, прямо как мой жених, — полетят послания, и по всем закоулкам моря Осколков молва разнесет весть о том… — Она наклонилась к нему и промурлыкала: — Что отец Ярви был предателем нашего союза.

— В это никто не поверит, — ответил он, однако лицо сбледнело куда как сильно.

— Новость дойдет до мастера Хуннана и гетландской дружины. Им скажут, что это вы предали их любимого короля Атиля.

— Хуннана я не боюсь, — ответил он, однако рука дрожала на посохе.

— Новость дойдет до вашей матери, Золотой Королевы земли Гетской. Ей скажут, что родной сын продал врагам ее город.

— Мать ни за что не выступит против меня, — ответил он, однако в глазах его блестел страх.

— Новость дойдет до Колючки Бату, чей муж Бранд был убит в ходе набега, который устроили вы. — Холоден стал голос Скары, неспешен и неумолим, как прилив. — Но, может быть, внутри она кротка и отходчива, не то что с виду. Вы-то всяко лучше моего ее знаете.

Словно палка, которая гнулась, гнулась и разом треснула, праотец Ярви сдавленно охнул, и в ногах его вмиг не осталось никакой силы. Он пошатнулся, напнулся на каменную скамью и грузно на нее повалился. Эльфийский посох заклацал, выпав из здоровой руки — служитель уцепился за камень, ища опору. Сел, неотрывно глядя пылающими глазами на Скару. Глядя сквозь нее, точно взор его блазнили призраки за гранью этого света.

— Я считал… что смогу управлять Ярким Йиллингом, — зашептал он. — Подумал, скормлю ему наживку из мелких секретов и подсеку крюком одного большого обмана. Но в проливах подсек меня именно он. — Из влажного глаза просочилась слеза и поползла по дряблой щеке.

— Наш союз все топтался на месте, ни шатко ни валко. Решимость короля Атиля шла на убыль. Мать больше выгод усматривала от примирения. Горму и Скейр доверять я не мог. — Он сложил в кулак-крючок левую руку. — Но я принес клятву. Я поклялся луною и солнцем. Отмстить убийцам моего отца. Я не мог смириться с миром. — Он глупо замигал, по бледному лицу покатились слезы, и Скара осознала, пожалуй, впервые, насколько он молод. Всего-то на считаные годы старше ее самой.

И я велел Яркому Йиллингу напасть на Торлбю, — шептал он. — Учинить разгром, пробудить гнев, после которого обратной дороги не будет. Я объяснил ему, когда и как. Я не желал Бранду смерти. Ведают боги, не готовил ее, но… — Он подавил спазм, дыхание порывисто скрежетало в горле. Сгорбились плечи, голова повисла, будто тяжесть всего содеянного навалилась, давила его. — Я принял сотню решений, и всякий раз ради наименьшего зла и наибольшего блага. Отмерил тысячу шагов, и каждый шаг влекла необходимость. — Он уставился на эльфийский посох на земле, и губы скривились от отвращения. — Так как же они завели меня сюда?

Скара больше не испытывала к нему ненависти, одну только жалость. Она по горло засыпана собственными горькими сожалениями и понимала, что не накажет его ничем страшнее той муки, на какую он обрек себя сам. И вообще ничем его не накажет. Слишком отчаянно она в нем нуждалась.

Скара опустилась рядом с ним на колени, цепь яблок мечей постукивала ее по груди. Ладонями обхватила его лицо в потеках слез. Теперь пора показать свое сотрадание. Свое великодушие. Милосердие.

— Послушай. — И она встряхнула ему голову, чтобы пересечься с его остекленелым взором. — Ничего еще не потеряно. Ничего еще не разбито. Я все понимаю. Мне ведом гнет власти, и я не осуждаю тебя. Но мы с тобой должны быть вместе.

— Как раб на цепи у хозяйки? — буркнул он.

— Как верные союзники, связанные общими узами. — Она смахнула слезы с его щек кончиками пальцев. А вот сейчас приспело время проявить хитроумие и заключить сделку, которой гордилась бы и Золотая Королева. — Я стану королевой Тровенланда не только по имени, но и на деле. Я никому не буду присягать и кланяться и получу полную поддержку Общины Служителей. Вершить дела моего народа я стану единолично. Своего мужа я выберу сама и когда сочту нужным. Проливы принадлежат Тровенланду на равных правах с Ютмарком. Половина податей, взимаемых там твоей матерью, будет отправляться в мою казну.

— Мать никогда…

Скара снова встряхнула его лицо, тверже.

— Знаешь сам, одно верное слово рассечет моток любых «никогда». Тровенланд перенес самое худшее на твоей войне. Мне необходимо золото, чтобы отстроить, что пожег Яркий Йиллинг. Серебро — платить моим воинам, покупать моих союзников. И тогда ты останешься праотцом Общины, и твои тайны в моих руках будут храниться столь же надежно, как в твоих собственных. — Она наклонилась, подняла с дорожки посох и вручила ему. — Ты служитель, однако шел дорогой Матери Войны. Мы все сыты кровью. Кто-то должен встать на сторону Отче Мира.

Он обвил пальцами эльфийский металл, насмешливо изогнув губы:

— И мы с тобой под ручку потанцуем вперед, к твоему чудесному будущему, и между собой будем держать в равновесии все море Осколков.

— Вместо этого мы можем уничтожить друг друга — вот только ради чего? Если праматерь Вексен и научила меня одному уроку, так это тому, что ты — лютый враг. Нет, уж лучше мне с тобой подружиться. — Скара встала и поглядела на него сверху. — Может статься, тебе не помешает друг. Мне-то точно понадобится.

Бледные глаза первого из служителей снова сухие.

— Навряд ли у меня есть какой-либо выбор?

— Не могу выразить словами, какое наслаждение беседовать без обиняков с тем, кто зрит в корень вопроса. — Она отряхнула несколько листьев, приставших к платью. Дедушка сейчас бы очень ею гордился. — Остался один голос, праотец Ярви, и он — мой.