Гарет Пауэлл - Свет невозможных звезд

— Когда мы начинаем ощущать вину за последствия своих поступков, — сказала я, — мы перестаем быть оружием и становимся людьми.

Грешник ответил мне скептическим взглядом.

— Невозможно определять человека через чувство вины. Половина людей его вообще не испытывают. Они ведут себя глупо и себялюбиво, причиняют друг другу немыслимый вред, а потом рационально обосновывают случившееся и живут с этим. Они оправдывают самые отвратительные поступки самыми сомнительными предлогами. Они изобретают оружие — такое, как мы, — чтобы устраивать массовые убийства из-за надуманных политических расхождений.

— Однако ты им служишь? И по-прежнему готов воевать?

— Да.

— Хотя у тебя теперь есть совесть?

— Потому что у меня теперь есть совесть.

— Не понимаю.

Он переступил с ноги на ногу.

— Пусть люди глупы и невежественны, я чувствую, что должен загладить вину. Они использовали меня, чтобы убивать своих братьев и сестер. Но сейчас всех их нужно спасать, и мне представляется, что эта война стоит моего времени.

— И жизни?

— Если иначе нельзя.

Солнце сползало в багровый сумрак. Я проверила, не громоздятся ли на горизонте силуэты хищных кроликов.

— Не хочу тебя отпускать.

— Я знаю.

Он позволил ветру развевать полы фрака и вытянуть галстук полоской от основания шеи. Раскаяние раскаянием, но он остался тем же заносчивым, горделивым старшим братом, которого я знала с рождения. Не слишком понимая зачем, я шагнула к нему и обняла.

— Я люблю тебя, глупый!

Я впервые обняла его так. Он хотел отстраниться, но я не разомкнула рук. Если это наша последняя встреча, я не отпущу его без объятий. Я вцепилась в него, как тираннозавр в морковку. Он больше не противился.

Мы устроили спасенную женщину в лазарете «Тети Жиголо», и я обвела ее тело ручным сканером.

— Ну, под этим скафандром определенно скрывается человек.

Гант фыркнул через губу:

— А как насчет космических паразитов?

— Не обнаружила.

— Ты не врач, и этот дешевенький сканер мне доверия не внушает.

Паук засмеялся.

— На ночь запри дверь каюты, — посоветовал он.

Гант сердито зыркнул на него:

— Я на этом корабле всегда запираюсь.

— Как это надо понимать?

— Так и понимай, что отвали.

— Парни… — Я кивнула на бесчувственную женщину на смотровом столе. — Нельзя ли заняться делом, а разборки оставить до другого раза?

Оба оскалились на меня, но повиновались без рассуждений. Я постаралась скрыть удивление. Может, Мориарти был прав и они начинают признавать мою власть — а может, просто обрадовались предлогу разойтись, не потеряв лица. Стоявшая за койкой Ломакс шевельнула бровью и одобрительно кивнула мне.

Гант облизнул губы — меня до сих пор нервировал его раздвоенный язык.

— Она не из персонала базы?

Я покачала головой.

— Мы перебрали все досье — соответствия не найдено. Не знаю, кто она такая, но записей о ее присутствии на базе перед сотрясением нет.

— Итак, она появилась, а все прочие пропали?

— Похоже на то.

— Ты не думаешь, что она их съела?

— Не думаю.

— Уверена?

— Она стара, — заметила Ломакс. — Ее могло забросить сюда сотрясением.

Гант замахал руками:

— А такое разве бывает? Ты же ничего не знаешь. Откуда она вообще взялась?

Я оглядела бесчувственное тело.

— С другой тарелки?

— Не знаю, не знаю, девочка, — поморщился Паук. — Скафандр на ней очень старый. Похоже, ему пара столетий. Настоящий антиквариат.

— И что? — обернулась я к нему.

— Такой редко увидишь, кроме как на коллекционной распродаже.

— Что ты хочешь сказать?

Он длинным пальцем почесал подбородок.

— Для таких больше не производят запчастей. И даже матриц для принтера не достать. Разве что за серьезные деньги.

— То есть она богата.

— Нет, — насупился он. — Богатая носила бы приличный скафандр. Не доверила бы жизнь древнему хламу.

Я готова была его придушить.

— Говори прямо.

Паук весь как-то скукожился и понизил голос.

— По-моему, она из Интрузии. — Он так покосился на неподвижную женщину, словно опасался говорить при ней. — И думаю, она пробыла там немало времени.

— А теперь ее выбросило сюда, как море выбрасывает обломки?

У нас на Второй городской о таких делах не слыхивали.

— Ну да. — Паук посторонился от тела. — Ее выбросило, а наших унесло.

У меня перехватило дыхание.

— Унесло?

Я слышала о пропавших при сотрясениях кораблях, но ни разу — чтобы с тарелки уносило отдельных людей.

Паук фыркнул:

— Если вы уверены, что они не спрятались где-то на базе… Куда, по-твоему, они делись?

— И моего отца?

Он поглядел на меня, прикусив губу, и отвернулся.

— Да, и его тоже.

Я сидела с аватарой «Тети Жиголо».

— Ты ведь должна была мониторить отца в момент сотрясения?

Грустный клоун возвел глаза к небу.

— Конечно, только что толку.

— Как это было?

— Не знаю, малышка, — пожала она плечами. — Только что все было тихо-гладко и вот уже пошло вразнос.

— А капитан? Его унесло?

«Тетя», как видно, задумалась.

— Вероятно, так.

— Вероятно?

— То, с чем мы здесь имеем дело, не повинуется фундаментальным законам природы нашей вселенной. Схватываешь мою мысль? — Она развела руками в перчатках. — Могу только гадать.

Я двумя пальцами прищемила себе переносицу.

— Хорошо, тогда я тоже попробую гадать. Сотрясение унесло наших людей и оставило эту женщину. Паук говорит, что скафандр у нее очень старый, а значит, она какое-то время провела в Интрузии. А если это действительно так, есть вероятность, что какое-нибудь будущее сотрясение вынесет обратно моего отца.

— Выглядит правдоподобно, звездное дитя.

— А предсказать эти сотрясения никак нельзя?

— Боюсь, что нет.

Я глубоко вдохнула.

— Тогда он, может быть, пропал навсегда.

— Возможно.

— Черт!

Я врезала кулаком по панели. У нас с ним только-только стали завязываться отношения. После моего возвращения из летной школы мы провели вместе не так много времени, но этого хватило, чтобы он начал мне нравиться. Я уже не видела в нем чужого и про себя пробовала считать его другом. Более того, раз или два даже назвала папой. Ладони жгло и покалывало, хотелось что-нибудь расколотить — чтобы выплеснуть злость.

Не надо нам было возвращаться в систему тарелок. Выяснив, что отец — завзятый разносчик, мотающийся год за годом по тому же кругу, мне надо было так или иначе убедить его двинуться дальше. Неужто я не сумела бы уговорить его подписать контракт в другом уголке человеческого пространства? Или уволочь за пределы Общности, чтобы торговать везде и всюду, до самого Звездного Обода? Лишь бы подальше от этого дурацкого нелепого артефакта.