Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

Патруля долго ждать не пришлось. Две пары ног, неспешно ступающих по кафелю, поравнялись с дверным проёмом и остановились.

Для чего?

— Обстановка? — произнёс один из патрульных, чем несколько озадачил меня и, как стало понятно из затянувшейся паузы, Дениса.

— Обстановка? — повторил голос, и молчать дальше было нельзя.

— Порядок, — ответил Денис, не особо попадая в тембр почивших караульных.

— Где вы? — устремился в дверной проём луч фонаря.

— На месте. Всё нормально, — не придумал Дениска ничего умнее.

— Выйдете на свет, — потребовал патрульный, и послышался звук передёрнутого затвора.

Луч ещё не лёг вдоль правой стены, где покоились коллеги нынешних генераторов проблемы, и я решил не доводить дело до этого шокирующего зрелища, способного негативно сказаться на психике наших визави. Хотя, «решил» — не совсем верный термин. В состоянии ража мало что решаешь. Скорее, делаешь выбор — довериться инстинктам, или немного перетерпеть, чтобы получить новый сценарий действий, написанный подсознанием. Я принял сценарий сразу, без редактуры.

Подчиняющееся исключительно спинному мозгу тело метнулось к источнику угрозы. Разворачивающийся в моём направлении световой луч почти достиг цели, когда клинок окопника пробил грудину патрульного и остановил его сердце, не позволив пальцу нажать на спуск.

Вторая мишень находилась в двух метрах левее. И его палец уже лежал на спусковом крючке. Чёртов окопник слишком крепко засел в грудине. Мне пришлось буквально обняться с трупом, чтобы вырвать кинжал из костяных тисков, и тут же нанести удар...

Читали когда-нибудь про «сорок семь ножевых ранений на теле жертвы»? Конечно, все читали. От таких заметок на ум невольно приходит мысль: «Вот больной ублюдок. Неужели нельзя было закончить всё одним ударом?». Ну, как говорится: «Не попробуешь — не узнаешь». От себя могу лишь пожелать твёрдой руки, точного глазомера, и удачи, конечно.

Два метра — слишком далеко, чтобы сделать всё быстро. Разве что в прыжке... Нацеленный в черепную коробку клинок вонзился в челюсть. Прямо в сустав, возле уха. Как говорится — почти попал. Караульный, подавившись сталью, не закричал, но...

Никогда раньше я не слышал такого громкого звука выстрела. Первого выстрела. Второго я не помню, как и последующих. Помню только одно — как бил, снова и снова, нанося удары в уже мёртвые тело и голову, пока застывший на спуске палец опустошал магазин АКС-74У. Секунду спустя, сквозь звон, до слуха донеслось: «...первый!!! Стрельба на этаже!!! Да! Не отвечают! Зови всех! Всех, сука! Я сказал — ВСЕЕЕХ!!!

— Вот говно... — сполз по стене Денис, держась за живот окровавленной рукой.

— Взял фонарь и в коридор, — прорычал я, собирая с трупов магазины. — Живо.

Денис кое-как поднялся и, светя себе под ноги, покорно заковылял к двери:

— Не стреляйте! — проблеял он, замахав фонарём. — Я Коновалов! Я ранен. Не стреляйте, — после чего бухнулся на колени и остался сидеть неподвижно, отбрасывая длинные тени в свете перекрещивающихся лучей

Вот же безответственная сволочь.

— На живот! Лёг на живот!

— Руки в стороны! Кто стрелял?!

— Не знаю, — просипел Денис, выполнив приказ, из-за чего мне остались видны только его ноги. — Темно было. Нужен врач. Прошу...

— Лежи тихо. Дёрнешься — пристрелю кхуям.

Два световых луча, становясь уже и ярче, миновали изображающего Христа Дениску и заползли в заваленный трупами коридор.

— Ебать...

— Все четверо?

— Назад-назад! Ждём подкрепления.

Сучий перестраховщик. А как же веселье?

Рыскающие по коридору лучи стали расширяться. Ублюдки явно решили уйти в глухую оборону. Это скверно. Одно дело — резать исподтишка, и совсем другое — прыгать на пару автоматчиков, точно знающих, с кокой стороны грозит опасность.

Я, придерживая защёлку магазина, осторожно вставил в АКС-74У сорокапятизарядник и уже прикидывал, как бы сподручнее разрядить его в ненавистных перестраховщиков, как вдруг...

Хлопок одиночного выстрела прозвучал совсем близко, гораздо ближе, чем, по моим прикидкам, находились автоматчики. Почти сразу за ним последовал второй и третий, четвёртый. Стреляли зряче, прицельно, что подтвердил и звук падающих тел. Ранее направленные в мою сторону лучи теперь облизывали стены под шуршание катящихся по полу фонарей.

Денискины ноги, видные мне из своего коридора, зашевелились и перевели обманчиво беспомощное тело в вертикальное положение.

— Чисто, — сообщило тело почти скучающим тоном.

— А ну положи, — вышел я в дверной проём, держа полного сюрпризов Дениса на мушке.

Тот усмехнулся, медленно опустил ПМ на пол и взял фонарь:

— Я мог убить тебя, но убил их. Думал, ты это оценишь.

— Обязательно, как только получу пеленгатор. Прям в жопу тебя расцелую. Как дверь открыть, знаешь?

— Есть одна мыслишка.

— У нас мало времени.

— Я не глухой.

Денис мотнул головой в сторону бронированной двери и зашагал в указанном направлении, держась рукой за живот:

— Никогда раньше пулю не ловил.

— Тяжело ранен?

— Вроде нет. Но это чертовски больно.

— Тебе так только кажется за отсутствием опыта. Не заставляй доказывать.

— Господи, — обернулся Денис, смухортив кислую рожу, — неужели я не заслужил хоть каплю доверия?

Ответить на этот вопрос мне помешал грохот пальбы двумя этажами ниже.

— Шевелись!

— Да-да, — перешёл Денис на бег трусцой.

— Эй! Дверь тут, — кивнул я на внушительную стальную конструкцию, оставшуюся позади.

— Не сейчас. Надо на крышу.

— Накой нам крыша?

— Там антенна. У Чабана есть связь. Пока никто ничего не понимает. Но скоро разберутся. Нельзя, чтобы ему сообщили. Это здесь, — кивнул Денис на дверь по левую сторону коридора. — Посторожи, я всё сделаю, — и добавил, отреагировав на моё скептическое молчание: — Каплю доверия, пожалуйста.

— Давай, в темпе.

Денис ухмыльнулся и скрылся за дверью. Лязгнул металл, подошвы застучали по ступеням раздвижной лестницы, заскрежетал запирающий механизм люка, скрипнули петли.

— Живее-живее, — будто шизофреник бубнил я себе под нос, глядя в пустой коридор. — Сколько можно копаться? Сука...

Чуть стихшая стрельба внизу возобновилась, сместившись дальше от входа. Рванула граната — видать, кто-то решил запустить генератор. Короткие очереди стали перемежаться воплями боли и неразборчивым матом.

— Да где тебя черти...

Не успел я задать это вопрос космосу, как ступени лестницы снова донесли до моих ушей перестук подошв.

— Сделал?

Денис утвердительно кивнул и с решимостью обманутого сутенёра зашагал к стальной двери.

— Говорить буду я, — обернулся он, держа палец на кнопке коммуникатора.

— Доверие, да, — пожал я плечами.