Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

Но проще было сказать, чем сделать. Я слышал, что Самара — большой город, но насколько большой — не представлял. Моя попытка прорваться как можно дальше по Московскому шоссе потерпела крах на кругу возле какого-то лесопарка. Повезло, что я заметил самарцев раньше, чем они меня, и успел свернуть. Не повезло, что поворот там был только налево, что моментально порушило второй мой план — щемиться поближе к реке, дабы иметь хоть какой-то ориентир и не заплутать в хитросплетении улиц. Пролетев километра полтора строго на юг, как подсказывал мой внутренний компас, на перекрёстке я повернул вправо и продолжил двигаться на запад, радуясь, что улицы тут хотя бы параллельно-перпендикулярные, а не как черви в коровьей лепёшке. Но радость моя была недолгой. После первой развилки последовала вторая, параллельно-перпендикулярность сменилась богомерзкими зигзагами, похожие один на другой дома закружились вокруг хороводом, и, глядя в беззвёздное небо, я вынужден был признать, что внутренний компас меня поимел.

— Сука, — остановил я баги посреди улицы и закрутил башкой из стороны в сторону, безуспешно пытаясь определить нужный вектор движения. — Сука! Сука-сука-сука!!! — долбанул я в сердцах по баранке и, приметив высокое здание, выделяющееся на фоне остальных необычной башенкой на крыше, зарулил к нему во двор.

Звуки боя тем временем сделались заметно бодрее. Из какофонии автоматных очередей и хлопков подствольников ясно выделялись громкие щелчки одиночного огня, доносящиеся не больше, чем с сотни метров, и явно с высоты, превышающей пять этажей близлежащих коробок. Единственное здание большей этажности в заданном радиусе обнаружилось быстро, а беглое изучение его крыши вознаградило меня хорошо различимыми вспышками. Снайпер сидел за парапетом девятиэтажки и прямо-таки напрашивался на содержательную беседу о местной городской планировке.

Ни на входе в подъезд, ни на лестнице растяжек мне не повстречалось, даже битого стекла на подходах не было. Эти ребята явно расслабились, столько лет имея дело с одними мародёрами. Но недооценивать их всё же не стоило, поэтому я снял с плеча «Скаут» и решил действовать наверняка. Мои опасения подтвердились — снайпер был не один, с ним в паре у парапета примостился второй боец со здоровенным биноклем в руках и стоящим рядом РПК. Дверь на крышу при этом была даже не прикрыта. Не наказать за такое — ребёнка испортить. Я подошёл почти вплотную и, рассудив, что два гида мне ни к чему, выстрелил наблюдателю в затылок. Пуля взорвала незащищённую голову, как тыкву. Расколотый пополам бинокль полетел с крыши наперегонки с ошмётками лица и мозгов. Стрелок попытался развернуть винтовку, но моя нога была быстрее, и врезавшийся в лоб снайпера каблук моментально разрушил все надежды на отмщение за смерть боевого товарища.

— Ко мне, — передёрнул я затвор и отошёл от парапета, держа заливающегося кровью стрелка на прицеле. — Ближе. Встал. Жилет, ремень на пол. Молодец. Штанины задери. Хорошо. Руки за спину, на колени.

Я достал из его кармана капроновые стяжки и стянул на запястьях, после чего вернулся к парапету и подобрал аккуратно уложенный на ранец ПНВ.

— Встал и вперёд.

— Чего ты хочешь? — поинтересовался мой нечаянный гид, неловко поднимаясь на ноги.

— Это обширная и сложная тема, за одну ночь не раскрыть. Начнём с простого — хочу, чтобы ты двигал вниз по лестнице, — нахлобучил я ему ПНВ.

— Если решил взять заложника — это тебе не поможет.

— Шагай, сказал. Там разберёмся.

Глава 61

Его величество случай. Знаете, почему его так называют? Да потому что мы ничего не можем с ним поделать, он выше нас, любого из нас, даже меня. Грёбаное отродье хаоса! Он — птица, насравшая на лацкан твоего подвенечного костюма. Он — солёные грибочки, скрутившие живот на деловых переговорах. Он — пуля, срикошетившая от осинового листа в твой перспективный череп. Он — сущее зло.

— Зачем вы пришли в Самару? — потопал мой «заложник» вниз по ступеням. — Откуда вы?

— Экий ты любопытный.

— Альметьевск? Сызрань?

— Те ребята, по которым ты палил, из Пензы.

— Так ты не с ними?

— Я похож на имбецила? Впрочем, не отвечай. Учитывая обстоятельства нашего знакомства, выводы могут быть нелицеприятными, а как будущее сложится нам неизвестно. Вдруг подружимся и потом твой импульсивный ответ будет создавать ощущение неловкости, когда мы в очередной раз предадимся воспоминаниям, сидя у камина с бокалами бренди в старческих артритных руках.

— Что?

— Забей. Тебя как звать, кстати?

— Капрал Вайц.

— Что из этого имя?

— Виктор, — добавил он, немного потупив.

— А Вайц, стало быть, фамилия? Довольно необычная.

— Немецкая. Я из поволжских немцев, как и многие здесь.

— И давно вы в Самаре?

— Зачем тебе это?

— У тебя что, винтовка в руках? А ну покажи. Хм, пусто. Эй, погоди-ка, она же у меня! Так что отвечай на вопросы и не выёбывайся.

— С две тысячи пятнадцатого.

— Через три года после войны? И каким хером вас сюда занесло? Откуда всё это высокотехнологичное дерьмо?

— Ты про ПНВ?

— ПНВ, лазеры, дроны.

— Откуда ты знаешь про...?

— Я — твою мать — грёбаный эрудит. Я дохуя всего знаю. На вопросы отвечай.

— Наш первый капитан — Адам Шлехтер — был учёным-кибернетиком. Работал на армию. После войны он с единомышленниками организовал коммуну здесь, в Самаре. Изолированную коммуну. Он знал, что рано или поздно люди вылезут из своих нор, и всё пойдёт по второму кругу.

— По какому ещё кругу?

— По тому, который всегда ведёт к войне — кругу мироздания. И он готовился.

— Каким образом?

— Отправлял отряды на поиск уцелевшего промышленного оборудования, материалов, готовых технологий. В первые послевоенные годы это было несложно. Люди просто выживали, им было не до «железок». Разве что радиация... Она многих убила, но это были необходимые жертвы.

— Цель оправдывает средства?

— Да. Именно так.

— А почему немцы? Чего не татары, к примеру?

— Хм... — усмехнулся мой гид и посмотрел через плечо с недобрым прищуром, скрытым ПНВ, но я уверен — он там был. — Адам считал, что немецкая нация более всего подходит на роль титульной в объединённом мире. «Германский цемент нового общества» — так он об этом говорил.

— Звучит знакомо. Что-то подобное я уже слышал от долбоёбов из одной секты. Как же они себя называли...?

— Фашисты?

— Сука! Да ты колдун! Откуда знаешь?

— Это знает каждый, изучавший историю Германии двадцатого века. Мы все изучали. Нам преподавали её, как пример неудачной попытки объединения человечества.

— Неужели? Для сектанта ты кидаешь чересчур мало заученных лозунгов.

— Ещё нас учили критическому мышлению. Отбросить лишнее, невозможное и бесперспективное. Руководствоваться логикой и прагматизмом. Вот путь к победе. Как тебе такой лозунг?