Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— Будь ты неладен со своим Квазимодой, лейтенант, — прошептал я под нос, гложимый нестерпимой обидой на почившего боевого товарища, и решил играть в открытую: — Эй! Слышишь меня? Давай поговорим!

Ответом мне было молчание.

— Брось, Стас. Я знаю, что ты цел, хорош комедию ломать. Просто скажи, где броневик, и я от тебя отстану. Клянусь могилой матери.

Из подъезда донеслось что-то похожее на смех, только гораздо более мерзкое:

— Щедрое предложение, Кол. Но я, пожалуй, откажусь.

— И очень зря. С золотом тебе отсюда всё равно не выбраться. Да ты и сам знаешь, иначе не торчал бы тут сейчас. Давай так, ты говоришь, где броневик, а я в том самом месте оставляю тебе два кило. Лёгкие деньги. Или можешь дальше тут сидеть, а я найду машину сам.

— Хуй ты найдёшь, а не машину.

— Ну зачем это, Станислав? Мы теряем время, препираясь, вместо того чтобы помочь друг другу. Мало двух? Ладно, возьми десять. Возьми, сколько унесёшь, и пиздуй в светлое будущее.

— Как узнал, что золото в машине?

— Успел здесь друзьями обзавестись. Харизма знаешь ли...

— Что с Павловым? — неожиданно сменил тему мой несговорчивый визави.

— Мы не нашли общего языка. Точнее, языка нашли, но... Короче, лейтенант не в доле.

— Не в доле, значит? А он ведь тебе, паскуде, жизнь спас, добить не дал. Суку свою белобрысую тоже из доли вычеркнул?

— Станислав, мы не о том говорим. Слышишь это, — умолк я ненадолго, давая звукам боя сыграть главную партию. — Скоро они перебьют пензяков и вспомнят о презренном металле, и о своих курьерах, и начнут искать, если уже не начали. И, когда найдут, долго говорить не станут. Неужели тебе так охота всё обосрать, лишь бы и меня брызгами заодно?

— Почему бы и нет.

— Деструктивно мыслишь. Честно говоря, вообще не понимаю, с какого хера ты на меня взъелся. Мы же, вроде, нормально общались.

— Ну ты... — Станислав едва не задохнулся от возмущения. — Знаешь, такое даже для тебя чересчур.

— Да в чём дело? Ноешь, будто я тебя поимел и обоссал. О... Что, так и было?

— Дело не во мне, и ты это прекрасно знаешь, — прорычал он.

— Тогда в чём? Я не помню.

— Катя, — выдавил из себя страдалец. — Вспомнил, мразь?

— Какая ещё нахуй Катя? Баба твоя что ли? Это её я поимел? Слушай, вылетело из головы, уж не обессудь. Но бабёнка, видать, была так себе, раз в память не запала. Нашёл тоже из-за чего предъявы кидать боевому товарищу. Это же просто смешно. Да и с чего ты взял, что она осталась недовольна? Я, конечно, бываю грубоват, но большинству женщин это нравится. Как у неё дела, кстати?

И тут я просто охуел. Невозможно подобрать более точного описания произошедшему. Этот маньяк выпрыгнул с лестницы на площадку и разрядил в сторону входа полный АКашный магазин! С какого, блядь?! Что за конченый шизофреник?! Впрочем, нет худа без добра. Хотя бы стало ясно, что цивилизованным диалогом наш спор не решить и пора пускать в ход иные методы убеждения.

Расхерачив очередью дверной косяк, психопат рванул вверх по лестнице, и мне не оставалось ничего иного, кроме как броситься за ним в погоню. С башкой у него, конечно, нелады, но стреляет подлец хорошо. Разок-другой пули ложились совсем близко, грозя устроить мне новую очистку памяти. Облегчив свой боезапас на два последних кедровых магазина и покрывшись пылью с головы до ног, я загнал-таки мерзавца на крышу. Вела туда вертикальная железная лестница метра три высотой. К тому моменту, как я добрался до последнего этажа, маньяк уже почти вскарабкался наверх, так что видны были только ноги по колено. Времени на рассуждения не осталось. Я вскинул «Скаут» и выстрелил. Пуля вошла в правую ногу, нащупала кость и размотала голень в труху. Стас заорал не своим голосом, но карабкаться не перестал. Я бросил винтовку и что есть мочи рванул к лестнице, надеясь успеть до того, как люк захлопнется.

— Назад! — ухватил я Стаса за штанину, но та, порванная и намокшая, расползлась на лоскуты. — Дьявол!

Поливая меня кровью, и осыпая мясным фаршем, негодяй дотащил свою задницу до крыши, изловчился развернуться и дал очередь из АК. Пришлось схватить ствол, чтобы отвести поток свинца от моей нежно любимой тушки.

— Сука!!! — что есть сил дёрнул я автомат на себя и вырвал его из ослабших рук Станислава.

Запах пороха и крови смешался с ароматом моей палёной шкуры. Полетевший вниз автомат сорвал с ладони кусок припекшейся к стволу кожи. Опасаясь, что мой колченогий товарищ успеет натворить ещё глупостей, я взлетел по лестнице как наскипидаренная белка и сразу бросился в бой.

— А ну брось! — перехватил я правую руку Стаса, уже обзаведшуюся пистолетом, и со всего размаху сунул бузотёру лбом в рыло, после чего отшвырнул выпавший ПБ в сторону. Вслед за ним полетели ВСС и два ножа. — А «Пернач» где? Куда «Пернач» мой дел?

— Продал, — оскалил Станислав красные зубы.

— Вот мудила, — поднялся я с лежащего плашмя ублюдка и, подобрав ПБ, проверил наличие в нём патронов. — Ну что, этого ты добивался? Доволен?

— Стреляй уже.

— Любой твой каприз, как только узнаю, где броневик.

— В твоих влажных мечтах.

— Учти, даже моему терпению есть предел.

— А мне посрать. Хотя... Встречное предложение — я скажу, где броневик, если отсосёшь мне.

— Не изобретательно, Станислав.

— Да не абы как...

— Просто скажи, это легко.

— ...а с проглотом.

— Всё, достал! — сунул я ПБ в карман и, ухватив злословящего негодяя за шиворот, поволок его в сторону парапета.

Правая нога Стаса держалась на честном слове. Из рваного мяса торчали осколки костей, противоестественно вывернутая ступня чертила широкую красную полосу.

— Вставай! — схватил я Станислава за грудки, поднял рывком и прижал к парапету, высотой едва доходящему до поясницы. — Где чёртов броневик?!

Стас, кое как балансируя на одной ноге и раскинув руки в стороны, глянул себе за плечо:

— Ого! Да, нарочно не придумаешь, — оскалился он, демонстрируя полное пренебрежение к моим дипломатическим потугам. — А ведь я всегда хотел полетать.

— Послушай внимательно. Я сохраню тебе жизнь. Я тебя даже вывезу отсюда. Просто. Скажи. Где. Броневик.

— Сказать тебе, да?

— Да.

— Ну хорошо, я скажу, — подвигал он губами и вдруг харкнул кровью прямо мне в рожу: — Иди нахуй.

И тут моё ангельское терпение действительно лопнуло. Я высвободил правую руку и размашисто, от души врезал в эту мерзкую красную ухмылку. Зубы хрустнули под кулаком. Стас покачнулся, ухмылка сползла, вцепившиеся мне в плащ пальцы разжались, и бесчувственное тело кувыркнулось через парапет.

Секундой позже разум совладал с эмоциями, я бросился вперёд в отчаянной попытке схватить падающий источник информации, но было уже поздно. Станислав под хруст веток с гулким металлическим «бум» наконец-то обрёл покой. Что?! Перегнувшись, я стал всматриваться в заросли внизу.