Даниэль Дакар - Легионер

В данный момент Эрнестина, присевшая к костру с банкой кофе, пребывала в самом скверном расположении духа. Надо было растаскивать завал, но как? Вручную? Это до следующего года возни. Взрывать? Никакого смысла. Живые погибнут, мертвых опознавать замучаешься.

Попытка арендовать оборудование в той же "Дистант Констракшн" закончилась пшиком. Более того, капитан Рурк, вынужденный выполнить настоятельную просьбу мистера Ассенгеймера о личном сопровождении, вчера ближе к ночи прислал сообщение и вовсе несуразное. Дескать, в данный момент юристы компании оформляют эксклюзивное право собственности на остров с целью обустройства на оном — нет, вы только подумайте! — мемориала.

Враньё сочилось из всех щелей, обжигало как концентрированная кислота, но выхода не…

— Мэм, — голос взводного связиста отдался болью в висках, — есть засечка!

— Кто?! — вскочила на ноги Эрнестина. Бурная деятельность по приготовлению завтрака — в предутреннем мраке, ну да им не привыкать — замирала на глазах.

— Дитц. Миль пятнадцать отсюда. Высоко. На плато, наверное.

— Кидай на меня. Ага. Здесь лейтенант Дюпре, Планетарно-десантный Дивизион. Назовитесь.

— Здесь рядовая Дитц, база "Роузхилл", — так хрипят и хватают ртом воздух те, кто пребывает при последнем издыхании. — Личный номер икс 000327681 икс. У вас есть врач?

— В Дивизионе есть всё, — небрежно отозвалась лейтенант Дюпре. На дисплее браслета уже вырисовывался контур местности вокруг засечки. Точно, на горе. — Сколько вас?

— Двое. Я и Тор… то есть, Кристенсен… он без сознания, я его внизу оставила, по пандусу было не втащить…

— Секунду, Дитц. Бросайте всё, ублюдки, по местам! Взлетаем! Дитц, мы тебя видим, не меняй дислокацию, поняла? И кстати, что ещё за пандус?

— Тут база… под скалами, в пещерах… сэр…

— Мэм, — лейтенант Дюпре невольно улыбнулась. Удар по горлу, пропущенный в ранней уличной юности, одарил её хриплым баритоном и на слух в обращении путались все, кто не был в курсе того, что она женщина.

— Мэм, пожалуйста, быстрее, Тор… он…

— Ким, включайся. Дитц, перевожу тебя на нашего медика.

Покидать канал Эрнестина и не подумала. И теперь с мрачным удовлетворением слушала, как прерывающий голос девчонки — снимок она видела и до сих пор недоумевала, как эту рыжульку занесло к землегрызам — сипит:

— Мы сутки… больше… провалялись… этот сучий Ассенгеймер потравил нас, как крыс… Тор до сих пор не пришёл в себя… дышит плохо… совсем… надеюсь, что всё ещё дышит… я отсюда не слышу… ветер шумит… там холодно, а он на камнях лежал… аптечки — хлам… и воды почти не было…

— Спокойно, Дитц, — капрал Ким обладал редкой способностью двумя словами уравновесить почти любого психа. Сработало и сейчас. Кажется.

— Спокойно. Потравил — чем?

То, что сам медик, мягко говоря, недоволен услышанным (сигнал чипа Дитц на таком расстоянии не ловился), выдавали лишь желваки на скулах. Ким, кстати, в отличие от большинства легионеров, прозвищем не обзавелся. Не липли к нему прозвища. Так и остался просто Кимом.

— Сэр… сэр, да?… Сэр, я не знаю… там иероглифы… черный цветок на баллонах… звездочки над лепестками…

— Ясно, — катер уже взлетал. — Жди, мы на подходе. Вот что, Дитц… Дитц? Дитц!!! Лобстер, жми, если они действительно нюхнули "Черного лотоса", то я не…

Подгонять пилота не требовалось. Все без исключения бойцы взвода доверяли чутью своего лейтенанта и опыту медика. И если одна решила, что штафирка (вызвавший неприязнь у всех без исключения) врёт, а другой всполошился…

— Лобстер, — негромко проговорила лейтенант. — Тормознешься над краем. Фифа, бери своих и прыгайте. Темно и тихо, ясно? Я эту Дитц не знаю.

— Мэм, — вклинился медик, — у неё явно нарушены функции дыхания, я поймал чип, он выдаёт черт знает что, надо спе…

— Функции дыхания иногда нарушает приставленный к голове ствол. Так что спешить будем, не торопясь, — отрезала Эрнестина Дюпре, не отрывая глаз от экрана. Она (в общем и целом) верила сказанному девчонкой, но чем лучше прикрыта спина — тем выше продолжительность жизни.

Катер ненадолго завис, и дюжина бойцов канула в черноту тропической ночи, беременной рассветом, но всё никак не решающейся разродиться. Сообщение о благополучном приземлении… ещё пять мучительно долгих минут… вот теперь можно.

— Есть визуальный контакт, — невозмутимо доложил связист. Экраны ожили. — Живой объект — один. Если не считать каких-то сусликов и наших на подходе.

— Свет! — рявкнула лейтенант.

Прожекторы залили крохотное нагорье голубоватым мертвенным сиянием, и в их лучах уставившиеся на дисплеи десантники увидели лежащего ничком человека в легком шлеме наземных сил.

Вот он приподнял голову… оперся на локти… встал на четвереньки, подтягивая конечности друг к другу, собирая тело по частям, как игрушку-самоделку из детского набора для моделирования. Поднялся на колени… на одно колено… вздёрнул себя на ноги даже со стороны болезненным рывком. Пошатнулся, но устоял. Постарался выпрямиться, оправил изодранную куртку, прижал руки к бокам, снова покачнулся… расставил ноги в лохмотьях штанов, пытаясь удержать равновесие… удержал.

Это была худшая стойка "смирно" на памяти лейтенанта Дюпре. Это была лучшая стойка "смирно" на ее памяти.

— Уважаю, — негромко и веско произнес сержант Марек по прозвищу "Скунс", старейший и поголовно чтимый боец взвода. — Уважаю.

— Есть за что, — согласилась Эрнестина. — В "Ящерку", ребятишки. Охранение, не спать! Садись, Лобстер.

Из почти ласкового забытья Лану вырвали свет и звук. Звук появился, кажется, раньше, но одного его не хватило, а вот в сочетании со светом — вполне.

На плоскую вершину горы опускалось что-то огромное, черное, внушающее уважение одним своим видом. Посадочные опоры утвердились на камнях и грозный рык двигателей затих. Свет стал менее ярким — или это её глаза притерпелись, наконец. Многообещающе зевнул откинувшийся слип, и из непроницаемой тьмы чрева Левиафана выкатился старый знакомый — "Василиск".

Лане всего несколько раз, ещё в "Сан-Квентине", довелось посидеть за рычагами управления такого красавца, но даже её скудного опыта хватало, чтобы по достоинству оценить мастерство водителя. Тяжеленный и в сравнении с той же "Саламандрой" не слишком маневренный, сейчас "Василиск" буквально крался, почти беззвучно скользя над землёй.

Из правой передней дверцы остановившейся машины выпрыгнула фигура в тактическом шлеме и полной броне. Силуэт заметно утяжеляли контуры гравиподвеса, но двигался человек так, что будь здесь Конрад Дитц — немедленно поставил бы его в пример дочери.

А потом "Василиск" словно взорвался, выбрасывая из своего нутра всё новых и новых людей. Несколько секунд — и за спиной первого человека образовался ощетинившийся оружием полукруг. Часть стволов была направлена наружу, часть — на Лану. Что ж, обидно, но правильно. С чего бы им ей верить?