Александр Уваров - Повстанец [СИ]

Энко подпрыгнул в кресле и звонко хлопнул себя по лбу.

— Опять старую песню чуть было не затянул! И чего это меня всё на пророчества тянет? Со всеми так после смерти или один я зануда такой? Ладно, давай лучше о твоей лодке поговорим. Лодку сам мастерил?

— Сам, — подтвердил Каэ.

И провёл пальцами по краю стола.

— Пластик, но почти как это дерево. Даже поверхность шероховатая, как у дерева. Перед самым отлётом на станцию закончил. А потом — экспедиция… В общем, и так понятно. В последний день с сыном на рыбалку хотел отправиться, к Скалистому острову. И, как назло, шторм! И волны такие, ну как!..

Каэ, подбирая сравнение, взмахнул руками, жестом изображая взметающуюся под порывами штормового ветра воду.

Закрыл глаза…

— И ещё я умею стрелять, — быстро сказала Эйни, явно боясь, что сейчас её прервут и отправят обратно к беженцам. — Правда, умею! Вы можете спросить… Да вот любого можете! Я могу вам пригодится, мне…

Опасения её подтвердились. Касси не стал её слушать.

— Я уже говорил, и не раз…

Касси искоса посматривал на палатку, ожидая, когда выйдет Нурис.

Мимо него проходили люди: беженцы шли к входу в шахту. Им, кажется, успели что-то сказать о пути к спасению, даже пытались объяснить, как именно можно будет спастись. Но времени было мало, выступавшие из числа командиров говорили сбивчиво, путались иногда… Возможно, потому, что и сами ждо конца не верили в успех этой рискованной затеи.

Хотя, признаться, именно сбивчивость рассказов и туманность намёков сыграли положительную роль: беженцы так толком ничего и не поняли, при том уяснили лишь, что есть какой-то план, продуманный командиром, и его надо выполнять, иначе живыми не выбраться.

Возможно, знай они все детали этого чудесного плана и все потенциальные или уже вполне очевидные его опасности, то едва ли так спокойно (ну, почти спокойно… дети ревели или, наоборот, заливались смехом всё так же, как и прежде, и так же играли в догонялки… даже сейчас, во время ночного похода) пошли бы в тёмную дыру.

— Факелы!

Мимо Касси пробежал Боггер, на ходу разматывая белую матерчатую ленту.

— Готовьте факелы! И раздобудьте, наконец, керосин. Я точно помню, ещё две канистры оставалось…

Замолчавшая Эйни, до того терпеливо пережидавшая очередной поток нравоучений от Касси, вздрогнула и с испугом посмотрела на громыхающего проклятьями Боггера.

— Что случилось? — спросил Касси.

— Очередное дерьмо! — взорвался Боггер.

И, покосившись на Эйни, тут же поспешил добавить:

— Извините, сударыня.

— Ах, какие мы церемонные! — с нескрываемым уже раздражением ответила Эйни. — Суровые бойцы! Защитники слабых и обездоленных! Конечно, где вам выслушать сопливую девчонку, отвелекающую вас от великих дел. А я, между прочим, ещё умею считать. И вижу, что вас мало! И вы вымотаны до предела. Вместо того, чтобы задирать нос и отмахиваться от моих слов, могли бы сообразить, что лишние руки вам не помешают. Вот так!

Она развернулась и пошла вперёд, к холму. В стороне от колонны, по самому краю тропы. Словно бы не желая возвращаться назад, к беженцам.

— Боевая… эта, как её… — произнёс несколько смущённый её словами Боггер. — Может, она и права, Касси? Тут не все прибившиеся к отряду — балласт, из гражданских тоже…

— Не сейчас, — прервал его Касси. — Не на ходу же отряд пополнять! Вот выберемся в спокойное место, там и подумаем, кому из гражданских можно оружие доверить. Так что у тебя?

— Факелы! — снова перешёл на крик Боггер.

И, подняв вверх руку, помахал развевающейся на ветру лентой.

— Там передовая группа, в шахте, — пояснил Боггер. — Только сейчас сообразили, что них фонарей мало. Едва не начали плутать, так хорошо, что проводник их по главной галерее направил.

При упоминании проводника Касс поморщился.

— У Флесса две канистры найдётся, — поспешно сказал он Боггеру, стараясь побыстрей закончить им же начатый разговор. — Найди его, он ещё не успел уйти из лагеря. Будет жадничать — скажи, что я приказал.

«Вот ведь поход слепых затеяли, — озабоченно подумал Касси. — Ещё в шахту спуститься не успели, а уже фонарей не хватает. А потом что?»

Боггер развернулся и побежал обратно в покинутый беженцами лагерь.

И едва не столкнулся с Нурисом, что выходил из палатки. Начал было и ему что-то говорить, но Нурис отрицательно качнул головой и подошёл к Касси.

— Слушаю…

Нурис успел набросить чёрную куртку с капюшоном. Он не успел её застегнуть и теперь она на спине пузырём раздувалась от порывов ветра, и взлетающий на ветру капюшон бился сзади чёрным флажком.

То ли от этого чёрного цвета, то ли от сгустившегося ночного сумрака (догоревшие костры почти уже не давали света, и только разбросанные вдоль тропинки флуоресцентные осветительные трубки не давали ночной тьме окончательно ослепить повстанцев) лицо Нуриса показалось Касси злым и мрачным.

— Что хотел сказать? — спросил Нурис. — Не тяни, Касси, времени мало…

— Давай на два шага отойдём, — предложил Касси.

Нурис глянул: исподлобья, быстро. Настороженно.

— Давай.

Они отошли от тропы. Больше, чем на два шага. Здесь, в тишине, в лесных зарослях, среди поросших серым мхом деревьев слова звучали отчётливо, но быстро стихали, будто скрытые, без следа поглощённые лесом.

— Командир, — сказал Касси, — вопрос простой и неприятный. Ты нашему проводнику доверяешь?

— И так можно понять! — в голосе Нуриса зазвучала досада.

И раздражение.

— Что вы все пристали? То один, то другой! Верю ли я в план, верю ли проводнику! А не заблудимся ли? А если…

Нурис ребром ладони ударил по стволу дерева.

— Хватит с меня! Верю, Касси, так и запомни. У него всю семью каратели уложили. Прямо вот в том посёлке, через который мы шли. У него был дом, была семья. А теперь нет ничего! Ничего, кроме этой шахты, через которую он нас выведет. И пойдёт с нами, потому что здесь ему оставаться уже незачем. Да и опасно. Понял?

— Нет, — упрямо ответил Касси. — Извини, Нурис. Ты мужик хороший, и командир грамотный… Но, знаешь, увлекаешься иногда. Порывы, так сказать.

— Поясни, — недовольно произнёс Нурис. — Это ты к чему?

— Пожил немного на свете, — пояснил Касси. — Кое-что понимаю. Я инженер, мне по должности положено быть недоверчивым. А за этим типом я давно наблюдаю. И, знаешь что… С ним что-то не так! Точно тебе говорю. Разве человек, потерявший семью, так себя ведёт? Он то хихикает и вокруг тебя крутится, то вдруг замрёт — и начнёт что-то под нос себе бормотать. У него после такой трагедии и жизни в глазах не должно остаться… Что, не так? Мы все кого-то потеряли. И видели людей, много раз видели людей, которые потеряли — всё! Детей, жён, родителей, дом… Всё свою жизнь потеряли в один миг! И что? Разве они так себя ведут?