Александр Уваров - Повстанец [СИ]

Ошейник на натянувшейся цепи особенно больно впился в шею. Аден услышал стоны, крики арестантов…

«Проклятье! — подумал доктор, пытаясь ослабить цепь. — Мы же под обстрелом! Если вертолёт свалится — у нас нет шансов. М не выскочим… эти обручи…»

Вспышки за иллюминатором из оранжевых стали ярко-красными и слились в один, тревожный цвет — цвет огня, цвет смерти.

«…Нам шеи переломают!»

Упавший на пол сержант отпустил продолжавшего мычать Эшбера, подполз к креслу, попытался, опираясь на подлокотники, встать, но вертолёт стал клониться, крениться, заваливаться на бок…

Аден на мгновение почувствовал чей-то взгляд. Пристальный. Как будто даже…

Сержант отпустил подлокотники и, успев схватить закреплённый на стойке у прохода автомат, скатился по проходу к носовой части вертолёта.

…прощальный?

Почему? Почему она так смотрит?

Женщина сидит впереди. Так же прикована. Наручники, цепь, ошейник — она каким-то невероятным образом смогла, изогнувшись, повернуть к нему голову. Она смотрит на него.

«Спасибо… вам…»

Это её слова.

— Не надо! — сказал Аден. — Прошу вас… сгруппируйтесь. Как можете, как можете… Мы же падаем!

Сержант вскочил. Широко расставив ноги, он качается в такт броскам машины, но он сохраняет равновесие.

Он поднимает автомат, перебрасывает через локоть ремень.

«Спасибо… Теперь…»

Щёлкает предохранитель, короткий лязг затвора.

«Боги мои! — подумал Аден. — У них же инструкция!»

Ствол, одноглазый, тёмная душа — высматривает, водит зрачком.

«Им нельзя оставлять нас в живых! У них наверняка есть инструкция… на случай… случай падения! Ликвидировать!»

— Атака! — стонет катающийся по полу, так и не пришедший в себя Эшбер.

«Всё… только бы не зажмуриться!»

Почему Аден так боялся, так не хотел зажмуриться — сейчас, на этом неожиданно скором расстреле, он не знал. Не знал.

Но смотрел, не отворачиваясь, не закрывая глаз смотрел — на выцеливающий их ствол, на завораживающее его движение.

— Я не обязан вас спасать! — закричал сержант.

Он тяжело дышал. И почему-то часто сплёвывал слюну.

Глаза его стали белыми. Он будто сходил с ума — на глазах.

«А у тех, кто в лагере расстреливает — такие же глаза?»

И ещё Аден подумал: «Почему мы понимаем их язык? А они — наш?»

Странно, что именно эта мысль и именно в этот момент пришла ему в голову.

Казалось бы, ну какая разни…

— Не обязан! — снова закричал сержант.

— Встать! — подал голос закатившийся в кормовую часть вертолёта Эшбер.

— Ладони на затылок! — скомандовал сержант. — Пригнуть головы! Быстро!

«Зачем?» — удивлённо подумал Аден.

Но по выработанной ещё в бункере привычке покорно выполнил команду.

И сразу услышал грохот выстрелов, звон металла.

Откуда-то сверху посыпались искры, горячая металлическая крошка с запахом окалины.

Цепь упала на голову Адену…

Он убрал руки с затылка.

«Я… Мы живы? Живы? Все?»

Он поднял голову: потолок был изрешечен пулями. Автоматной очередью сержант перебил крепления цепей на потолке, освободив арестантов…

— Сидеть! — закричал сержант, передёргивая затвор. — До посадки — сидеть! На своих! Местах! Я не обязан…

Резкий удар, бросок. Кажется, вертолёт повело назад. Салон заволокло едким дымом. Чёрным, густым. Резкий запах бензина и горящего пластика.

Сержант упал, выпустив автомат. Он закашлял, захрипел, схватился за горло.

Аден почувствовал, как спазмы схватывают горло и комком подступает тошнота.

Хруст. Осколки разбившегося иллюминатора влетели в салон, порезав Адену руку.

«Спасибо вам…»

Лампы в салоне погасли. Вертолёт падал.

Водяная пыль висела в воздухе, окрашенная разноцветными полосами странной в подземелье радуги, подсвеченная лучами фонарей.

Бурлящие воды подземного озера закручивались водоворотами, подводные течения постоянно меняли направление, будто вода металась в каменной ловушке.

— Быстро вода поднимается! — крикнул Боггер. — Выше пояса…

Нурис не ответил.

Мальчик, что шёл впереди него, упал, подскользнувшись на камне, и скрылся под водой.

Его мать закричала от ужаса и кинулась к нему.

— Стой, дура! — остановил её Нурис.

«Ну, не до сантиментов же…»

Он нырнул в непроглядно-тёмную воду. Упругими жгутами сдавило грудь, лёд воды потянулся к сердцу.

Зелёные точки поплыли перед глазами. Нурис встряхнул головой, приходя в себя, и повёл лучом фонаря, пытаясь найти ребёнка.

В шаге впереди мелькнуло перекошенное от боли и напряжения лицо, широко открытее глаза, светлые детские волосы — будто белая актиния, подводная трава.

«Захлёбывается!»

Нурис схватил мальчика за волосы и резко потянул наверх.

Они вынырнули одновременно. Нурис шумно дышал и отплёвывался, ребёнок плакал и хрипел, выталкивая воду из лёгких.

Нурис приподнял мальчика и несколько раз надавил на лопатки.

— Отдышался?

Ребёнок кивнул в ответ.

— Я тебя держу, — сказал Нурис.

И повторил:

— Держу.

— Быстрее там! — поторопил их Боггер. — Точно по грудь, обратное течение идёт… Я чувствую.

Дыхание сбивалось, ему тоже было нелегко.

Мать ребёнка, утирая успевшие набежать слёзы, схватилась за плечо Нуриса.

— Быстрее, идём быстрее… Быстрее, — шептал он.

Непрерывно, без остановки. Ему казалось, что теперь только эти слова могут вселить хоть какие-то силы в эти двух гражданских, мать и ребёнка, последних, кого ещё надо было вывести, обязательно вывести к проходу в спасительные пещеры.

Мальчик вцепился ему в шею. Ему было очень, очень страшно.

Боггер успел пересечь озеро. Он стоял у почти скрывшегося под водой прохода, обернувшись к медленно бредущему, едва удерживающему равновесие Нурису и умоляюще смотрел на него.

«Только не или ко мне! — мысленно говорил ему Нурис. — Только не вздумай мне помогать! Тогда мы точно не выберемся…»

Давно, на озере… Только другом. Лесное озеро, белые водоросли, тина у глинистого берега.

Так давно это было.

— Быстрее!

Жаркий полдень. Соседские ребятишки… кажется, у них была резиновая лодка.

«Не помню, точнее — не знаю, как далеко они заплыли. Мать говорила — на середину озера».

Жарко. Очень жарко было. Они были разгорячённые, разогретые полдневной жарой. Трое мальчишек, таких вот пацанов.

Хотя нет, немного постарше.

Лодка перевернулась.

— Я сейчас, сейчас… — шептал Нурис.

Женщина на вдохе хлебнула воды, закашлялась. Больно сжала плечо.

— Держись! Быстрее!

Лодка перевернулась. Мальчишки оказались в воде. Сосед, лодочник Кейнер, кинулся их спасать…

Наверное, спас бы. Двое городских бросились ему помогать.

Они плохо плавали, плохо. Кажется, у одного из них были проблемы с сердцем. В вовде, такой… ну, почти такой же холодной воде сердце не выдержало.