Александр Уваров - Повстанец [СИ]

«верх. выход. люк — есть. будет разблокирован. быстрое перемещение. вас проведёт карлик к грузовой платформе. платформа идёт вверх. выход — люк — поверхность»

— Карлик? — Касси удивлённо огляделся по сторонам. — Какой ещё карлик?

И тут раздался знакомый уже тонкий писк — и шар, быстро откатившись от стены на середину зала, вновь выбросил тонкие полосы лапок и, поднявшись на них, вновь превратился в паука в блестящей металлической броне.

— Так вот кто у нас, оказывается, карлик, — Касси подошёл к пауку и помахал ему рукой. — Ну, здравствуй, друг. Стало быть, имя у тебя такое? Ну, веди нас.

— О, проснулся, — Тейкон подошёл к пауку. — Опять нас куда поведёт?

— Быстрее, Касси, — Глак снова показал на экран, уже затягивающийся поперечными полосами помех. — Вертолёты на разворот пошли. Видно, именно здесь они и садиться будут.

— Пробираемся наверх, — сказал Касси. — Нас проведёт этот… Да, Карлик его, оказывается, зовут. Там какая-то платформа, на ней можно быстро вверх подняться. И…

Двери зала разошлись в стороны и паук поднял и опустил одну из лап. Потом, пробежав к выходу, остановился.

— Всё, пора, — сказал Касси. — остальное на ходу расскажу. Глак, если сверху наших заметишь — махни им рукой. Покажи им, чтоб к боковому люку бежали.

— Легерт догадается, — ответил Глак.

Бело-голубые борта орбитальной платформы «Эррек» качнулись, подброшенные выбросами реактивных струй, и сопла маневровых двигателей, развернувшись в стороны, замерли.

— Подтверждаю готовность к манёвру, — доложил офицер, положив затянутые в перчатки ладони на ручки регулятора положения платформы.

Серебристый полукруг планеты проплыл в иллюминаторе, плавно уходя вниз. Платформа разворачивалась, занимая исходное положение для манёвра.

«Штаб эскадры. Система слежения активизирована. Запрос на изменение координат. Ожидание — три — шесть — восемь».

Пилот набрал код связи с командиром экипажа.

— Господин флаг-пилот, нам подтвердили режим ожидания.

— Спасибо, Шейнер. Как положение платформы?

— Устойчиво, господин флаг-пилот. Работа двигателей стабильна, маневрирование полностью под контролем.

— Вот и хорошо. Я, честно говоря, переживал из-за этого ремонта. Думал, старина «Эррек» так резво бегать уже не будет.

— Всё в порядке, господин флаг-пилот. Правда, от нас потребуется залп на пределе наших возможностей. Мы проводили аккумулирование энергии с использованием фотоэлементов, но штатной подзарядки не проводили.

— Резервы?

— Половина от нормы.

— На залп хватит.

— По предварительному расчёту — да.

Красный сигнал на панели приборов сменился оранжевым.

Короткий писк зуммера — и сообщение:

«Подтверждаем проведение манёвра. Выход в район атаки — три — шесть — шесть.»

— Принято, — ответил Шейнер.

— Ну что, посмотрим, на что мы способны, — сказал командир. — Шейнер, наша платформа — самая мощная ударная сила орбитальной группировки. Звучит?

— Звучит, господин флаг-пилот, — ответил Шейнер.

— Особое доверие, Шейнер. Так?

— Так, господин флаг-пилот.

Левая ручка управления пошла вниз, правая — вверх. Носовая часть платформы пошла вниз, из маневровых двигателей беззвучно ударили огненные хвосты.

— Особое доверие… Вы никогда ещё не видели, как работают такие системы?

— Я управляю перемещением платформ. Вооружение — не моя специальность, господин флаг-пилот.

— Понимаю, Шейнер. Значит, не видели.

Вибрация корпуса усилилась.

Платформа с ускорением пошла вперёд, перемещаясь в точку нанесения удара.

— Как видишь, для такой мощной импульсной установки потребовалась целая платформа. Как движение?

— Равномерно, господин флаг-пилот. Набор скорости расчётный. Два хорра на перемещение. Четверть хорра — разворот.

— Шейнер…

— Да, господин флаг-пилот.

— Подойдёте в командный центр. Как только завершите манёвр. Хочу, чтобы вы посмотрели на залп. Удивительное зрелище, Шейнер. Внукам будете рассказывать.

— Благодарю вас…

— Давай без званий, Шейнер. Сегодня особый день. Знаешь, сколько я этого ждал?

— Этого?

— Боевой операции. Знаешь, сколько?

«Ускорение — половина расчётного. Разворот закончен. Отключение первого и третьего маневровых двигателей».

— Сколько, командир?

— Четыре года, Шейнер. Тупое, бесполезное барражирование. Ремонты, смотры, отчёты. Установку не применяли, Шейнер. Мы слишком сильные. Нас держат для особых случаев.

— Понял, командир.

— Это особый день, Шейнер. Для всего экипажа.

— Да, командир.

Гул и едва слышное шипение.

Платформа вышла из теневой стороны — и яркий свет залил полушария жилых модулей, сплетённые линии антенн, и длинную иглу импульсной установки, пока ещё развёрнутую в противоположную сторону от поверхности планеты.

Луч вспыхнул на самом кончике иглы, словно энергия удара начала уже концентрироваться в серебристом, охваченном защитными контурами металле.

— Праздник. Знать бы, кого мы сегодня уложим… Должно быть, важный объект. Как думаете, Шейнер?

«Расчётное ускорение. Маневровые двигатели отключены. Включение системы торможения — три-шесть-четыре».

— Честно говоря, нет.

— Почему, Шейнер?:

— Мне так спокойней, командир.

— Вот как? Объясните, Шейнер.

— Вдруг это какой-нибудь город… Инерционный режим, командир. Через полтора хорра начинаем торможение.

Воздух сплетается в струи и становится плотным. Таким плотным, что трудно дышать. Его хочется не хватать ртом, а кусать. Рвать зубами. Откусывать и проглатывать. Проталкивать внутрь.

Комки. Рваные комки воздуха.

— Доктор! — задыхаясь, крикнула Эйни.

Аден схватил её рюкзак и потянул к себе.

— Отпустите, Эйни! Я его потащу… Да вы же не выдержите!

— Я…

— Вперёд, Эйни. Они уже над нами!

Рёв. Страшный, давящий, надсадный рёв вертолётных двигателей. Тёмно-зелёное брюхо вертолёта нависло над ними, заслонив солнце. Едкий запах выхлопов, свист лопастей, жар раскалённого металла.

«Не уйти от них, не уйти, — с накатившей тоскою подумал Аден. — Над головами уже… Давление-то как у меня прыгает…»

Он перехватил рюкзак Эйни, перебрасывая лямки через плечо.

— Ради… богов… Эйни! Не останавливайтесь! Нельзя…

«Одна очередь… На траву… Укрыться… если получится».

И тут он увидел, что навстречу им бежит такой же запыхавшийся и раскрасневшийся Легерт.

Радист пригнул голову и вжал её в плечи, словно спасаясь от режущих воздух лопастей. Он бежал налегке, без мешка; только автомат, взлетая, подпрыгивал где-то за спиной.

— Доктор! Эйни! Сюда, ко мне!

Солнце вновь ярко вспыхнуло на небе — вертолёт пронёсся вперёд, даже не сбавив скорость.