Семён Афанасьев - Не та профессия-3 [СИ]

Мазияр, серьёзно выслушав Разию, уверенно кивнул насчёт каких-то растений (в которых слышавшие опознали те самые травы, что на фарси и дари называются по-разному). Несколько раз переспросив «старшую сестру», он поправил её на свой лад (не заметив её мягкой улыбки) и буквально через четверть часа уже разводил подобие костра, запихивая в него какие-то ободранные в округе кусты.

Все присутствовавшие правоверные, с одной стороны, искренне беспокоились о надлежащем погребении поруганных тел погибших. До заката оставалось хоть и порядком, но всё же не так, чтоб слишком много. С другой стороны, Атарбай, назначенный главным сразу двумя непререкаемыми в этом походе вождями, явно знал, что делал. Выкладывая из фрагментов тел на земле подобия того, чем они были при жизни. Правоверные роптали, но не спорили: у всех на слуху был ещё не забывшийся случай со старухой Нигорой, которую Атарбай на пару с почтенным Файзуллой неподобающе разоблачили при всём городе. А потом спасли ей жизнь, вытянув бабку, почитай, с того края кромки.

Разия, периодически вдыхая дым раскуриваемых Мазияром трав, выглядела всё отрешённее. На каком-то этапе Атарбай вопросительно посмотрел на неё, сказав одно-единственное непонятное слово:

— Резонанс?

Персиянка кивнула в ответ и прикрыла глаза.

Мазияр моментально отскочил шагов на пять и прижался к подошедшему Актару.

Атарбай тем временем, тоже прикрыв глаза, водил рукой над останками погибшего туркан.

— Ворожба и глумление над телами есть харам, — раздался хмурый голос одного из соплеменников Алтынай, дед коего был известным в округе бием.

— Не мешай. Резонанс, — повторил непонятное слово Атарбай, не открывая глаз. — Алтынай, уйми своего человека.

— Он потом всё пояснит, — мягко обозначила Алтынай, дико сверкая при этом глазами и с силой впечатывая небольшой кулак в бок разговорчивому земляку.

Тот только охнул от боли.

— Разия, говори, что видишь. Актар тут, я чувствую, — скомандовал тем временем на фарси здоровяк, чуть поворачиваясь к Разие и не открывая глаз.

Актар, коршуном глядя на происходящее, моментально переложил услышанное свистящим шёпотом на туркан, чтоб было понятно всем без исключения.

— Куффар. Странный амулет. Можно говорить далеко. Видел раньше во дворце наместника. Почему? Разве можно? Запрет. Подойти спросить. Удар. За что? — отстранённо произнесла в тягучей тишине Разия, после чего раскрыла глаза, резко выдохнула и, уподобившись Алтынай, хлопнула Атарбая ладонью по груди. — Дальше чернота. Видимо, умер. Устала, не могу пока! Давай отдохнём.

— Давай, — медленно выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы Атарбай и тоже раскрыл глаза.

Из присутствовавших, с полуслова понял происходящее только Актар. Он что-то шепнул Мазияру, затем — Алтынай (которая тоже оторвалась от чая и подошла), потом спросил Разию на фарси:

— Ты сама-то уверена? Всё точно?

Та лишь молча кивнула, зачем-то коснувшись пальцами своих глаз.

— Атарбай, твои гости понимают по-нашему? — продолжил старик уже на пушту, причём на диалекте вазири, старательно коверкая слова и делая свою речь почти неразличимой для того, кто не жил в Вазиристане.

— Нет, но переживать не нужно. Я разберусь, в вашем присутствии. — Уверенно кивнул брат дочери Хана. — Поверь. Кто сделал это, мне тоже не друг. Но мы ещё не закончили.

— А чего ждём? — буднично поинтересовался Актар, предусмотрительно не позволяя себе даже намёка на любопытный взгляд в сторону куффаров.

— Пока Разия отдохнёт. У меня резерв больше, я дольше могу держать концентрацию, — непонятно для окружающих пробормотал Атарбай. Затем добавил. — Это был туркан. Ещё с вашим пашто надо разобраться.

К удивлению многих, Актар его почему-то понял (видимо, потому, что давно жил):

— Ты смотришь в его душу, а она «читает» тебя? — уверенно хмыкнул старик, явно скорее утверждая, чем задавая вопрос.

— Угу. Только так и возможно. — Пробормотал Атарбай, думая о чём-то своём.

— Я раньше слышал, это всё можно делать в одиночку, — задумчиво продолжил Актар.

— Не мне. Я слишком молод и слаб. Не умею и половины того, что Разия.

— Я не вижу мёртвых, — добавила персиянка на фарси. Затем перешла на туркан. — Алтынай, распорядись, пожалуйста, чтоб никого из куффаров из лагеря не выпускали?

— Сделано, — вернулась через двадцать ударов сердца от своих дочь Хана.

Через какое-то время Разия толкнула Атарбая в плечо:

— Я отдохнула. Можем продолжать.

Над останками тела пашто повторилась та же самая сцена, лишь слова Разии были другими:

— Передать перенос времени на час. Нужно догнать, предупредить. Что этот там прячет? Почему идёт к себе с нашей стороны? Не может быть. — Затем персиянка раскрыла глаза и добавила уже нормальным тоном. — Ударили сзади. На голове на затылке должен быть след.

Однако, из стоявших вокруг мужчин никто не двинулся с места.

— Да понятно всё, мы верим, — раздался чей-то голос на туркане. — Тем более, кто там разберёт сейчас эту голову сзади.

— Скорее, просто незачем это делать, — дипломатично обозначил Атарбай, перейдя на дари (который тут уже понимали почти все, как язык общения между разными народами). — Было так! Туркан заметил что-то с его точки зрения неподобающее. Его за это убили. Пашто пошёл догонять нашего; увидел, видимо, часть происшедшего. Его следом…

— Это куффары? — в лоб спросил кто-то из пуштунов под недовольную гримасу Актара. — И зачем было так глумиться над телами? В этом-то есть какой смысл, которого мы не понимаем?

— Да, это кто-то из приезжих, — не стал отрицать очевидного Атарбай. — С телами, видимо, было так. Убийца не имел достаточного количества времени, чтоб избавиться от трупов. Плюс, ему тут всё внове — из лагеря уходить тоже не охота. Да и заметить могут, если много перемещаться. Ещё и дважды, с таким грузом — за один раз пару тел не унести. Вот он выбрал место, куда случайно точно никто никогда не полезет…

— Ящики с оружием! — выпалил Мазияр, тут же смущённо отступая за спину Актара.

— Точно. — Кивнул здоровяк. — Но тело взрослого мужчины в такой ящик не войдёт. Потому убийца разделил тело на части. Затем то же самое, с небольшими изменениями, произошло и с пуштуном. Который, судя по всему, увидел конец происходящего.

— Всё именно так, насколько могу судить я, — подтвердила Разия. — Мысли чёткие, чувства и ощущения оформленные, я уверена в справедливости сказанного.

Из толпы вразнобой понеслись крики: