Сергей Лукьяненко - Семь дней до Мегиддо

— Очень человечная, правда?

— Ну… они же все изначально люди, — опять туманно высказался я.

Лихачёв вздохнул.

— Давай откровенно, Максим? Я люблю по-хорошему. Ты нормальный парень, даже удивительно. Закон почти не нарушаешь… ну, налоги чуть-чуть… ствол хранишь… это мелочь. Но мне нравится, что ты помогаешь родителям, волонтёром работаешь, дрянью всякой не балуешься. Неужели хочешь до старости лет по улицам в зеркалках ходить? Учиться не думал?

— Кому сейчас нужны дипломаты?

— Во-первых, всё равно нужны, — сказал Лихачёв наставительно. — Во-вторых, ну собирался ты, будучи дитём малым, поступать в МГИМО, ну и что? Есть другие профессии.

— Например, полицейский, — глядя на плывущую в лунном кольце Диану, сказал я.

— И это тоже, — кивнул Лихачёв. — Ты меня не подначивай, я тебя не агитирую к нам идти. Но если подумаешь поступить… да хоть бы и на свои международные отношения… поможем. Да! — он так оживился, будто эта мысль только что пришла ему в голову. — А как насчёт особого факультета?

— Межзвёздной дипломатии? — усмехнулся я.

— Официально он называется «общечеловеческой», — поправил Лихачёв. — Как думаешь?

— Туда хрен поступишь. Даже ваших возможностей не хватит, у действующих министров тоже дети есть.

— Но не все они заслужили доверие Гнезда, — усмехнулся Лихачёв. — Это, друг мой, огромное преимущество!

Я с удивлением подумал, что он прав.

И это значит… значит…

Я могу оказаться среди тех немногих, кто сможет покинуть Землю? Побывать в мирах Инсеков, Продавцов, прочих? Узнать, как и что там, в небе, на самом деле?

— А вот это козырь, — признал я.

Лихачёв тихонько рассмеялся:

— Ты молодой, здоровый, без вредных привычек, способный к языкам, благонадёжный… Ты ведь благонадёжный, Максим?

— Да, — сказал я.

Неужели это всегда так просто происходит? Не успел опомниться, а тебя уже завербовали!

Или ещё нет?

— Я действительно мало что знаю, — сказал я.

— В Гнезде много погибших? — спросил Лихачёв небрежно.

— Четверо, — сказал я. — Своими глазами видел.

Если Лихачёв и понял, что ответ двусмысленный, то давить не стал.

— И что считает хранитель?

— Мне не докладывала, — мрачно ответил я. — Но беспокоится, не стояло ли за нападением другое Гнездо.

Лихачёв наклонился вперёд, ссутулился, с минуту помолчал, размышляя.

— Эх… будь всё как раньше. Камеры на каждом метре, каждый шаг в центре отслежен… ещё и мобильники у всех, каждый сам себя светит… Другое Гнездо, говоришь? Тоже об этом подумал. А первая мысль — обычно неправильная. Что собираешься делать?

Я помолчал. И, собравшись с духом, сказал:

— Простите. Но вряд ли я могу вам рассказывать.

Лихачёв вздохнул. Пробормотал:

— Так и предполагал… Все вы, призванные, такие… Видишь Диану, Максим?

— Вижу, конечно.

— Это двадцать процентов массы Луны. Ещё сорок — Селена. Ещё тридцать — пыль и мелкие астероиды лунного кольца. Куда делось десять процентов лунной массы? Как Инсеки сумели за несколько часов превратить наш спутник в кольцо и два малых спутника? Да ещё и на стабильных орбитах? Селена и Диана пылесосят орбиту, но ближайшие десять тысяч лет над Землёй будет именно кольцо с двумя спутниками.

— А я его иногда называю лентой, — сказал я.

— Почему?

— Ну, если кольцо, как у Сатурна, то оно лежит в одной плоскости, всё дальше и дальше от планеты. А лунное кольцо повёрнуто к нам не боком, а внутренней стороной. Как ленточка… на подарке.

— Или как кольцо на пальце невесты, — не согласился Лихачёв. — Лучше уж быть невестой, выданной замуж против воли, чем подарком в коробочке с ленточкой… А знаешь, что самое обидное? Мы не знаем, зачем Инсеки это сделали. Они не отвечают. Говорят «для вашего блага».

— А я слышал, что Луна негативно влияла на людей. Что от лунных фаз зависели перепады характера.

— И женский цикл, — усмехнулся полковник. — Много чего говорят, но никто не знает. Они что-то забрали с Луны? Решили показать свою мощь? Сделать Землю похожей на родную планету? Никто не знает… Мы ведь поначалу обрадовались появлению Гнёзд.

— Потому что умирающие детишки спасались? — спросил я со скепсисом.

— В задницу спасение детишек такой ценой! — резко ответил Лихачёв. — Нет! Мы понимали, что это будут уже не люди. Но надеялись, что они станут мостом между людьми и пришельцами. Не вышло. Пока они маленькие — вроде как обычные. А потом раз… и всё. И знать они нас не хотят.

Я не спорил. О чём тут спорить-то.

— Поэтому те, кто сумеет наладить отношения с Изменёнными, нам очень важны, — продолжал Лихачёв. — Ты важен. Мы связаны по рукам и ногам кучей негласных соглашений — с Инсеками, с Продавцами, с Изменёнными. Когда всё ядерное оружие превратилось в мусор, нам ясно дали понять, кто теперь хозяин. Но потрепыхаться-то хочется…

Он воровато огляделся, потом достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Раскурил сразу две и протянул одну сигарету мне.

— Фу, — сказал я.

— Будь добр, подержи зажжённую, — сказал Лихачёв. — Хочу покурить, но если за нами наблюдают, то оправдаться смогу лишь необходимостью наладить с тобой контакт. Нам потому и выдают сигареты — для налаживания отношений с опустившимися элементами.

Мне пришлось взять в руки сигарету и терпеть вонючий дым.

Значит, даже полковник отдела «Экс» не знает, следят ли за нами.

— Разрешение на оружие тебе дадут, — сказал Лихачёв. — Ты вроде ходил иногда в тир… позанимайся серьёзнее. Ничего нет глупее огнестрельного оружия, если ты не умеешь или не готов его применить. Пропуск я тебе тоже сделаю, чтобы в ночное время патрули не придирались. Простенький пропуск, внештатного консультанта, но пройти кое-куда поможет, и разговорить человека будет проще. Денег не обещаю. Могу, но наша бюрократия будет две недели бумажки оформлять, а ты вроде парень не бедный… Если что — звони. Опять же, помощи не гарантирую, но вдруг что-то подскажу.

— И что я за это буду должен? — спросил я.

— Да ничего, — Лихачёв глубоко затянулся. — Твою ситуацию понимаю, я бы и сам с Гнездом не ссорился. Просто помни, что ты человек.

— Помню, — обиделся я.

— Вот и не забывай.

Я поднялся. Спросил:

— То есть я могу идти?

— Иди, — досасывая свою отраву, сказал Лихачёв.

Что говорить, я легко отделался.

Даже не завербовался.

Я же не завербовался, точно?

То, что меня призвали на службу Гнезду, не делает меня Изменённым. А пропуск «внештатного консультанта» не превращает в полицейского.

Полковник Лихачёв, вроде как мужик не говнистый. Начал разговор жёстко, но потом заговорил по-человечески.

Или они все так работают?

В общем, к дому я вернулся в мрачных раздумьях. Шесть часов назад я вышел из дома купить картошку и подсолнечное масло.