Макс Мах - Госпожа адмирал [litres]

«Да уж… Проводы героя!»

На самом деле, уезжала Лиза не одна, а с Марией, но та – по такому случаю – скромно стояла в сторонке и, как сама же любит выражаться, не отсвечивала. «Отсвечивала» Лиза, то и дело оказывавшаяся на свету при вспышках магниевых ламп. Это, к слову, тоже являлось частью договора. Публичность Лизы нынче приветствовалась, оттого и нагнали на Самсоновское поле такое количество репортеров всех мастей. А писать о ней, иллюстрируя суперлативы подходящими к случаю фото, будут много и с удовольствием, и сейчас Лиза как раз «отрабатывала номер», обеспечивая завтрашние выпуски газет заголовками на любой вкус.

– Ну что, Егоза, – шепнул ей по-родственному адмирал Борецкий, – объехала завистников на кривой?

– Нешто я кого-нибудь обманула? – вопросом на вопрос ответила Лиза и, наклонившись, чмокнула двоюродного дедушку в щеку. – Меня поцелуешь или как?

– Поцелую! – он ее тоже поцеловал, пока Лиза не распрямилась, будучи выше Борецкого как минимум на полторы головы. – Но не для фотки «три поколения адмиралов», а потому что люблю тебя, дуру отмороженную! Люблю и восхищаюсь! Ты такая на Флоте одна, Лиза, и это я говорю на полном серьезе. Ни бабы, уж извини за выражение, ни мужика с таким послужным списком нет и не было! Так-то вот!

– Да ты никак мной гордишься? – говорили они вполголоса, не для прессы, так что сказать можно было практически все.

– А ты что, сомневалась?

– Бывали моменты.

– Ну и зря! – отрезал адмирал, улыбнулся, и, отдав честь, благо Лиза по такому случаю надела форму, – с капитанскими погонами, орденскими планками и прочим всем, – пошел прочь.

Но свято место пусто не бывает: вслед за адмиралом Борецким к ней подошел Павел Кузьмич Верников.

– Елизавета Аркадиевна, – сказал он, дернув губой, – не хотелось бы расставаться, не объяснившись.

– Полноте, Павел Кузьмич! – технически безупречно улыбнулась Лиза, позируя перед фотографами бок о бок с заслуженным адмиралом. – Вы же в курсе нашего соглашения?

– Именно из-за этого чертова соглашения я с вами и хотел бы объясниться.

– Слушаю вас.

Начало разговора оказалось интригующим, поскольку Лиза не представляла, о чем еще могут с ней говорить высокопоставленные флотские командиры.

– Для справки, Елизавета Аркадиевна, я был против соглашения. Считаю, что звание адмирала вы еще не заслужили. Но я также против того, что с вами проделали тогда, сразу после окончания войны, и второй раз теперь. Это несправедливо и бесчестно!

– Уточните свою мысль, господин адмирал, – попросила Лиза, которую, грешным делом, слова Верникова не столько обидели, сколько удивили и, пожалуй, даже заинтриговали.

– Видите ли, Елизавета Аркадиевна, я был одним из тех, кто рекомендовал вас на крейсер. Поверил в вас, поддержал и ни разу в своем решении не усомнился. Ваши действия в первый день войны считаю не только подвигом, но и образцом командирского мастерства. Поэтому, когда встал вопрос о награде, я настаивал на «Александре святом», но кое-кто убоялся вашего скорого возвышения, тем более что у вас уже есть «Полярная звезда». Добились они, как вам известно, обратного эффекта. Но я в политические игры не играю. Мое мнение – раз положена награда, значит, следует наградить!

– Я все еще… – начала было Лиза, польщенная словами старого адмирала, но по-прежнему не понимавшая, о чем идет речь.

– Потерпите, Елизавета Аркадиевна, мы уже приближаемся к сути.

– Хорошо, – кивнула Лиза, – продолжайте движение!

– Благодарю вас, – чуть опустил голову в полупоклоне адмирал. – Когда вас назначили на «Архангельск», со мной не посоветовались. Однако вы должны знать мое мнение. Если бы спросили, сказал бы, что против. Вам рано было командовать авианесущим соединением, и звание капитана 1-го ранга вы получили авансом, но и в этом случае слишком рано.

– Серьезно? – нахмурилась Лиза. – Вы это говорите мне сейчас, после всего?

– Ваша служба на «Архангельске», Елизавета Аркадиевна, указывает на то, что у вас есть задатки хорошего командира. Но вам не хватает дисциплины, да и подготовки соответствующей у вас нет. Вы ведь как были капитан-лейтенантом на должности комэска, так им и остались. Командовали вы группой неровно, броско, но зачастую неграмотно. И это та самая правда, которую вам необходимо о себе знать. Будь моя воля, я бы снова поставил вас на крейсер, а после окончания военных действий послал бы на адмиралтейские курсы или сразу в Академию Флота.

– Года на три? – зло усмехнулась Лиза.

– А вы что думали, Елизавета Аркадиевна? Карьера на Флоте может быть успешной или нет, медленной или быстрой, но перепрыгивать через звания и должности, как в какой-нибудь древней кавалерии, да еще с одним лишь базовым образованием, недопустимо. Тем не менее хорошо понимаю ваши чувства, когда вас попытались ввести в рамки, не дожидаясь даже подписания формального мира. Поздно спохватились. Вы уже стали каперангом и почувствовали вкус командования авианесущей группой. Я и тогда сказал на заседании в Адмиралтействе, что это глупо и непорядочно.

– А что тогда было бы порядочным? – спросила Лиза, вынужденная признать, что в словах Верникова, как бы обидно они ни звучали, содержится гораздо больше правды, чем она готова принять.

Правильным в тех обстоятельствах было наградить вас орденом, тем же «Михаилом» 2-й степени, и отправить учиться, гарантировав возврат на прежнюю должность, раз уж вы все равно успели покомандовать и «Архангельском», и группой «Рцы».

– Тогда какие претензии ко мне?

– Никаких, – покачал головой адмирал. – Но теперь вы получаете под команду еще более крупный корабль и в придачу корабельную группировку, сопоставимую по мощи с нашей тяжелой эскадрой. Могу понять техасцев, им хронически не хватает командных кадров. Вот они вам и предложили. Понимаю и вас, Елизавета Аркадиевна. Кто бы на вашем месте отказался? Но не могу не сказать правды: вы не готовы быть командиром такой большой группировки, и звание адмирала вам пока не по плечу. Однако дело сделано, и отыграть историю обратно, увы, невозможно. Так что имейте в виду. Раз уж так вышло, думайте головой и не позволяйте эмоциям брать верх над разумом. И не забывайте о дисциплине. Устав писан не глупцами и не забавы ради!

2. Майнц, Ρейнско-Немецкий Национальный Конвент, четвертое апреля 1933 года

Кафе располагалось на правом берегу Рейна, в Кастеле, недалеко от моста Теодора Хайнца, и с его открытой веранды открывался чудный вид на старый Майнц, лежащий за рекой.

– Вы ведь не зря назначили встречу в Майнце, не так ли? – Мария бросила изображать из себя «настоящую блондинку» и перешла к делу в характерной для нее напористой манере, в которой упорство в достижении своей цели балансировало на грани откровенной агрессии. Почему Майнц?