Юрий Корчевский - Взлет разрешаю! [litres]

Впереди, немного левее по курсу, на Угру, облачность, выше курса на две тысячи метров. Вопрос в том, что случится раньше – «пешка» доберется до облаков или ее настигнут вражеские истребители? Газ максимальный, штурвал совсем немного на себя. Если высоту набирать резко, потеряешь в скорости.

– Штурман, бортстрелок, приготовиться к отражению атаки! – это Павел по самолетному переговорному устройству.

Оба знают свои обязанности, следят за задней полусферой без напоминания. Израсходовав большую часть топлива, самолет легко набирает высоту. Но у ПЕ-2 максимальная скорость 452 км/час, а у «мессера» на двести километров больше. Одновременно открыли огонь штурман и бортстрелок. Уже понятно, что до МЕ-109 метров двести – двести пятьдесят. Истребители разделились. Одна пара висела на хвосте, другая стала набирать высоту. Понятно, хотят сверху с пикирования расстрелять бортстрелка и штурмана, а потом стрелять по самолету. Очереди грохотали почти не переставая. До облака уже рукой подать. Разрывы пушечных снарядов сзади. Черт! Пулемет бортстрелка смолк. Но «пешка» уже в облако влетела.

– Штурман, что со стрелком?

– Фонарь разбит, его не вижу.

Павел попробовал вызвать стрелка по внутренней связи – СПУ. Не отвечает. Из экипажей «пешек» бортстрелки несли самые большие потери. Истребители сначала старались убить стрелков. У истребителя вооружение – 20-мм пушка и два пулемета. У бортстрелка один пулемет винтовочного калибра. Спереди немецкого летчика прикрывает мотор и бронестекло, для пуль ШКАСа немец почти неуязвим. Вот в профиль или в другой проекции – другое дело. Но немцы не подставляются, знают сильные и слабые стороны своего самолета, как и самолетов противника. И у немцев и у наших ВВС есть испытательные станции, где испытывают трофейную технику, облетывают, проводят учебные бои, потом разбирают – есть ли технические новинки? Немцы – нация технически продвинутая. В авиации первые новинки появились у них. Например – синхронизатор для пулеметов, стреляющих через плоскость вращения винта. Или на моторах «Мерседес-Бенц» механический впрыск бензина в цилиндры, тогда как на отечественных моторах еще стояли карбюраторы.

Не меньше четверти часа Павел пробыл в облаке. Когда оно редело, заканчивалось, он разворачивался и ложился на обратный курс. Потом штурман подал голос:

– Командир, у нас самих горючего может не хватить до своего аэродрома.

Вывалился Павел из облака, далеко впереди пара «мессеров», к себе уходит. Совсем рядом еще пара, держат курс вслед за первой. Павел в кильватере за ним, причем дистанция до ведомого не больше ста метров и с небольшим превышением по высоте. Позиция, удобная для атаки. Сбить? А если оставшиеся истребители вернутся? Руки прямо чесались нажать на гашетки. Сдерживало то, что разведан большой участок железной дороги от Белева до Ельни. Данные нужны командованию. Пока раздумывал, штурман тронул за рукав.

– Пусть уходят, наша задача – фотопленку привезти.

Слова штурмана прекратили моральные сомнения – сбить или уйти втихую?

– Штурман, курс!

От Угры пошли на Юхнов, потом на Кондрово, затем разворот вправо и курсом сто восемьдесят к своему аэродрому. Приземлившись, Павел зарулил на свою стоянку, заглушив двигатели, выбрался из кабины и к хвосту, к кабине стрелка. За Павлом штурман. А бортстрелок мертв, пол кабины кровью залит, в бортах фюзеляжа пулевые пробоины. За год боевых действий Павел потерял уже троих бортстрелков. И все люди молодые, обидно. К самолету уже техник фотолаборатории спешит, снять кассету с отснятой пленкой. Ее проявить надо, высушить, напечатать снимки наиболее интересных участков. И уже дело дешифраторов отсмотреть, дать свое заключение для командования.

Убитого бортстрелка хоронили на следующий день. Политрук пламенную речь сказал, личный состав, кто не был на задании, дал прощальный залп из пистолетов. Печальное событие, но у бортстрелка хотя бы могила есть и родным пошлют похоронку с указанием места последнего упокоения. У тех экипажей, что погибли над оккупированной территорией, и могилы не осталось. Не лучше участь тех, кто смог выброситься из подбитого самолета с парашютом и попал в плен. В списках части он значится как безвестно пропавший. То ли погиб, то ли сдался в плен. Много таких было. И семья – жена, дети не получали пенсию, как за погибшего кормильца. Об этой стороне жизни летный состав не разговаривал, но каждый имел в виду. За ужином помянули наркомовскими ста граммами водки.

Линия фронта от аэродрома далеко, но погибшие были регулярно. К смерти привыкали, если это можно назвать привычкой. Просто не реагировали так остро, как в первые месяцы войны. А по наблюдениям Павла, в летных частях осталось не больше трети тех, кто встретил гитлеровское вторжение. Одни погибли, другие в госпиталях, или комиссованы со службы по причине боевых увечий, находятся в плену или партизанских отрядах на оккупированной территории. Таких старались вывозить, если позволяла местность или радиус действия самолета У-2.

Следующим утром в экипаж дали нового бортстрелка, молодого парня, не нюхавшего еще пороха, Владимира. И этим же утром вылет, причем на событие неординарное. Ставка Верховного главнокомандования поручила командующему гвардейскими минометными частями генералу В. В. Аборенкову испытать во фронтовых условиях новую реактивную систему в районе Белева, на левом фланге Западного фронта. Скрытно подтянули два полка М-30, по немецким позициям в Аннино и Верхних Дольцах обрушили по два залпа. Оба узла сопротивления были основательно разрушены и были заняты нашей пехотой без потерь. А экипаж Павла проводил фотофиксацию результатов. Сначала сделали снимки до огневого налета и сразу после. Даже визуально было видно, что от укреплений – блиндажей, капониров артиллерийских батарей, дотов и дзотов почти ничего не осталось, вся местность в воронках, земля черная, выжженная, травы нет. И трупы, множество.

Экипаж, видевший море огня на вражеских позициях, был восхищен результатом. Уже после приземления штурман сказал:

– Побольше бы таких «Катюш», гнали бы немцев!

Как позже узнал Павел, производство новых реактивных систем сдерживалось из-за отсутствия трехосных машин повышенной проходимости. И для этих-то двух полков собирали по всей армии. Только в сорок третьем году, с поставками «Студебеккеров», шедших своим ходом через Иран и далее через Азербайджан, ситуация коренным образом выправилась. Обычный грузовик ЗИС-5 использоваться не мог из-за недостаточной грузоподъемности и проходимости.

В тактике действий фронтовой авиации со середины июля произошли перемены. Командующим 1-й Воздушной армией, действующей на Западном фронте, назначили генерал-майора авиации С. А. Худякова. Он не гнушался перенимать у противника лучшие приемы действий, начал применять массированные бомбардировки. Сначала по крупной цели бомбили бомбардировщики – полком или двумя, под сильным прикрытием истребителей. Потом укрепленные позиции обрабатывали штурмовики Ил-2 и тоже под прикрытием истребителей. Резко уменьшились потери бомбардировщиков и штурмовиков, возросла эффективность боевой работы.